Ïðîñòî ëþáîâü - Òàììàðà Âåááåð

Денни разговаривал именно с ним. Слышал ли он нас? Знал ли, что мы порвали друг с

другом?

– Ты в порядке? – спросил он тихо и хрипло с неподдельной тревогой.

– Наверно, да, – пробормотала я. – Лекарства подействовали, и я будто вешу тонну, но

думаю, что выкарабкаюсь.

Келлан улыбнулся чуть шире и покачал головой:

– Я о другом. Поверь, я расспросил здесь всех сестричек и знаю о твоем состоянии…

Так что, ты в порядке?

Он стрельнул глазами в сторону двери, и мне стало ясно, что он и правда знал о

Денни. Подслушивал или нет, но тем не менее знал.

Я подняла на него взгляд, и по моей щеке скатилась слеза.

– Спроси еще раз через пару дней.

Келлан кивнул, нагнулся и нежно поцеловал меня в губы. Дурацкий монитор слегка

всполошился, а Келлан глянул на него и тихо прыснул:

– Пожалуй, не надо мне было этого делать.

Когда он отодвинулся, я провела пальцем по синяку под его глазом.

– А сам ты в порядке?

Он отвел мою руку.

– Со мной все будет отлично, Кира. Тебе сейчас незачем об этом беспокоиться. Я

страшно рад, что ты… не… – Сглотнув комок, он не сумел продолжить.

Келлан держал меня за руку обеими своими, и я погладила кожу на его запястье, где

начинался гипс.

– Вы с Денни сидели здесь на пару?

– Конечно. Мы оба за тебя переживали, Кира.

– Нет, я не об этом, – помотала я головой. – Когда я проснулась, вы сидели и спокойно

разговаривали. Как вы не поубивали друг дружку?

Он криво улыбнулся и посмотрел в сторону:

– Одного раза достаточно. – Он перевел взгляд на меня. – Ты двое суток была в

отключке. У нас с Денни состоялось несколько разговоров. – Келлан принялся покусывать

губу и прекратил, когда ему стало больно. – Первые были не слишком мирными. – Он

потянулся и убрал с моего лица волосы. – Но в итоге беспокойство за тебя остудило нас, и

мы заговорили о том, что делать, а не о том, что уже сделано.

Я собралась сказать свое слово, но Келлан опередил меня:

– Он сказал, что получил место в Австралии, а когда я спросил, возьмет ли он с собой

тебя, ответил, что нет.

Он погладил меня по щеке, стирая слезы.

– Ты знал, что он решил сегодня расстаться со мной?

Келлан кивнул, и глаза его были глубоко печальны.

– Я знал, что он сделает это в самом скором времени. Когда ты проснулась и он

посмотрел на меня, мне стало ясно, что он решил покончить с этим как можно быстрее. –

Келлан отвернулся и очень тихо произнес: – Разом сорвать пластырь…

Он надолго погрузился в созерцание пола. Я потянулась к нему, и он заговорил, так и

не поднимая глаз:

– Какие теперь у тебя планы, Кира?

Вздрогнув, я уронила руку. Больная голова вдруг показалась пустяком, так как сердце

разболелось хуже любой раны.

– Мои планы? Я не… Я не знаю. Учеба… Работа…

Ты. Я хотела сказать это, но понимала, как ужасно оно прозвучит.

Но он, похоже, все равно услышал, и в синих глубинах его глаз появился холод. Лед,

который я видела всякий раз, когда ранила его.

– А я? На чем остановились, тем и продолжим? Пока ты снова не бросишь меня ради

него?

Я закрыла глаза и пожелала вновь лишиться сознания. Тело, как обычно, не

послушалось.

– Келлан…

– Кира, я не могу больше так.

Голос у него надломился, и я подняла веки. Теперь, когда он смотрел на меня, в его

глазах стояли слезы.

– Тем вечером я собирался оставить тебя в покое. Я сказал, что отпускаю тебя, если

ты этого хочешь, а когда ты сказала… – Он прикрыл глаза и вздохнул. – После этого я даже

не нашел в себе сил соврать Денни, едва он нас застукал.

Келлан уставился на свои руки, продолжая поглаживать мою кожу большим пальцем.

– Я понимал, что он набросится на меня, как только услышит правду… Но я не мог

дать сдачи. Я нанес ему страшную рану и не мог искалечить еще и физически.

Желание обнять его жгло меня сильнее, чем головная боль.

– То, что мы ему сделали… – Келлан покачал головой, продолжая глядеть

расфокусированным взором при воспоминании о том вечере. – Он был лучшим, кого я знал,

роднее родных, а мы превратили его в моего… – Келлан на миг прикрыл глаза, и лицо его

исказилось болью.

