Инжиниринг. Истории об истории - АО АСЭ

Так я стал заместителем Кириенко, пока с не очень определенной зоной ответственности. Подход был определен моим начальником так: «Чувствуешь, что готов на себя взять что-то под ключ, — приходишь, фиксируем, забираешь».

На каком-то этапе вся тематика Госкорпорации была разделена на две зоны: я отвечал за мирный атом, Иван Михайлович Каменских — за ядерно-оружейный комплекс. «Эта проблема к какой части относится? — спрашивал Кириенко. — К военной? Тогда — к Каменских. К гражданской? К Локшину».

А потом изменилась концепция по «Атомэнергопрому», и он со всем содержимым стал дирекцией по ядерно-энергетическому комплексу, а я превратился в заместителя генерального директора — директора дирекции по ЯЭК. Дирекция просуществовала около двух лет. Потом, ввиду того что она составляла около двух третьих всей корпорации и по численности работающих, и по активам, и по выручке, ее «разобрали» и перешли на дивизиональный принцип управления, а я стал первым заместителем генерального директора Госкорпорации по операционному управлению.

Возвращение

Отвечая за весь мирный атом, я много ездил, знакомился с предприятиями отрасли. Проезжал и через Читу — город, в котором я родился. Мой отец был военным, и в 1963 году, когда мне было шесть лет, его перевели из Забайкалья на Украину, под Киев.

Отец, как и я, с тех пор ни разу не был в Чите и в то время жил в Берлине. Я позвонил ему из Читы, и он стал прямо по телефону «водить» меня по «историческим местам» — в буквальном смысле слова работал навигатором.

«Видишь слева одноэтажный дом? В этом доме ты прожил с года до трех лет. А напротив должен быть еще один дом, барачного типа. Есть?!» — «Есть, правда, совсем уже в землю врос…» — «А туда тебя из роддома принесли». Я сказал, что выехал на центральную площадь. «Слева должно быть четырехэтажное здание голубого цвета. Это штаб Забайкальского военного округа, я в нем работал».

В общем, как выяснилось, мало что в Чите поменялось за 50 лет.

Идем на Восток!

Одной из первых сложных задач, которые поручил мне Сергей Владиленович, была достройка первого блока АЭС «Бушер» в Иране. С конца девяностых те, кто знал, что там происходит, говорили об этом проекте достройки станции, которая начинала строиться почти 30 лет назад по немецкому дизайну, со скептицизмом, с ехидством, с улыбочками. Слушая их, я очень радовался тому, что не имею к этому никакого отношения. Легко понять мои чувства, когда вдруг этот проект стал моей головной болью. У меня появилась мечта закончить блок, сдать его заказчику и забыть обо всех связанных с этой АЭС проблемах. Первая часть мечты реализовалась: блок мы все-таки достроили. Он, бесспорно, уникален. Других таких в мире нет и никогда не будет. Но это отдельная история. Сдавали мы его торжественно, с мусульманскими молитвами, а потом заключили контракт на строительство еще двух блоков АЭС «Бушер»…

Тем не менее ответственность за сооружение новых АЭС я считал чем-то вроде факультатива, не относящегося к моим основным обязанностям. Был даже один забавный эпизод: когда мы стали разбираться, кто из заместителей генерального директора отвечает за стройку де-юре, Сергей Владиленович предложил: «А давайте посмотрим должностные инструкции». Это было воспринято почти как шутка, поскольку никто из нас своих должностных инструкций, страшно сказать, тогда не читал, понимая, что работаем мы не по ним. Уже догадались, у кого нашли соответствующую строчку? «А, вот кто, оказывается, виноват в том, что со стройкой у нас так плохо», — тут же отреагировал Кириенко. В результате передали эту строчку Ивану Михайловичу, потом установка на управление этим видом деятельности еще не раз менялась, а когда одновременно сооружаемых блоков стало очень много (сейчас их около 30), ответственность за них поделили между мной и первым заместителем по международному бизнесу Кириллом Борисовичем Комаровым.

Мне достались АЭС, сооружавшиеся в России, и Белорусская станция, а зарубежные проекты стал курировать Кирилл Борисович. Предполагалось, что по мере того как зарубежные проекты будут переходить в фазу сооружения, они тоже будут передаваться под мое кураторство. Наверное, так бы оно постепенно и происходило, если бы Валерий Игоревич Лимаренко, тогдашний президент «Атомстройэкспорта», нашего Инжинирингового дивизиона, в декабре 2018 года не стал губернатором Сахалинской области. Как оказалось, мы были совсем не готовы к такому развитию событий, адекватной замены Валерию Игоревичу не было. После обсуждения всех возможных вариантов Алексей Евгеньевич Лихачев, сменивший к тому времени Сергея Владиленовича на посту главы «Росатома», предложил мне, сохраняя должность первого заместителя генерального директора Госкорпорации по операционному управлению, временно взять на себя и функционал президента АСЭ. Я согласился, понимая, что все остальные варианты действительно хуже, и воспринял «временно» как два-три месяца. Жизнь же внесла очень существенные коррективы.

На первом этапе, пока документооборот был еще не налажен, такое совмещение породило много экзотических бумаг и ситуаций. Например, как первый заместитель генерального директора Госкорпорации и куратор Инжинирингового дивизиона я давал президенту АСЭ письменные поручения, потом переходил в кабинет президента АСЭ, получал их и сам же организовывал их выполнение. Первому заместителю гендиректора Госкорпорации «Росатом» Локшину приходили обращения и отчеты от президента АО ИК «АСЭ» Локшина. А если к этому добавить еще и то, что моим первым вице-президентом по сооружению АЭС в АСЭ стал Андрей Ювенальевич Петров, совмещавший эти обязанности с обязанностями генерального директора АО «Концерн “Росэнергоатом”»… Сейчас уже вроде бы все отстроилось, таких казусов нет.

Инжиниринг

Теперь нужно вернуться назад, в 2006 год, и проследить историю создания Инжинирингового дивизиона. Руководством страны было принято очень важное для атомной отрасли решение о возвращении к масштабному сооружению энергоблоков АЭС в стране. Была принята федеральная целевая программа, выделены бюджетные деньги. А строительный комплекс из-за длительной паузы в сооружении АЭС оказался к выполнению этой программы не готов, поэтому первоочередной задачей стало его восстановление, причем в новом качестве — в форме инжиниринговых компаний. Кроме того, нужно было создать современный проект АЭС, потому что предыдущие уже не полностью отвечали актуальным нормативным требованиям.

У нас было три проектных института — московский, санкт-петербургский и нижегородский, причем последний разрабатывал не самостоятельные проекты АЭС, а работал на субподряде у первых двух. В целях обеспечения конкурентной среды создание нового проекта было поручено и московскому, и санкт-петербургскому институтам. Предполагалось, что потом можно будет выбрать из них лучший и на его базе обеспечивать серийное сооружение. Оппоненты этого решения, к которым принадлежал и я, были уверены,