Ïðîñòî ëþáîâü - Òàììàðà Âåááåð

как в его глазах сменилось множество эмоций, пока он не расслабился и не остановился на

одной.

– Да… Я злюсь. Но я чуть не убил тебя, а это позволяет взглянуть на вещи иначе. – Он

грустно улыбнулся краешком рта, затем приуныл. – Не знаю, что бы я натворил, если бы ты

не вмешалась. – Он провел рукой по лицу. – Не знаю, как пережил бы это. Мне бы пришел

конец…

Я потянулась к нему рукой, к которой крепилась трубка капельницы, и та налилась

тяжестью, распространив ее по всему телу. Денни глянул на меня, вздохнул и улыбнулся,

когда я провела пальцем по его щетине.

– Лучше бы ты мне сказала, Кира… С самого начала.

Я отняла руку, вдруг ставшую слишком горячей. Сердце бешено застучало, и я

взмолилась, чтобы оно успокоилось, поскольку монитор и пиканье послушно отреагировали

и зачастили. Денни отследил мою реакцию и вздохнул.

– Было бы тяжко… Но куда лучше, чем теперь, когда я выяснил сам.

Он уронил голову и пригладил волосы, костяшки его пальцев еще были сбиты после

драки.

– Конечно… Я должен был поговорить с тобой, когда заподозрил. И уж никак не

подставлять. Я просто надеялся… Я очень хотел ошибиться.

Денни поднял глаза, вдруг показавшиеся измученными, как будто он не спал

несколько суток.

– Я и подумать не мог, Кира, что ты способна сделать мне больно. – Он склонил

голову набок, а я закусила губу, чтобы не расплакаться. – Только не ты…

Он говорил так тихо, что мне пришлось придвинуться ближе.

– Я понимал, что Келлан может сунуться к тебе. Уезжая, я даже взял с него слово не

трогать тебя. Но я никогда не думал, что ты и вправду… – Он отвернулся. – Как ты могла так

поступить со мной?

Денни воззрился на меня, и я открыла рот в намерении попытаться что-то сказать, но

не успела вымолвить ничего осмысленного – вернувшаяся медсестра бодро вручила мне

пластиковый стаканчик с соломинкой, с конца которой свисала капля. Я не могла отвести

глаз от этой капли и немедленно присосалась. Сестра убежала, едва я успела пробормотать

какую-то невнятную благодарность.

Денни терпеливо ждал, пока я не выпила половину. В конце концов я выпустила

соломинку и уставилась на стаканчик, не в состоянии больше выдерживать его скорбный

взгляд.

– Что мы теперь будем делать? – спросила я тихо, с ужасом ожидая ответа, и

трясущейся рукой поставила стакан на прикроватный столик.

Денни нагнулся и бережно поцеловал меня в здоровый висок.

– Ничего, Кира, – шепнул он мне в ухо и отстранился.

Слезы мигом застлали мои глаза, стоило посмотреть на его печальное, но спокойное

лицо.

– Но я уходила от него. Я люблю тебя.

Денни склонил голову и провел пальцем по моей щеке.

– Я знаю… И я тебя люблю. Но, по-моему, мы любим друг друга по-разному. И…

Мне кажется, что рядом с тобой я погибну. Посмотри, что я чуть не сделал с тобой и с

Келланом. Посмотри, что я сделал тебе и Келлану. – Он уставился на подушки. – Я никогда

не прощу себе этого… Но все могло обернуться намного хуже – и обернулось бы, будь мы

вместе.

Слезы теперь струились по моим щекам. У Денни тоже, когда он повернулся ко мне

лицом.

– Будь мы вместе? Разве мы не вместе?

Он с трудом сглотнул и кое-как вытер мне глаза.

– Нет, Кира… не вместе. Если вдуматься – как следует вдуматься, – то с некоторых

пор уже нет. – Я замотала головой, но Денни продолжил изрекать свои ужасные истины. –

Нет… Отрицать это бессмысленно. Все же очевидно, Кира. Где-то на полпути мы начали

расходиться. Я не знаю, только ли в Келлане дело, или это произошло бы в любом случае.

Может быть, он просто ускорил неизбежное.

Я снова замотала головой, но не могла отрицать того, что он говорил. В голове моей

звучало одно: «Он прав», – но я не могла сказать ему этого. У меня не было сил подтвердить

завершение наших отношений.

Денни слегка улыбнулся при виде моей жалкой попытки поспорить с ним.

– Мне кажется, что если бы ты осталась со мной, то поступила бы так из чувства

долга или, может быть, ради удобства. Со мной, наверное, спокойно, и тебе это нужно. – Он

снова погладил меня по щеке. – Я знаю, как ты боишься неизвестности. Я для тебя что-то

вроде страхового полиса.

