Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории - Людвиг Мизес

Крайний случай внешней экономии имеет место в производстве интеллектуального фундамента любой технологии и строительства. Отличительным свойством формул, т.е. умственных приемов, управляющих технологическими процедурами, является неистощимость оказываемых ими услуг. Таким образом, эти услуги не являются дефицитными, и нет необходимости экономить их использование. К ним не относятся соображения, которые привели к учреждению института частной собственности на экономические блага. Они остаются вне сферы частной собственности не потому, что они нематериальны, неосязаемы и неуловимы, а потому, что их полезность нельзя исчерпать.

Только позднее люди начали осознавать, что такое положение дел имеет и свои недостатки. Оно ставит производителей этих формул особенно изобретателей технологических процессов, а также писателей и композиторов в своеобразное положение. Они обременены издержками производства, в то время как услугами созданного ими продукта может безвозмездно пользоваться кто угодно. То, что они произвели, для них является внешней экономией.

Если бы не существовало ни авторского права, ни патентов, то изобретатели и авторы находились бы в положении предпринимателей. По сравнению с другими людьми они имеют преимущество во времени. Так как они сами начинают раньше использовать свои изобретения, свои рукописи или разрешать их использование другим людям (производителям или издателям), они имеют возможность получать прибыль в течение периода времени, пока любой человек не сможет точно так же использовать их. Поскольку изобретение или содержание книги становятся публично известными, они становятся бесплатными благами, а изобретатели и авторы получают только славу.

Данная проблема не имеет ничего общего с деятельностью творческого гения. Эти пионеры и инициаторы неслыханных вещей не производят и не работают в том смысле, в котором этот термин используется при трактовке поведения других людей. Они не позволяют себе находиться под влиянием отклика, который их работа встречает со стороны их современников. Они не ждут поощрения[См. с. 131133.].

Другое дело широкий класс профессиональных интеллектуалов, без услуг которых общество не может обойтись. Мы можем пренебречь проблемой авторов второсортных стихов, романов и пьес, а также третьеразрядных композиторов и не станем задаваться вопросом, будет ли серьезным ущербом для человечества отсутствие плодов их усилий. Однако очевидно, что передача знаний подрастающему поколению и ознакомление действующих индивидов со всем тем знанием, которое им необходимо для осуществления своих планов, требует учебников, руководств, справочников и других нехудожественных работ. Вряд ли люди выполняли бы трудоемкую работу по подготовке таких изданий, если бы каждый свободно мог их воспроизводить. Это еще более очевидно в области технологических изобретений и открытий. Обширные эксперименты, необходимые для подобных достижений, часто очень дороги. Весьма вероятно, что технологический прогресс был бы гораздо более медленным, если для изобретателя и для тех, кто оплатил расходы на эксперименты, полученные результаты являлись бы лишь внешней экономией.

Патенты и авторское право представляют собой результат эволюции права последних веков. Их место в традиционной совокупности прав собственности все еще противоречиво. Люди смотрят на них с подозрением и считают неправильными. Они считаются привилегиями, наследием зачаточного периода их эволюции, когда правовая защита даровалась авторам только посредством исключительных привилегий, предоставляемых властями. Их подозревают в том, что они прибыльны, только если позволяют назначать монопольные цены[См. с. 341342.]. Более того, справедливость патентных законов оспаривается на том основании, что они вознаграждают только тех, кто нанес последние штрихи, ведущие к практическому использованию достижений многочисленных предшественников. Эти предтечи уходят с пустыми руками, хотя их вклад в конечный результат часто более весом, чем вклад патентовладельца.

Исследование аргументов за и против институтов авторского права и патентов не входит в предмет каталлактики. Она просто должна подчеркнуть, что это проблема определения прав собственности, и с отменой патентов и авторского права авторы и изобретатели в большинстве своем будут производителями внешней экономии.

