Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

И топливо в безлесье научились расходовать рачительно, зря не пропадет ни одна калория. Моряки наблюдали, как хозяйки кипятили воду. Плита была чугунная, на гнутых фигурных ножках, со многими закоулками в ее утробе. Тепло, прежде чем попасть в уличный дымоход, проходило множество трубок, обогревая котелки, кастрюльки, бачки и на выходе — большой бак с водой. И обогревательные печки в комнатах тоже были чугунными. В дымоходах столько извилин, что на улицу выходил совсем остывший дымок.

Селяне с приближением боев укрылись подальше от опасности, ушли в горы, а теперь возвращались домой.

Разведчики отправились осматривать места, которые им предстояло охранять как представителям Советского государства. Вблизи поселка ни орудий, ни военных складов не оказалось. Затем пошли на позиции береговых батарей, обстреливавших морские ворота Варангер-фьорда. Снаряды этих пушек долетали на Рыбачий.

Дальнобойные орудия корнями вросли в гранит у обрыва высокой скалы на самой кромке моря. Внизу плескалась о камни голубовато-пенистая волна. Влезали в гору сначала по извилистой дороге, потом по вырубленной в каменной толще лестнице. Она закончилась на площадке, которую немцы отвоевали у скалы. Они взорвали природный монолит, крупные обломки сбросили вниз, к морю, мелкие разровняли, залили бетоном. И на этом фундаменте установили батарею длинноствольных пушек.

Осмотрели их, заглянули в бетонированные колодцы, по которым транспортерами поднимались снаряды из подземных артиллерийских погребов, зашли в бронированные казематы, потрогали подвесные койки, на которых отдыхала орудийная прислуга. Все сработано добротно, в расчете выдержать массированную бомбардировку с воздуха и обстрел с моря. Твердь скалы толщиною в сотни метров накрыта сверху бетоном и сталью.

Вернулись к орудиям. По скобам-ступенькам взобрались на зарядную площадку. Не удержались от соблазна и взгромоздились на ствол. Расселись на казеннике, попытались обхватить ногами эту махину, но ноги не достали и до половины окружности.

Прочно обустраивались тут оккупанты. Драться за норвежские берега и с моря, и с суши готовились всерьез.

И случись такая баталия — стоила бы она больших жертв.

Удар по фашистским войскам в Заполярье был таким ошеломительным, что, спасаясь от надвигающейся угрозы окружения и плена, остатки фашистских войск бросили все и поспешно побежали на запад.

Немцы на Варангере не стали ждать, пока их отрежут с суши и запрут в мышеловке. Они отступали к Нарвику, а затем на юг Норвегии.

Невольно напрашивалось сравнение. Летом 1941 года проход через перешеек с материка на Средний, а оттуда на Рыбачий прикрывал всего один полк 14-й дивизии. Его поддержали артиллеристы, корабли. Врага вперед не пустили ни на шаг. Рыбачий и Средний остались неприступным бастионом. Вход в Кольский залив оказался надежно прикрытым. С Рыбачьего отправлялись многочисленные десанты на вражеские позиции. И в наступление на Большую Землю в 1944 году, чтобы соединиться с идущими с юга от Луостари и Кариквайвиша армейскими корпусами, морская пехота тоже пошла с Рыбачьего. Когда суровой осенью первого военного года полки 14-й дивизии отступали на восток, они верили в себя, в свою силу. Потому-то и стояли намертво. А немцам верить стало не во что. Не смутная надежда выиграть войну, а попытка унести ноги и выжить заставляла убегать с этой чужой им земли, от ненавидящего их народа.

Домик, в котором поселили ребят, стал самым людным в поселке. Шли поглядеть на русских моряков, о высадках которых на этом берегу ходило немало слухов и легенд. Не иссякали разговоры о делах житейских, о проблемах сегодняшних и завтрашних.

На юге, где еще хозяйничали немцы, сохранилось квислинговское правление. Но любому было понятно, что оно доживает последний срок. Северные провинции ему больше не подвластны. Говорили, что в Мурманске со своими кораблями появился король. Он будто намерен взять под личное правление освобожденные провинции. В Полярное и в Киркенес пришли норвежские военные корабли для связи с советским командованием на севере.

На самом же деле король, правительство и депутаты стортинга находились еще в Англии.

Бойцы отрядов Сопротивления, воевавшие с оккупантами на скалистом, нелюдимом побережье, возвратились в города и селения. Они надеялись, что вместе с изгнанием захватчиков придет новая жизнь.

Исстари поморы жили ловлей рыбы и промыслом зверя. Рыбой кормились. Ее ловили на продажу, чтобы купить одежду и обувь, хлеб и топливо. Рыбной мукой подкармливали скотину. Теперь, после ухода немцев, затопивших почти все суда, возникло множество проблем. С берега в море сеть не закинешь, на шлюпке на промысел не пойдешь. В укромных шхерах удалось упрятать лишь несколько суденышек. На них и надеялись начать путину. Но для лова в дальнем море суда взять было негде. Приходилось идти в кабальную зависимость к владельцам судовых компаний.

Из Вардё возвратился бот. На нем пришел связной с приказом сторожевой группе приплыть в Вардё.

Моряки сердечно распрощались с радушными жителями поселка, и ботик доставил отделение и пришедшую из Комагвера группу в Вардё.

Город почти пуст. Вид у него нежилой, обезлюдевший.

В последние дни здесь оставалось всего три десятка немецких солдат с капралом. Но как только до них дошла весть, что русские десантники высадились на побережье возле Лангбюнеса, они в крайней спешке, бросив все, уплыли в Свартнес, а оттуда на двух грузовиках умчались в Вадсё.

Приплывшие из Киберга через два дня десантники местных жителей не видели. Часть горожан угнали с собой оккупанты, но большинство успело переправиться на материк и нашло себе убежище в глубине полуострова, в стороне от дорог и селений, намереваясь пересидеть опасное время.

Холодный и сырой осенний ветер порывами вихрился вдоль пустынных улиц, колюче бил в лицо и пронизывал до костей, перегонял с места на место мусор, обрывки бумаги, всякий хлам. Осиротелыми были разрушенные дома.

В городе сохранились большие запасы угля, убегающие оккупанты не успели прихватить с собой много продовольствия, на складах лежали мясо, рыба, консервы, галеты, мука.

В порту ошвартовался катер, на котором вернулся полицмейстер и несколько десятков горожан. Кое-кто горделиво потрясал автоматами и винтовками.

Начальник полиции оказался первым официальным представителем местной власти. Ему и досталось вершить людские дела, обеспечить порядок. Все немецкое трофейное имущество, включая продовольствие, русские десантники передали норвежским властям. Охранять город, порт, имущество, дежурить возле укреплений разведчики стали сами.