– Наверное, какая-то часть меня хотела, чтобы он меня избил… – Голос Келлана был

тих и красноречиво выдавал его мысли в тот вечер, скорбь и вину. Затем он взглянул на

меня. – Все потому, что ты постоянно, всегда выбирала его. Ты никогда не хотела меня

всерьез, но ты – все, что у меня когда-либо…

Он сглотнул и отвернулся.

– И вот… Теперь он бросает тебя, выбор больше не твой, а я получаю тебя? – Келлан

глянул на меня, вновь разъяренный. – Я буду твоим утешительным призом?

Разинув рот, я уставилась на него. Утешительным призом? Вряд ли. Он никогда не

был на вторых ролях, я просто боялась. Господи, я всего-навсего боялась.

Я попыталась высказать ему все-все. Что поступала так из страха. Что отталкивала его

так часто, лишь ужасаясь накалу нашей любви, страшась перспективы ему довериться,

обмирая при мысли о том, чтобы лишиться уютной жизни с Денни. Но не сумела.

Отяжелевшие губы не выговаривали слова. Я не знала, как сказать ему, что я ошибалась…

Что нам нельзя было прощаться на той парковке.

Келлан кивнул моему молчанию.

– Так я и думал. – Он вздохнул и снова понурился. – Кира… Я хочу…

Он поднял голову и посмотрел на меня – недавний гнев сменился печалью.

– Я решил остаться в Сиэтле. – Келлан прикрыл глаза и покачал головой. – Ты не

поверишь, какой нагоняй устроил мне Эван за то, что я чуть не бросил группу.

Он задержался взглядом на ушибленном месте возле моего уха.

– Во всей этой кутерьме я даже не подумал о них. Они обиделись, когда узнали, что я

собирался сбежать из города. – Келлан грустно встряхнул волосами и вздохнул, пока я

силилась произнести что-нибудь дельное.

В конце концов он снова тихо вздохнул и прошептал:

– Прости.

Склонившись, Келлан припал к моим губам. Выдохнув, стал целовать мою щеку и

возле уха. Монитор выдал мою реакцию на его близость и запах. Келлан со вздохом

поцеловал нежную ямку под ухом, чуть отстранился и прижался ко мне головой.

– Мне очень жаль, Кира. Я люблю тебя, но не могу так. Ты должна съехать.

Прежде чем я сумела на это ответить, разрыдаться и сказать, что я хочу остаться и все

наладить, он встал и не оглядываясь вышел из палаты.

Мое сердце разбилось во второй раз за день, и я плакала так исступленно, что

убаюкала себя и снова заснула.

* * *

Когда же я пробудилась, за окном уже было темно и моя маленькая палата освещалась

мирным зеленоватым светом. На картине, украшавшей стену, был изображен косяк диких

гусей, очевидно летевших на юг, а на прикроватной доске значилось имя моей ночной

сиделки: Синди. Я потянулась, испытав как приятную легкость в отдохнувших мышцах, так

и тупую боль в голове. Осушив стакан уже тепловатой воды со столика, я попробовала

встать. Сначала мускулы отказались повиноваться. Все они затекли и мгновенно заныли от

долгого пребывания в одной позе, но я в конце концов победила и, не обращая внимания на

протесты мозга, поднялась, отстегнулась от пикающего устройства, следившего за моим

сердечным ритмом, и направилась в туалет, волоча за собой стойку с капельницей.

На месте я пожалела, что встала. Видок у меня был отталкивающий. Волнистые

волосы свалялись и растрепались, а правая половина лица от брови до скулы была жуткого

иссиня-черного цвета. Глаза налились кровью, как будто я плакала днями напролет, и в

целом лицо выражало глубокое отчаяние и опустошенность.

Я сделала это. Успешно оттолкнула двух замечательных мужчин. Мое стремление

никого не обидеть в итоге ранило обоих. Я вынудила Денни к действиям, которые были

настолько не в его характере, что не укладывались у меня в голове. Выражение его лица,

когда он снова и снова пинал Келлана… Я ничего не знала об этой его черте, глубоко

похороненной и готовой однажды взорваться. Наверное, у каждого из нас имеются свои

пусковые кнопки, которые, если нажать хорошенько, могут сорвать с катушек даже самого

спокойного человека.

А Келлан, всегда такой горячий… Если бы я не выбила почву у него из-под ног, он

совершенно иначе отнесся бы к демаршу Денни. Возможно, дал бы сдачи. Не исключено, что

с исходом даже худшим. Но все замкнулось на мне и моих многочисленных неудачных

решениях и колебаниях.

Я постаралась выйти из туалета так быстро, как это было возможно для без пяти

минут инвалида, и проковыляла к постели. Свернувшись калачиком, я задумалась о