Ограничения, которые законы и институты налагают на свободу выбора и действия, не всегда настолько неодолимы, что при определенных условиях их нельзя превозмочь. Некоторым любимчикам может быть даровано освобождение от обязательств, связывающих остальных людей, в виде исключительной привилегии либо самим законом, либо административным решением властей, уполномоченных вводить законы в действие. Кое-кто может быть достаточно дерзок, чтобы игнорировать законы, невзирая на бдительность властей; их дерзкое нахальство обеспечивает им квазипривилегии.

Закон, который никто не выполняет, является недействующим. Закон, писанный не для всех или которому не все повинуются, может обеспечить тем, кто под него не подпадает то ли на основании самого закона, то ли благодаря своей наглости, возможность получения дифференциальной ренты или монопольного дохода.

Для определения рыночных явлений не имеет значения, является ли это изъятие законной или незаконной квазипривилегией. Не имеет также значения, являются ли издержки, если таковые существуют, понесенные привилегированными индивидами для обретения привилегии или квазипривилегии, законными (например, плата за лицензию) или незаконными (например, взятки коррумпированным чиновникам). Если запрет на импорт смягчен ввозом определенного количества, то цены определяются ввезенным количеством и специфическими издержками, понесенными в процессе приобретения и использования привилегии или квазипривилегии. Но тот факт, был ли импорт законным (например, лицензия, выдаваемая узкому кругу привилегированных людей при системе количественных ограничений торговли) или незаконной контрабандой, не оказывает влияния на структуру цен.

XXIV. ГАРМОНИЯ И КОНФЛИКТ ИНТЕРЕСОВ

1. Конечный источник прибыли и убытка на рынке

Постоянные изменения начальных данных, препятствующие превращению экономической системы в равномерно функционирующую экономику, вновь и вновь порождающие предпринимательские прибыли и убытки, для одних членов общества благоприятны, а для других неблагоприятны. Следовательно, делают вывод люди, выигрыш одного человека оборачивается ущербом для другого; ни один человек не получает прибыль кроме как путем потерь для других людей. Эта догма выдвигалась уже некоторыми античными авторами. Из современных авторов первым ее сформулировал Монтень; мы вполне можем называть ее догмой Монтеня. Она стала квинтэссенцией доктрин меркантилизма и старого, и нового. Она лежит в основе всех современных доктрин, учащих, что в рамках рыночной экономики существует неразрешимый конфликт как между интересами разных общественных классов одного народа, так и между интересами любой страны и интересами всех остальных стран[Cм.: Монтень М. Опыты: В 3-х кн. Кн. 1. М: Терра, 1991. Гл. XXII; Oncken A. Geschrichte der National??ц??konomie. Leipzig, 1902. P. 152153; Heckscher E.F. Mercantilism. Transl. by M. Shapiro. London, 1935. II. 2627.].

Сейчас догма Монтеня верна относительно влияния изменений в покупательной способности денег под действием денежных факторов на отсроченные платежи. Но в целом она ошибочна по отношению к любому виду предпринимательской прибыли и убытка, возникают ли они в стационарной экономике, где совокупная величина прибыли равна совокупной величине убытков, или в развивающейся или регрессирующей экономике, где две эти величины различны.

Прибыль человека в свободной рыночной экономике образуется не вследствие трудного положения и страданий окружающих его людей, а в результате того, что он облегчает или полностью устраняет то, что вызывает у окружающих его людей чувство беспокойства. Страдание больному причиняет чума, а не врач, лечащий эту болезнь. Доход врача результат не эпидемии, а помощи, которую он оказывает людям, пораженным болезнью. Конечный источник прибылей это всегда предвидение обстоятельств будущего. Те, кому лучше удается предвидеть будущие события и приспособить свою деятельность к будущему состоянию рынка, получают прибыль, потому что они оказываются в состоянии удовлетворить наиболее насущные нужды людей. Прибыли тех, кто произвел товары и услуги, за которыми охотятся покупатели, не являются источником убытков для тех, кто выбросил на рынок товары, покупая которые, люди не готовы полностью оплачивать издержки производства. Причина этих убытков в недостатке проницательности, проявленной при прогнозировании будущего состояния рынка и потребительского спроса.