Северное сияние - Филип Пулман

Почуяв опасность, Йофур захрипел и встряхнулся. Однажды Лира уже видела, как панцербьорн отряхивается от воды. Йорек у нее на глазах делал это, выходя из моря, и с его шкуры во все стороны до самого неба летели не брызги, а струи, как из водомета. Йофур Ракнисон тем же движением стряхнул с себя Йорека, и он упал, поверженный, а владыка Свальбарда, лязгая железными доспехами, выпрямился во весь свой гигантский рост. Одного мускульного напряжения могучей спины оказалось достаточно, чтобы расправились искореженные пластины панциря, и тогда, подобно лавине, Йофур Ракнисон обрушился на распростертого у его ног противника, который так и не сумел подняться.

Удар был такой силы, что у Лиры, стоявшей в стороне, перехватило дыхание и подкосились ноги, потому что даже земля содрогнулась.

Такого удара не могло выдержать ни одно живое существо. Йорек пытался высвободиться из железной хватки владыки Свальбарда, и, может быть, найди он точку опоры, ему бы это удалось, но Йофур не давал ему перевернуться на грудь, и зубы его уже сомкнулись на горле медведя-изгоя. Из раны брызнула струя горячей крови, и одна капля попала Лире на рукав шубы. Девочка в отчаянии прикрыла ее ладонью… Кровь ее друга… Кровь лучшего из друзей!

И тут Йорек когтями задних лап зацепился за звенья кольчуги, прикрывавшей брюхо и грудь его врага. Резкий рывок вниз — и кольчуга целиком сползает, а Йофур в панике хотел было повернуть голову в сторону, чтобы понять, что случилось. Этого секундного замешательства оказалось достаточно, и Йорек вновь поднялся.

Какое-то мгновение оба медведя застыли друг перед другом, тяжело дыша. Хваленая кольчуга Йофура из надежной защиты превратилась в путы: она обвила его задние лапы, так что он ни шагу не мог ступить, а чтоб сорвать ее долой, надо было сперва отстегнуть нижнюю застежку. Но Йореку приходилось куда тяжелее. Он жадно хватал ртом воздух, а из глубокой раны у него на шее струей текла кровь.

Не давая королю освободиться от стреноживающей его кольчуги, Йорек прыгнул вперед и опрокинул врага навзничь, снова нацелившись на незащищенное место у него на холке, которое уже не прикрывал погнувшийся шлем. И вновь Йофур отшвырнул Йорека прочь. Взметывая к небу фонтаны снежной пыли, противники сцепились не на шутку. В вихре метели невозможно было разобрать, кто кого.

Лира, не дыша, вглядывалась в эту слепую снежную кашу, до боли стиснув руки. В какой-то момент ей почудилось, что страшные когти Йофура вырывают куски мяса из подбрюшья противника, но мгновение спустя все снова скрылось за вихревой завесой, а когда снег чуть рассеялся, Лира увидела, что оба медведя, поднявшись на задние лапы, наотмашь разят друг друга, и страшные когти Йорека оставляют кровавые следы на морде владыки Свальбарда, а он с той же чудовищной силой бьет в ответ.

У девочки потемнело в глазах при мысли о том, сколь тяжела королевская десница. Казалось, что это великан вздымает и опускает гигантских размеров палицу, увенчанную пятью стальными остриями.

Лязг железа о железо, зубовный скрежет, хрип и рев, вырывающийся из глоток, громоподобный топот, сотрясающий землю… Весь снег в радиусе нескольких метров превратился в кровавое месиво.

Доспехи Йофура к этому моменту являли собой весьма плачевное зрелище. Пластины панциря погнулись и перекорежились, золотая канитель либо отлетела, либо скрылась под коркой запекшейся крови, расколотый шлем уже давно валялся где-то в стороне, на снегу. Панцирь Йорека, несмотря на все свое внешнее убожество, оказался куда крепче. Пластины пестрели новыми зазубринами, но они выстояли под сокрушительными ударами монаршей лапы-палицы, и даже двадцатисантиметровые лезвия когтей оказались им нипочем.

Но тем не менее король панцербьорнов был куда крупнее и сильнее, чем его соперник. Йорек отощал и устал в дороге, а сейчас, в этой смертельной схватке, он потерял много крови. Страшные раны зияли у него на животе, на передних лапах и холке. У Йофура же кровь тонкой струйкой сочилась лишь из-под нижней челюсти, так что в бою ему повезло куда больше. Если бы только Лира хоть как-то могла помочь своему другу! Увы, она была бессильна.

А дела Йорека в самом деле были плохи. Он начал хромать. Малейшее движение левой передней лапы вызывало у него сильнейшую боль. Он не мог на нее наступить, но это полбеды. В бою она тоже стала бесполезной, а выпады правой выглядели довольно жалко. По сравнению с прежними сокрушительными ударами они казались вялыми шлепками.

Йофур мгновенно заметил эту перемену в поведении своего врага. Град издевательских насмешек обрушился на голову Йорека: «хромая кляча», «дохлятина», «слюнтяй», «недоносок» и прочие оскорбления сыпались как из рога изобилия и подкреплялись молодецкими ударами справа и слева, которые несчастный медведь-изгой уже не мог парировать. Он начал отступать шаг за шагом, всякий раз пригибаясь к земле все ниже и ниже под напором торжествующего короля панцербьорнов.

Лира ничего не видела от слез. Йорек, ее бесстрашный заступник, ее добрый, храбрый, самый лучший на свете друг, погибал у нее на глазах, но отводить их она не имела права, это было бы равносильно предательству, ведь, случись ему бросить взгляд в ее сторону, он должен увидеть не перекошенное от ужаса лицо, не трусливо втянутую в плечи голову, а сияющие глаза, полные любви и веры.

И она смотрела, смотрела, сколько было сил, но слезы слепили ее, мешая видеть самое важное. Хотя, кто знает, может, не слезы тому виной. Йофур Ракнисон ведь тоже ничего не заметил.

Ему было невдомек, что Йорек шаг за шагом отступает назад с одной-единственной целью: ему нужен сухой, плотно утоптанный участок снега и хороший валун, от которого можно оттолкнуться, как от трамплина. Раненая левая, которую он все время поджимает, на самом деле не искалечена. Это бойцовая лапа, и она ждет своего часа. Истинного панцербьорна провести невозможно, но Йорек знает, что Лире это однажды удалось, потому что владыка Свальбарда перестал быть медведем, он рвется быть человеком, а значит, его можно обмануть. И Йорек все дальше заманивает врага в западню.

Вот наконец он нашел то, что искал: гладкий валун, намертво вмерзший в землю. Он уперся в него пяткой, напружинился и замер, выжидая.

В тот миг, когда Йофур, торжествуя, поднялся на задние лапы и с высоты своего гигантского роста бросил презрительный взгляд на поверженного противника и его искалеченную левую переднюю, Йорек ударил.

О, что это был за удар! Подобно волне, что начинает свой разбег за тысячи миль от берега, в самом сердце океана, где даже мелкая зыбь не выдает той силы, что копится в синих глубинах, и лишь в прибрежных водах вздыбливается гигантским языком-гребнем, взметываясь до самых звезд, чтобы потом с бешеной силой обрушиться на скалы, круша и смывая все на своем пути, так двинулся Йорек Бьернисон на владыку Свальбарда. Оттолкнувшись от валуна, он рванулся вперед и вверх, и могучая левая лапа полоснула Йофура Ракнисона по незащищенной шлемом морде.