Я продолжала лить слезы, испытывая желание сразу не согласиться и согласиться с

ним, но не имела понятия, какой ответ будет верным. Который из двух был хуже? Денни,

похоже, понимал мое смятение.

– Теперь тебе ясно, что со мной так нельзя? Я не хочу быть страховкой. Мне незачем

оставаться лишь потому, что идея расставания кажется… слишком страшной.

Он положил руку мне на сердце.

– Я хочу быть для человека всем. Мне нужны огонь и страсть, нужна любовь –

конечно, взаимная. Я хочу быть сердцем той, кого люблю. – Он убрал руку и уставился на

нее. Подавив всхлип, готовый вырваться от острого чувства потери, я уставилась туда же. –

Даже если это разобьет мое собственное, – прошептал Денни с усилившимся акцентом.

Я напряженно выдавила, готовая взорваться:

– Денни, о чем ты говоришь?

Он шмыгнул носом и уронил пару слез, которыми уже полнились его глаза.

– Я согласился на работу в Австралии. Через пару недель я уеду домой, как только

уверюсь, что с тобой все в порядке. Я поеду один, Кира.

Тут я уже не сдержалась и разревелась. Я дала выход решительно всем эмоциям,

накопившимся в связи с Денни и нашими омрачившимися отношениями, и знала… знала,

что он прав. Ему лучше уехать. С кем-нибудь он рано или поздно обретет счастье, ведь со

мной он никогда не был счастлив по-настоящему. Только не при том обороте, который

приняла наша связь. Не после моей измены. Не с учетом того, что я выслушивала его

прощальные речи и в то же время гадала, куда ушел Келлан.

Денни осторожно завел под меня руки и крепко прижал к себе. Он плакал у меня на

плече, а я – у него. Он поклялся, что все еще любит меня и не исчезнет с горизонта. Что я

никогда не лишусь его дружбы, ведь у нас было слишком богатое прошлое, но он не мог

быть рядом со мной. Только не при моей любви к другому. Мне хотелось заверить его, что

ничего подобного нет. Сказать, что я люблю его одного и хочу быть только с ним. Но это

была ложь, а я перестала лгать себе и другим.

Не знаю, как долго он меня удерживал. Казалось, прошло несколько дней. Когда

Денни отодвинулся, я попыталась вцепиться в него, но анальгетики сделали свое дело: я

стала слишком слабой и сонной. В этом была известная символичность, от которой меня

передернуло. Денни поцеловал меня в голову, пока мои пальцы бессильно съезжали по его

коже.

– Завтра проведаю, хорошо?

Я кивнула, и он, поцеловав меня в последний раз, повернулся и вышел.

Мне было видно, как он задержался в дверях и заговорил с кем-то вне поля моего

зрения, посмотрел на меня, затем снова на собеседника. Бросив несколько слов, он протянул

руку, как будто извиняясь за что-то. Я сдвинула брови, ничего не понимая и прикидывая, не

тронулась ли малость от лекарств. Денни улыбнулся мне в последний раз и двинулся прочь

от того, с кем говорил.

Он исчез, и внутри у меня все сжалось при виде его ухода. Я понимала, что это лишь

первое из многих мучительных расставаний, которые нам предстояли, и самым болезненным

будет последнее, когда я снова увижу, как улетит его самолет – уже навсегда. Закрыв глаза, я

мысленно поблагодарила его, что он не наломал дров и не закрыл для себя это будущее. В

конце концов, Денни сможет утешиться хотя бы отличным местом. И я знала, что рано или

поздно он также найдет прекрасную женщину. Черт, эта мысль была невыносимой. Но он

был прав, я держалась за него из неверных соображений.

Легкое прикосновение к щеке оторвало меня от тягостных дум. Решив, что вернулся

Денни, я задохнулась под взглядом глубоких синих глаз Келлана. Его лицо превратилось в

месиво: губа рассечена, но уже затягивалась розовым, через щеку тянулся порез,

окруженный отвратительным иссиня-желтым кровоподтеком и стянутый парой

хирургических швов. Над правым глазом заживала под пластырем другая ссадина, левый же

почти целиком заплыл черным. Все, что находилось между этим кошмаром, загипсованной

рукой и парой-тройкой, в чем я не сомневалась, скрепленных ребер, выглядело так, словно

его дважды пропустили через машинку для отжима.

Но мое сердце все равно пропустило удар. В буквальным смысле: я не увидела его на

докучливом мониторе. Улыбка Келлана была теплой и мягкой, он присел на место, которое

только что освободил Денни. Тогда до меня дошло, что все это время он стоял за дверью и

Денни разговаривал именно с ним. Слышал ли он нас? Знал ли, что мы порвали друг с