Неизвестный Жуков - портрет без ретуши в зеркале эпохи - Б Соколов

К исходу 8 октября я вновь заехал в штаб Резервного фронта. Встретивший меня начальник штаба фронта доложил о полученном приказе Ставки об отзыве Буденного и назначении меня командующим Резервным фронтом.

Звоню Шапошникову. На мой вопрос, какой приказ выполнять, Борис Михайлович ответил:

- Дело в том, что Государственный Комитет Обороны рассматривает сейчас вопрос о расформировании Резервного фронта и передаче его частей и участков обороны в состав Западного. Ваша кандидатура рассматривается на должность командующего Западным фронтом. До 10 октября разберитесь с обстановкой на Резервном фронте и сделайте все возможное, чтобы противник не прорвался через Можайске-Малоярославецкий рубеж, а также в районе Алексина на серпуховском направлении".

Здесь явная несуразица. Зачем срочной телефонограммой еще 8-го числа вызывать Жукова на 10-е в штаб Западного фронта неизвестно зачем и одновременно назначать командующим Резервным фронтом? Георгию Константиновичу надо было как-то обосновать свое появление в Красновидове именно 10-го, и ни днем позже. Кстати, внимательные читатели должны были заметить, что в ранней редакции жуковских мемуаров один из этих драматических октябрьских дней вообще пропал. 8-го Георгий Константинович выехал на поиски Буденного, в тот же день нашел его, потом направил бригаду Троицкого на прикрытие Медыни, потом встретился с офицером связи, вручившим директиву о его назначении командующим Западным фронтом. После этого Жуков тотчас развернул машину... и прибыл в штаб Западного фронта 10-го числа. Выходит, из-под Калуги до Красновидова он ехал больше суток. Наверное, за этот срок пешком можно было дойти!

Никто Конева расстреливать не собирался. Все дело с назначением Жукова обстояло так, как описал Иван Степанович. Ворошилов, Молотов, Булганин, Конев и Василевский пришли к выводу о необходимости объединить Резервный и Западный фронты и поставить во главе нового фронта Жукова. Он и чином выше, и обладает громкой славой победителя под Ельней и спасителя Ленинграда. Характерно, что Конев ни разу не упоминает о своих встречах с Жуковым в штабе Западного фронта до назначения Георгия Константиновича командующим этим фронтом Может, здесь сказалась неприязнь Ивана Степановича к своему преемнику? Но жуковского свояка Василевского в плохом отношении к Георгию Константиновичу не заподозришь. Однако в мемуарах он дает версию назначения Жукова, согласно которой решение было принято без участия Георгия Константиновича "Вечером 9 октября во время очередного разговора с Верховным (членов комиссии и Военного совета Западного фронта. - Б.С) было принято решение объединить войска Западного и Резервного фронтов в Западный фронт. Все мы, в том числе и генерал-полковник Конев, согласились с предложением Сталина назначить командующим объединенным фронтом генерала армии Жукова, который к тому времени находился в войсках Резервного фронта. Утром 10 октября вместе с другими представителями ГКО и Ставки я вернулся в Москву. В тот же день Ставка оформила решения ГКО об объединении войск Западного и Резервного фронтов..."

Александр Михайлович здесь немного напутал. Решение об объединении фронтов и назначении Жукова было принято практически сразу после получении предложений комиссии, а не на следующий день. Неразумно было тянуть с принятием столь важного решения. И предложение о назначении Жукова исходило от комиссии ГКО и руководства Западного фронта, а не от Сталина. Это доказывают документы. И раз подпись Василевского и других членов комиссии стоит на предложениях, посланных Сталину около четырех вечера 10 октября, значит, они все еще были в штабе Западного фронта, а не уехали утром, как утверждал Василевский.

Тот разговор Рокосовского с членами комиссии, о котором упомянул Жуков, описан и в мемуарах Рокоссовского, причем там он определенно датируется 11 октября: "В небольшом одноэтажном домике нашли штаб фронт". Нас ожидали товарищи Ворошилов, Молотов, Конев и Булганин Климент Ефремович сразу задал вопрос:

- Как это вы со штабом, но без войск шестнадцатой армии оказались под Вязьмой?

- Командующий фронтом сообщил, что части, которые я должен принять, находятся здесь.

- Странно...

Я показал маршалу злополучней приказ за подписью командования. У Ворошилова произошел бурный разговор с Коневым и Булганиным. Затем по его вызову в комнату вошел генерал Жуков.

- Это новый командующий Западным фронтом, - сказал, обратившись к нам, Ворошилов, - он и поставит вам новую задачу.

Следовательно, все происходило именно так, как излагает Конев. 10-го числа состоялось решение о назначении Жукова, а вечером следующего дня он фактически приступил к исполнению обязанностей командующего Западным фронтом. И неслучайно в предложениях комиссии срок вступления Жукова в командование был указан 18 часов 11 октября, т. е. сутки спустя. Ведь Георгию Константиновичу еще надо было отдать необходимые распоряжения войскам Резервного фронта и свернуть его штаб. Последний жуковский приказ по Резервному фронту как раз и датирован 11-м числом, равно как и первое донесение в качестве командующего Западным фронтом. И конечно же, не сам Георгий Константинович ворвался в комнату к членам комиссии, резко оборвав их беседу с Рокоссовским, объявив о своем назначении и не слишком вежливо попросив Молотова со товарищи убираться вон. Наверняка, все было, как и положено в соответствии с субординацией. Ворошилов сперва обругал Конева с Булганиным, затем вызвал Жукова и представил единственному имевшемуся в тот момент в наличии командующему армией. С введением в должность нового командующего фронтом комиссия, действительно, сочла свою миссию выполненной и отбыла в Москву.

Вряд ли мы когда-нибудь точно узнаем, за что распекал Ворошилов Конева и Булганина. Климент Ефремович явно подозревал, что Рокоссовский вместе со штабом сбежал, бросив 16-ю армию в окружении на произвол судьбы. Но Константин Константинович предъявил приказ Конева от 5 октября, которым штабу 16-й армии предписывалось 6-го прибыть в Вязьму и взять под свое командование выдвигавшиеся туда войска. Последующий гнев Ворошилова мог быть вызван двумя причинами. Либо Конев и Булганин, как утверждал Жуков, пытались ложно обвинить Рокоссовского в бегстве с поля боя. Либо Ворошилов заподозрил, что Конев специально отдал такой приказ, чтобы спасти симпатичного ему командарма от гибели в окружении. В мемуарах Конев как раз и цитирует "злополучный приказ", защищая Рокоссовского от несправедливых нападок и доказывая, что приказ вручил командарму некий подполковник Чернышев, погибший на обратном пути. Поэтому мне кажется более правдоподобной вторая версия. Ворошилов счел, что приказ Конева диктовался не оперативными соображениями, а стремлением спасти Рокоссовского. Вряд ли на самом деле это было так. 5-го числа Конев еще не представлял масштаба катастрофы и не мог знать, что из окружения почти никто не уйдет. Но, в любом случае, этот коневский приказ во многом определил дальнейшую судьбу Рокоссовского. Не будь его, Константин Константинович, скорее всего, погиб бы в окружении или попал в плен. Не было бы будущей славы, не было бы парада Победы, которым он командовал, не быть бы ему маршалом Польши