Инжиниринг. Истории об истории - АО АСЭ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Два с лишним года в этом цехе отработал, стал старшим инженером. И должен сказать, что прошел хорошую школу, потому что система регулирования турбины, пожалуй, одна из самых сложных систем на станции. С такими же тремя молодыми ребятами (один из них сейчас — директор Смоленской АЭС) изучал ее с нуля. Собственно, тогда же и появилось умение разбираться в железе. И конечно, пересмотрел свое отношение к ручному труду. Во всяком случае, согласился, что политика устройства молодых специалистов сначала на рабочие должности абсолютно правильная. Пока своими руками не потрогаешь, пока ключами не поработаешь — не поймешь, что происходит. Тем не менее, как только осознал свою ошибку, одновременно открыл для себя, что «передний край» — это оперативный персонал, который работает на блочном щите. И стал стремиться туда.
Только через два года при поддержке тогдашнего заместителя главного инженера по эксплуатации, ныне, к сожалению, уже покойного, Евгения Михайловича Сафрыгина, которому я чем-то понравился, мне удалось перевестись на должность старшего инженера по управлению блоком на блочный щит.
Тогда такие скачкообразные переходы были еще возможны, потому что персонала катастрофически не хватало. Сейчас у нас по нормативам как минимум семь, а то и восемь человек на каждой должности должно быть для работы по сменам, а тогда в наличии их было всего трое. И подменяли, если что, друг друга без разговоров. А если кому-то еще нужно было съездить — я уже не говорю про отпуск, просто к родителям, — ребята работали по 12 часов без выходных.
Так начался второй этап моей трудовой биографии — работа в эксплуатации, которая продолжалась с 1982 по 1993 год. В это время к стройке я уже не имел никакого отношения, чему был несказанно рад. Потому что в цехе наладки, особенно поначалу, кроме ежедневного перемешивания глины сапогами приходилось еще и бетон укладывать. Нас на месяц-два забирали из нашего ЦНИИ и отправляли в какую-нибудь подрядную организацию на горячий участок. Горячий — это не там, где бетон насосами качают, а там, где его надо нагрузить в ведра и отнести по лестнице на три этажа вниз. Другого способа доставки в такие места уже не было. На подобных работах молодые специалисты и проявляли себя по мере сил. Так что с полным правом могу говорить, что побыл настоящим строителем — плотником-бетонщиком третьего разряда.
Зарубежный опыт
К 1993 году я дорос до начальника смены станции. Попутно принимал участие в сооружении станции, но уже не как строитель, а как «пускач», во время пусконаладки. Мы вводили в эксплуатацию второй и третий блоки «Смоленки». И, поработав какое-то время начальником смены станции (НСС), я понял, что уперся в потолок, что дальше развиваться некуда. Следующим шагом для НСС считалась позиция заместителя главного инженера, но на эту должность, как правило, приходили с большим опытом, молодых старались не брать.
Мне стало скучновато, а в то время железный занавес уже упал и мы начали общаться с внешним миром. Съездили в Шотландию, посмотрели, как там работают наши коллеги-атомщики. Взялся за английский и в 1993 году был командирован на два года в московский центр Всемирной ассоциации организаций, эксплуатирующих атомные станции (ВАО АЭС), по-английски — WANO.
Организационно эта ассоциация состоит из центров, объединяющих атомных операторов в основном по региональному признаку — в Москве, Атланте, Токио и Париже. Работа всей ассоциации координировалась из пятого, Лондонского, центра. Я работал в московском центре два года, а потом еще год отслужил в Лондоне. И это был третий этап моей трудовой биографии, для меня крайне интересный, давший мне очень важный опыт. Поездил по миру, посмотрел своими глазами, как строят, как эксплуатируют атомные станции наши коллеги за рубежом. То есть понял, как это организовано у «них».
Номер пятый
В 1996 году, к концу моего пребывания в лондонском центре, туда приехал Эрик Николаевич Поздышев. Он был тогда президентом концерна «Росэнергоатом» и по совместительству президентом ВАО АЭС.
Имя Поздышева сегодня кому-то, может быть, ничего не скажет, а жаль: это, без преувеличения, великий человек. Необыкновенно активный, напористый. Он немножко мне Евгения Олеговича Адамова напоминает. Настоящий лидер — в том же концерне «Росэнергоатом» благодаря ему все крутилось. И помимо прочего, он оказался искателем талантов. Находил перспективных молодых ребят и, что называется, «бросал их в воду». Я оказался одним из тех, кто не «утонул».
Когда Поздышев приехал в Лондон, меня, естественно, к нему прикрепили, и дня три-четыре я сопровождал его по Великобритании. Перед отъездом он спросил меня о планах на будущее. А у меня была договоренность с тогда уже директором Смоленской станции Евгением Михайловичем Сафрыгиным, он предложил под меня создать должность заместителя директора по международной деятельности. Сказал об этом Поздышеву, а он мне в ответ: «Старик, замдиректора по международной деятельности — это работа для пенсионеров, а тебе еще лет тридцать крутиться надо! Так что вернешься в Россию — сразу ко мне в кабинет».
Вернулся, пришел к нему, он нажимает кнопочку селектора и говорит: «Сергей, зайди!» Заходит Сергей Щербаков. Должность у него называлась «руководитель генеральной дирекции по реализации платы за безопасность и развитие атомной энергетики». Станции тогда были самостоятельными юридическими лицами, а концерн «Росэнергоатом» был как бы сопутствующей, поддерживающей организацией. Из выручки станций она получала 30 % на то, чтобы обеспечивать общие процессы и выполнять функцию эксплуатирующей организации. Но это были не деньги, а долги потребителей электроэнергии, и надо было превращать их в какие-то активы. Вот этим дирекция и занималась.
Заходит, значит, Сергей, и Поздышев ему говорит: «Знакомься, это твой новый заместитель». Тот обреченно посмотрел на меня и спросил: «Пятый?»
Квазиэкономика
Тогда процветали неплатежи, бартер, векселя, то есть экономика была абсолютно извращенной. Никто из традиционных экономистов в ней не разбирался, нарождалось что-то совершенно новое, где-то даже иррациональное. Например, достать наличные деньги, чтобы выплатить зарплату, было практически невозможно. Это была уже не наука, это был предмет переговоров, договоренностей и чего угодно… И молодые наглые ребята в этом новом мире, что называется, ловили рыбку в мутной воде. У кого-то получалось. Вот почему с огромным уважением отношусь к искателю талантов Поздышеву. Не знаю, понимал ли он,
