Драконье царство - Вера Космолинская

Мордред вошел по колено в воду, провожая «волшебную барку». В его руках был королевский меч в ножнах, оставленный ему на прощанье. Размахнувшись, он бросил его нам вслед. Описав красивую дугу, Экскалибур шлепнулся у нас на борту.

— Черт, так же убить можно! — возмутился, выпрямляясь, вовремя пригнувшийся Гамлет. Фризиан рассмеялся, а Олаф поднял брошенный меч.

— Ну что с ним сделать? Швырнуть обратно? Это у вас, ребята, игра такая?

— Вообще-то, думаю, это жертва, — рассудила Антея. — Он хочет, чтобы мы забрали то, что принадлежит нам.

— И правильно делает, — одобрил я. — От меча больше проблем, чем пользы, и любой меч будет королевским, если им будет владеть король.

— Возвращайся! — крикнул Мордред и помахал нам обеими руками.

— Точно, — тихо сказала Линор. — Вот почему в могиле был совсем другой меч. И ты его даже вспомнил и узнал.

— Это было в другом мире, — напомнил я.

— Какая разница? Все эти миры — один большой мир.

Я кивнул Олафу, тот улыбнулся, извлек свистнувший клинок из ножен, и высоко поднял вверх в руке, обнаженный, засверкавший в руках восходящего, пробивающегося сквозь искрящийся туман солнца. И снова по берегу прокатился приветственный клич. Это было отличное прощание. Мордред помахал рукой, а вместе с ним, и все остальные.

Наверное, хватит уже назвать его Мордредом? Хотя, пусть пока. Мы же все знаем правду. И уж точно не запутаемся.

— Они будут ждать твоего возвращения, — усмехнулся Фризиан.

— Может быть, дождутся, спустя три тысячи лет, — отозвался я то ли легкомысленно, то ли совершенно серьезно. В конце концов, я уже вернулся, только они об этом пока не знали. Что Мордред — это и есть «мое возвращение».

В тумане заиграла радуга. Солнце вставало над землей, не над морем, но мы намеренно уплывали не в закат.

— Ну что, — наконец спросил я, вдоволь насмотревшись на игру света и призрачных клочьев над кораблем. — Нас ведь с берега уже не видно? — И резво вскочил с места.

— Не опрокидывай корабль, гад!.. — отчаянно вскрикнул Гамлет.

Стены Станции были полностью занавешены целыми коврами мхов, переливающихся всеми оттенками от темно-бурого до ярко-изумрудного.

— Поразительно! — восхитился я. — Даже не представлял, как тут сейчас. Естественно, не само все заросло?

Я с удовольствием носился по острову вокруг «Януса», пользуясь тем, что не нужно больше ничего и никого разыгрывать, на полную катушку.

— Ну, разумеется, я немного помогла. — Антея ласково погладила зеленую бахрому. — Мой собственный проект. И ты же видел замаскированную бухту. Если уж оставлять все без присмотра, лучше быть поаккуратнее.

Я подергал плотный шлейф и попробовал взобраться на стенку.

— Какого черта ты делаешь? — проворчал Гамлет. — Там же нет входа!

— Неважно! Люблю забираться в дольмены через ложные затычки…

— Их же нарочно делают, чтобы злые духи запутались и не нашли настоящий вход!

— Я знаю!

Гамлет раздраженно фыркнул и покачал головой, прикрыв глаза рукой.

— Ну что ж, — продолжала Антея. — Теперь мы, конечно, можем исчезнуть отсюда в любой момент. Но думаю, пару-другую дней мы все-таки побудем на месте, подведем итоги, проведем подробный инструктаж по всем нашим открытиям и все такое.

— Замечательно!

— И не в пример тому, как мы тут появились, исчезнуть мы можем тихо и незаметно — просто «растворимся» — никаких больше «летающих драконов», никаких «слишком медленно падающих звезд»…

— А вот это, наверное, зря… — я критически покачал головой, и увлекся разглядыванием взлетевших с недальнего утеса чаек. Какая идиллия в этом «потустороннем мире»… Никуда не надо торопиться, никаких долгов, все закончено.

— Слезь со стенки, скатишься и шею свернешь, — предостерег Гамлет. Я его проигнорировал.

— Почему? — удивилась Антея. — Да и зачем нам взлетать, если это совершенно не нужно?

— Просто, чтобы попрощаться по-настоящему, поставить красивую точку, послать привет. Чтобы они чувствовали, что все уходит не в пустоту. Неужели нельзя с фейерверком?

— О, ты еще хочешь фейерверк?! Это, конечно, здорово, но мы же их до смерти напугаем! Кто поручится, что это хороший знак? А не то, что у нас тут все погибло в дыму и пламени?

— Ну хорошо, не надо фейерверка. Я же не буквально. Но звезда — это другое. Дракон же должен помахать хвостиком на прощанье.

— Лучше бы он его себе уже отгрыз, — пробурчал Гамлет.

— Подожди, подожди, еще отгрызет. И это будет называться концом света!

— Оптимист чертов!

— А вот и нет — символический реалист.

Прошло всего лишь два дня. И как будто ничего случившегося никогда не было. Мы прибрали за собой — разобрали кораблик и замаскированную бухточку. От мхов решили избавиться в последний момент. Конечно, они бы и так слетели или сгорели в атмосфере, даже если совсем о них не позаботиться, но это было бы по отношению к мхам как-то «негуманно». Раз уж они оказались такими хорошими друзьями и сослужили славную службу.

Британские каникулы подошли к концу. Но совсем не чувствовалось, что мы отправляемся в дальнюю дорогу. То, что отделяла от нас небольшая водная преграда — вот это действительно было далеко. А тут — считанные минуты, и мы будем в другом мире и времени — просто преодолеем невидимую прозрачную стену. Ах да, еще предварительно взлетим, раз уж мне так захотелось, и идея еще раз так попрощаться всем понравилась.

Были, конечно, и сомнения — не наведет ли это друзей, напротив, на печальные мысли, и не станет ли знаком, что какая-то небесная защита покинула эти земли. Не станет ли это знаком и для врагов. Но все же мы сошлись на том, что знак должен быть сочтен хорошим теми, кем надо. Особенно, если мы зависнем в небесах на некоторое время. Я понадеялся, что Кабал на том берегу не вздумает выть слишком грустно. Он уже должен был привыкнуть к другим людям, когда я оставил его в Камелоте — неважно, что при первой же возможности он примчался к нам на всех парах. И Таранис, впряженный в «погребальную колесницу», вел себя прилично, хотя в последний день его заперли покрепче. Вот совсем бы не хотелось драматично пристреливать его по дороге в море…

Но довольно. У всех свое будущее.

И сегодня мы поднимались к своему.

Олаф ругался, что, несмотря ни на что, эта штука менее всего приспособлена быть космическим кораблем, на что находились естественные возражения, что не «менее всего», а всего лишь «мало приспособлена». Но приспособлена. Иначе хорошо мы будем себя чувствовать, когда окажемся в открытом космосе на нейтральной территории, принадлежащей не то Веге, не то Денебу.