Укрощение строптивых - Эллен Марш

Хью и Иден обсудили план возвращения, но восторга он у них не вызвал. Хорошо, что они опять на воздухе и освободились от неуверенности, вызванной непроницаемой тьмой сырой, душной пещеры. Они оба провели немало времени, охотясь на диких зверей в Индии, и умели прятаться.

– Я пойду этим путем, – наконец сказал Хью, указывая на тропу прямо под ними, – и хочу, чтобы ты пошла вдоль реки. Там есть где спрятаться, и будет безопаснее, если мы разделимся. Вот, возьми. – Он протянул Иден пистолет, но она только покачала головой. – Возьми его, – приказал он тоном, не допускающим возражения. – Так ты сможешь дать мне знать, если заблудишься.

– Я не собираюсь терять дорогу, – заявила Иден, но пистолет взяла. Когда их руки соприкоснулись, они долго смотрели друг другу в глаза, слова им были не нужны. Затем Хью заговорил преувеличенно деловым тоном, объясняя, где они встретятся, и через минуту они расстались.

Хотя до Роксбери было всего несколько миль, если идти напрямик через болота, Хью и Иден добирались туда все утро, потому что приходилось идти то вдоль реки, то придерживаться опушки леса. От голода и кровавых мозолей на ногах Иден шла очень медленно, но ее подстегивал страх за безопасность Хью, и она, не жалуясь, упорно шла вперед. Голод можно будет утолить позже, когда они окажутся под надежным укрытием Роксбери. Что касается мозолей – толстая прокладка, которую она сделала из остатков накидки и обернула ступни, помогла облегчить боль. С раной Хью все было сложнее. Иден очень боялась, что долгий переход по неровной местности окажется ему не под силу. Страх ее был более чем оправдан, хорошо еще, что она не знала, как близка к истине...

Поначалу Хью даже не понял, что у него жар. Ему казалось, что это тусклое зимнее солнце светит необычно жарко сквозь голые кроны деревьев. Он не понимал, откуда эта слабость, ведь он прошел не более двух миль. Его мучила нестерпимая жажда, которая не стихала, сколько бы он ни пил из родников, попадавшихся на пути. У каждого источника приходилось отдыхать все дольше.

«Наверное, старею», – подумал он и с испугом заметил, что проговорил это вслух. Ему показалось, что язык у него так распух, что уже не помещается во рту. Он попробовал пошевелить раненой рукой, но страшная боль сразу же пронзила все тело. Хью остановился, прислонился к дереву и дрожащей рукой провел по глазам.

Господи, он не может позволить себе заболеть! Только не сейчас. Ведь Иден осмотрела рану и хорошо перевязала, можно не опасаться ни инфекции, ни осложнений. «Нет-нет, я действительно просто старею, – решил Хью, – или совершил большую ошибку, женившись на женщине, от которой состарился раньше срока». Он улыбнулся от этой мысли, но улыбка сменилась гримасой боли. Хью опустился на землю, потер ноющие виски и прикрыл глаза от солнца, которое вдруг стало слишком ярким.

«Отдохну минутку, – решил он устало, – а потом пойду дальше». Он прошел уже порядочно, шел довольно быстро. Иден скорее всего еще в пути. И потом, здесь так приятно сидеть, прислонясь головой к поросшему мхом стволу, наслаждаться утренней прохладой, думать об Иден... Ничего страшного, если он придет в Роксбери на несколько минут позже...

Иден показалось, что прошло несколько часов, прежде чем она, отчаявшись ждать в условленном месте, с трудом соображая от охватившей ее паники, помчалась через лес и наконец нашла его.

Когда она увидела его без движения, ей показалось, что сердце у нее перестало биться. Она быстро опустилась на колени рядом, приложила руку ко лбу и ужаснулась, поняв, что у него жар.

– Хью! – настойчиво прошептала она, дергая за рукав. – Вставай, ты должен встать. Здесь нельзя оставаться!

Хью, с трудом открыв глаза, посмотрел на нее и едва не разрыдался от радости, потому что, несмотря на боль и жар, взгляд его был тверд и он узнал ее. Она помогла ему встать. Он стоял покачиваясь и хмуро глядел на нее, на слезы в ее глазах, на свежие царапины на щеках, которые она получила, продираясь сквозь кустарники, разыскивая его.

– Иден, твое лицо...

– Мне не больно, – заверила она его и опять потянула за рукав, страх сжимал ее сердце. – Хью, мы должны бежать отсюда. Здесь кругом всадники, нас ищут. Пойдем, нельзя, чтобы они заметили нас. – Он посмотрел на нее, плохо понимая, что она говорит. – Они вооружены, я сама видела. Куда нам идти?

– Можно пойти в деревню или на ферму, – медленно проговорил Хью, с трудом заставляя себя соображать, хотя мозг его отказывался работать.

– Нельзя, слишком далеко для тебя, и потом, за ними наверняка тоже следят. – Иден всхлипнула от отчаяния. – Усадьбу окружили, я не смогла пробраться дальше домика привратника. Господи, куда же нам идти? Есть ли такое место, где нас не станут искать? Тебе надо отдохнуть, нужен врач и... – Она внезапно замолчала, глаза ее вдруг радостно загорелись. – Господи! Придумала! Пойдем, Хью, пойдем, прошу тебя...

У Хью не было сил спорить. Раненая рука, голова, все тело казались ему одним обнаженным пульсирующим нервом, и, если бы не поддержка Иден, он бы не сделал и шага. Сколько они шли, в каком направлении, ему было безразлично, жар становился все сильнее, и граница между явью и бредом все больше стиралась.

Вокруг них стоял холодный неподвижный лес, солнце с трудом пробивалось сквозь густые кроны сосен. Но Иден твердо знала, куда они идут, потому что уверенно шагала по едва заметной, заросшей тропинке, которую скорее всего протоптали олени, в изобилии водящиеся здесь, а может, и фермеры – возили продукты на рынок в город через земли Роксбери, когда еще не было дорог. Хью очень плохо знал эту местность, он редко посещал те места, куда нельзя было доехать верхом, но все же разглядел небольшую веху, сложенную из камней, которую они прошли минут через пятнадцать. Веха эта была наполовину прикрыта корнями древнего серебристого бука. Хью мгновенно узнал это дерево.

– Боже правый! – воскликнул он, останавливаясь и непонимающе глядя на Иден. – Мы же в Роксбери! Ты – дьявол, а не женщина. Ты же сама говорила, что нас здесь ищут! Вдруг нас увидят?

– Тише, – быстро сказала Иден. Хью говорил невнятно и очень слабым голосом, и это вместе с лихорадочным блеском в глазах напугало ее гораздо больше, чем то, что их могли случайно услышать. – Я знаю здесь неподалеку местечко, но ты должен пойти со мной, Хью, доверься мне, прошу.

Иден перешла на шепот, в глазах у нее блестели слезы. Глядя в ее побелевшее, встревоженное лицо, Хью испытывал такую нежность, которая пересиливала и усталость, и боль. Он на миг приложил ладонь к ее щеке, словно прося безмолвного прощения или так же безмолвно объясняясь в любви.

– Пойдем, chabeli. Разве я могу не пойти за тобой?..