Холодная война: политики, полководцы, разведчики - Леонид Млечин

Черчилль уже не хотел читать бумаги, он не мог сосредоточиться, перескакивал с одной темы на другую. Иногда он забывал нужные слова. Фактически его заставили уйти в отставку. Чтобы отметить его заслуги, 4 апреля 1955 года на прощальный обед к нему приехали королева Елизавета II и герцог Эдинбургский, чего британские монархи никогда не делали. Впервые королева была гостем в резиденции главы правительства.

Уинстон Черчилль не мог смириться с уходом. После обеда он поднялся к себе, сел на кровать и сказал своему секретарю:

— Я не верю, что Энтони с этим справится.

Возможно, он был прав. Черчилль бы не позволил спецслужбам ради осмотра винтов крейсера «Орджоникидзе» ставить под угрозу отношения с Советским Союзом.

Черчилля заставили уйти с поста главы правительства, но не из парламента. Он так и оставался депутатом. Физически он уже был плох, не узнавал знакомых, но все еще получал удовольствие от сигар и бренди. И вдруг в один день он отказался и от того и от другого. Он как-то сразу утратил интерес к жизни…

После скандала вокруг пропавшего коммандера Крэбба премьер-министр Энтони Иден произнес в палате общин только одну фразу:

— Ввиду особых обстоятельств этого дела считаю необходимым объяснить, что сделанное было совершено без санкции и без ведома министров ее величества.

Лидер оппозиции Хью Гэйтскелл заметил, что отказ Идена объясниться заставляет общество считать, что в реальности коммандер Крэбб исполнял шпионскую миссию.

— Вы вольны говорить все, что вам угодно, — отрезал Иден.

Вернувшись на Даунинг-стрит, Иден сказал сэру Норману Бруку, секретарю кабинета министров, что «разведка некомпетентна и неадекватна». Нынешнему руководству разведки нельзя доверять.

И вот тогда начальником разведки Иден назначил руководителя МИ-5 Дика Уайта. В аппарате контрразведки собрали большую сумму, на которую приобрели серебряный чайный набор, и вручили шефу прощальный подарок.

14 июля 1956 года Дик Уайт перебрался в резиденцию начальника разведки в доме № 21 у ворот королевы Анны. На дверях красовалась табличка «Ассоциация семей военнослужащих». В реальности большую часть дома занимали офисы разведки. На первом этаже устроили официальную квартиру начальника разведки — большая гостиная и спальня. Каждое утро Уайт отправлялся в рабочий кабинет пешком по узкой аллее. Он говорил, что чувствует себя так, словно спускается в бункер, откуда ведется холодная война. Рабочий день начинался в десять утра. Уайт приходил на полчаса раньше.

Начальник контрразведки, консервативной организации, был переброшен в гнездо форменных пиратов, воспитанных на приключениях военного времени. «Иногда приходится хлебать из одной миски с дьяволом» — эта пословица относится к разведке. Разведка представляла собой что-то вроде частной армии.

— Мы только что закончили одну войну, — с наслаждением вспоминал сотрудник МИ-6, — и ждали следующей.

Уайт понимал, что его подчиненные служат родине, постоянно нарушая закон. Радовало его только одно:

— В Британии, в отличие от Америки, я не должен был получать официальной санкции на то, что у нас делалось.

Рабочий кабинет начальника внешней разведки находился в доме номер 54, Бродвей-Билдингс. Старое здание, мрачные коридоры, темно-коричневый линолеум на полу, матовые стекла в окнах. Лифт останавливался только на четвертом и седьмом этажах; чтобы подняться на другие, приходилось пользоваться лестницей.

Местная шутка:

— Почему лестница похожа на публичный туалет?

— Потому что сюда приходит одно дерьмо.

Окна кабинета начальника разведки выходили на станцию метро. Плотные шторы были всегда задернуты, чтобы никто с улицы не мог видеть, что происходит внутри. Директор сидел спиной к окну. Перед столом два кожаных кресла. На полках старые справочники. На стенах фотографии предшественников. На письменном столе стояла чернильница с зелеными чернилами, которые использовались в служебной переписке, и писчая бумага голубого цвета.

Во времена Стюарта Мензиса в письменных ящиках стола лежали пачки наличных, которые вручались агентам. Но Дик Уайт уже не имел дела с деньгами. Он только подписывал счета на небольшие суммы, на которые его секретарь покупала сигареты и чай для посетителей. Жалованье платили раз в неделю. В отличие от состоятельных предшественников Уайт жил на зарплату.

На столе стояли четыре телефонных аппарата. Белый — прямой провод в министерство иностранных дел. Зеленый — с аппаратурой, защищающей от подслушивания (скремблер), — для секретных переговоров. И два черных городских телефона, которые обслуживались коммутатором разведки. Один через секретаря, другой — прямой, им Уайт не пользовался, поскольку сам не звонил подчиненным. Он также никогда не ходил по кабинетам, проведывая подчиненных.

Когда начальник разведки собирался уходить, его секретарь звонила охраннику на четвертом этаже. Тот вызывал личный лифт директора. Мало кто своими глазами видел начальника разведки, только руководители службы. Он даже не посещал корпоративные рождественские вечеринки.

— У разведки нет репутации, есть только мифы, — говорил Уайт. — Начальник разведки обязан этому соответствовать.

Он не спускался в подвал, где после шести вечера собирались старшие офицеры, которых именовали «бароны-разбойники». Это был мужской клуб, только для своих. Забавно, что это не были отпрыски аристократии. Напротив, костяк разведки составляли выходцы из простых семей, для которых другие карьерные дороги были закрыты. Но вход в клуб был строго-настрого закрыт для всех остальных.

Они чувствовали себя на передовой холодной войны. Они подкупали политиков, развязывали вооруженные конфликты, свергали правительства и убирали тех, кто становился опасен или просто не нужен. Они считали себя защитниками свободы страны и блюстителями морали. Провалы скрывались, поскольку редакторы лондонских газет, следуя традиционному обещанию не копать глубоко в сфере национальной безопасности, долгое время поддерживали миф о том, что английские шпионы — лучшие в мире.

Дик Уайт с ними не пил и их компании не искал. Им несколько лет понадобилось, чтобы убедить его в своей верности и лояльности. Некоторые профессиональные разведчики не воспринимали бывшего школьного учителя в качестве начальника. Контрразведка — это оборона, а разведка — наступление.

— Он же никогда не руководил агентами. Он не понимает, что значит рисковать. Это не в МИ-5 работать. Если что-то случилось в Триполи, нельзя позвонить местному начальнику полиции и попросить о помощи.