Холодная война: политики, полководцы, разведчики - Леонид Млечин

Премьер-министр Энтони Иден потом говорил, что он вообще запретил все разведывательные операции на время визита советской делегации. Если он и отдал такой приказ, в разведке и контрразведке его не получали.

Операцией занималась так называемая лондонская резидентура, которой руководил Николас Эллиот и его заместитель Эндрю Кинг. Они работали против иностранных дипломатов в Лондоне. Для исполнения операции Эллиот выбрал коммандера Лайонела Крэбба. Впоследствии Эллиот говорил в свою защиту:

— Он умолял, чтобы эту работу доверили ему.

Крэбб родился в 1909 году в бедной семье. Его отец пропал без вести во время Первой мировой войны. В этой семье это не в последний раз… Он перепробовал разные профессии, пока не стал в тридцать лет моряком. Когда началась война, плавал на тральщиках. При медицинском осмотре выяснилось, что он плохо видит левым глазом, и его списали с флота. Он пошел добровольцем разминировать мины.

Его отправили на Гибралтар, где итальянские боевые пловцы крепили магнитные мины к корпусу британских кораблей. Он решил сам стать пловцом, хотя он пил, курил, плохо плавал и был физически слабым.

Лайонел Крэбб спас много жизней британских моряков, обезвредив мины, на которых они могли взорваться. Это была опасная работа. Англичане использовали аквалангистов только для осмотра и ремонта корпуса. А вот итальянские боевые пловцы активно подрывали британские корабли, к чему англичане не были готовы. Крэбб проводил под водой по двенадцать часов в день. Он рассказывал, как однажды убил ножом под водой итальянского пловца, с которым они столкнулись. Крэбб был награжден и произведен в коммандеры, в российском флоте это капитан третьего ранга.

После войны Лайонела Крэбба демобилизовали, но время от времени привлекали для специальных операций. Он участвовал в операции по обследованию советского крейсера «Свердлов», который 10 июня 1953 года бросил якорь в районе британской военно-морской базы Портсмут. Крейсер прибыл по приглашению правительства для участия в военно-морском параде по случаю коронации Елизаветы II.

Когда ждали прихода «Орджоникидзе», услуги коммандера вновь понадобились.

Своему другу Крэбб сказал:

— Мне тут надо сделать одну небольшую работу.

Ему обещали шестьдесят гиней. Он сидел без денег и ухватился за предложение.

За день до прихода крейсера Крэбб и разведчик Бернард Смит приехали в Портсмут. Они совершили все ошибки, которые только возможно. Вместо того чтобы переночевать в учебном центре разведки по соседству, остановились в гостинице, которая существует по сей день. Оба зарегистрировались под собственными именами. Смит в графе «Адрес» написал: «Прикомандирован к министерству иностранных дел». Он себя плохо чувствовал в этот день, у него болело сердце. Может быть, это повлияло на здравость его суждений. Вечером Крэбб позволил себе минимум пять порций двойного виски. К началу дня уровень алкоголя в его крови оставался опасно высоким.

В семь утра 19 апреля Крэбб вместе со своим куратором из разведки покинули гостиницу. С лодки коммандер Крэбб ушел под воду. Потом всплыл, чтобы поправить снаряжение, и вновь погрузился. Больше его никто не видел. Когда стало ясно, что ждать бесполезно, сотрудник разведки собрал вещи, выписался из гостиницы и исчез.

Вечером в четверг 19 апреля 1956 года директору контрразведки МИ-5 Дику Уайту доложили, что операция в Портсмуте закончилась плохо. В гостиницу отправили полицейского, который потребовал книгу регистрации постояльцев и вырвал из нее сразу несколько страничек.

Охраной Булганина и Хрущева в поездке занимался начальник девятого управления КГБ генерал Николай Степанович Захаров.

«Ко мне ночью, — рассказывал Захаров, — прибыл командир нашего крейсера контр-адмирал Иванов и доложил, что с борта нашего эсминца дежурным матросом был обнаружен плавающий под бортом нашего крейсера аквалангист. Руководители нашей делегации уже спали, поэтому мы с адмиралом решили докладывать утром».

Это была, собственно, первая полноценная поездка советских руководителей на Запад. Конференция в Женеве не в счет, там они страны не видели, с людьми не встречались.

«Договорились, — вспоминал Хрущев, — что прибудем к англичанам на военном корабле, на крейсере. Мы хотели прибыть на крейсере потому, что считали, что мы тогда в портовом городе заимеем как бы свою временную опорную базу…»

А в Лондоне советских гостей поселили в фешенебельную гостиницу «Клэридж».

«Все было для нас необыкновенным, — делился впечатлениями Хрущев. — Гостиница «Клэридж» была хорошая, услуги — замечательные. Все это было для нас внове. Ведь мы никогда так близко не общались ранее с иностранцами. К Идену у нас было хорошее отношение, мы считали его прогрессивным среди консерваторов человеком… Своим тактом и мягкостью он располагал собеседника к непринужденной беседе, к доверию».

Перед завтраком генерал Захаров и адмирал Иванов доложили о происшедшем Хрущеву и Булганину. Хрущев спросил, что это может означать.

«Контр-адмирал, — вспоминал Захаров, — высказал соображение, что англичане давно стремятся узнать ходовую часть и конфигурацию днища наших крейсеров, так как знают, что они более быстроходные, чем английские. Я высказал подозрение, что это подготовка диверсии. У этого шпиона, видимо, отказал акваланг, а вода в гавани Портсмута — сплошная нефть, и, несмотря на то что этого аквалангиста расписывали как пловца-аса, он, видимо, заплыв на большую глубину, задохнулся».

— Принимайте меры по обеспечению безопасности крейсера, — приказал Хрущев. — Обратно в Москву мы пойдем на крейсере.

Надо отдать должное Никите Сергеевичу. Он не испугался.

«Мы не придали значения этому случаю, хотя не исключали, что пловцы могут прикрепить к крейсеру магнитные мины, а это может дорого нам обойтись, — вспоминал Хрущев. — Поэтому мы подумали о возвращении домой самолетом. Но Ту-104 только еще проходил испытания и был небезопасен, а лететь на Ил-14 после фурора, который произвел Ту-104, нам казалось неприличным. Я не верил в возможность какой-либо провокации. Взорвать крейсер с главой чужого правительства — это ведь война! Англичане никогда такого не допустят. И мы решили возвращаться домой на крейсере».

Резиденция британского премьер-министра показалась советским гостям жалкой. Руководители рабоче-крестьянского государства исходили из того, что руководители государства не могут не жить роскошно.

«Дом на Даунинг-стрит, который занимал Иден, — рассказывал Хрущев, — выглядел непрезентабельно: это особняк из красного кирпича, очень старый, обветшалый и закопченный. Одним словом, не очень-то привлекательное строение…»