Интервьюировать Нильсена (СИ) - "Pokerface Luna"

— Не только, — покачал головой Алекс, на секунду отпуская веревки и мучительно медленно приходясь ладонями по фигуре, очерчивая изгибы. — Если правильно завязать веревку, кровоток немного перераспределяется, — шепнул он. — Из-за того, что мышцы и суставы находятся в постоянном напряжении, любые тактильные ощущения обостряются. Тело становится похожим на музыкальный инструмент. Хочешь, продемонстрирую? — спросил он.

И продемонстрировал. Сделав несколько узлов на бедрах, он обвязал лодыжки девушки, а затем закрепил концы веревки на спинке кровати. Только после этого он нежно погладил кожу на щиколотке, и двинулся вверх, касаясь самими кончиками пальцев.

Уткнувшись лицом в подушку, Агата думала о том, что нужно что-нибудь прикусить, иначе стон, который она издаст, вполне может стать причиной для их выселения из отеля. Но не успела. Алекс успел добраться до внутренней стороны бедра, вызывая дрожь во всем теле и сладкие судороги в паху. Внизу живота давно скрутился узел, только теперь, из-за ее положения, Агата не могла даже свести ноги, хоть немного снимая напряжение. Когда пальцы почти коснулись трусиков, девушка не выдержала, протяжно застонав.

— Да, с чувствительностью все в порядке, — довольно хмыкнул Нильсен. — А знаешь, в чем прелесть таких веревок, Агата?

— В… чем? — прерывисто спросила она, так как знала, что молчание не поможет. Если не отвечать на его вопросы, станет только хуже, потому что этот ненормальный может и остановиться в самый неподходящий момент!

— В отличие от стандартных шелковых лент из секс-шопа, из этих очень непросто освободиться, — пояснил он, а затем пробрался пальцами под халатик, огладил нежную кожу и, коротко замахнувшись, отвесил звонкий шлепок.

— Боже! — вскрикнула Агата, сжимая руки в кулаки, тем самым только сильнее натягивая веревки, которые давили на грудь, посылая по телу новый импульс удовольствия.

— Как всегда нетерпелива, — мурлыкнул Алекс, склоняясь над девушкой. — А ведь я только начал, — прошептал он, заставляя Агату тихо скулить.

Нильсен снова приступил к исследованию знакомого тела, прикасаясь, а иногда и надавливая в самых нужных местах. Только теперь он подключил еще и губы, скользя по гладкой коже, прикусывая, всасывая, и тут же зализывая свои метки, которые оставлял на ней.

— Алекс, пожалуйста, — захныкала девушка, пытаясь извиваться на кровати, но могла только мотать головой, спутывая собственные волосы.

Нильсен не был против. Именно такой вид — взъерошенный, неаккуратный, почти дикий, ему нравился больше всего. Нравились ее горящие от возбуждения щеки, нравились губы, которые наливались и становились почти красными, нравилось, как она сжимает пальцы в кулаки, нравилось, как она стонет его имя. Он мог бы смотреть на это вечно, даже если приходилось терпеть нереальное напряжение в паху.

— Какая ты мокрая, каттен, — прищелкнул он языком, проведя пальцами по трусикам, взывая новый, пожалуй, самый громкий стон за сегодня.

— Трахни меня уже! — вспомнила девушка заклинание, которое всегда ее выручало.

— Мне всегда нравилось, когда из твоего прекрасного ротика вырываются такие грязные слова, — хрипло прошептал он, а затем взял край трусиков двумя руками, разорвав их.

В другое время Агата бы возмутилась, потому что этот варвар уничтожал ее белье с завидной регулярностью. Да, он его потом и покупал, но все равно было обидно! Но сейчас она была даже благодарна за то, что не пришлось мучиться на несколько секунд дольше. Да и не получилось бы его полностью снять из-за веревок… Пожалуй, иногда такой способ действительно полезен.

Алекс отшвырнул разорванное белье, снова огладил ягодицы, медленно спускаясь вниз, к пульсирующему комочку нервов. Этого было мало. Ужасно, невыносимо мало! Настолько, что хотелось кричать. Но даже прикосновения пальцев, которые легонько прошлись по влажным складкам, размазывая смазку и как бы невзначай задевая клитор, вызвали электрический импульс, который заставил девушку выгнуться, наплевав на веревки и собственное неудобное положение.

Он издевался! Просто играл на ее нервах и выдержке, то подводя к пику наслаждения, то прерываясь в самый неподходящий момент. Агата старалась приподняться, ерзала, пытаясь насадиться на его пальцы, металась по подушкам, закусывая ткань, а из горла вырывались стоны вперемешку с ругательствами в адрес Нильсена. И когда ей уже начало казаться, что она больше не выдержит этой пытки, ощущение чужих рук на собственном теле внезапно исчезло, оставляя пустоту и какой-то холод.

— Ч-что? — охрипшим от стонов голосом спросила она.

— В чем дело, каттен? — раздался насмешливый и почти спокойный голос, причем звучал он уже не над ухом, а достаточно далеко, подсказывая девушке, что этот садист вообще свалил подальше!

— Вернись сейчас же или я тебя убью!

— И снова угрозы насилия, — покачал головой Александр. — Это никуда не годится.

— Да чтоб тебя, Нильсен! — зарычала она, почти плача. — Ладно, тогда развяжи меня!

Если этот ненормальный так хочет, она может ему показать, что способна справиться и без него. Где-то в недрах чемодана хранился искусственный «Нильсен», который она взяла исключительно для того, чтобы переодически бесить Александра. Заодно будет возможность проверить его выдержку!

— И не подумаю, — хмыкнул он. — Я связал тебя для того, чтобы ты не истребляла население Танзании, а ты все еще жаждешь крови. Мой гражданский долг уберечь несчастных аборигенов от такой угрозы, как ты.

— Да не хочу я крови, — простонала девушка, инстинктивно виляя бедрами. — Ну разве что твоей, если ты сейчас же что-нибудь не сделаешь! — снова разошлась она, но быстро сдалась и захныкала. — Алекс, пожалуйста…

Кровать снова прогнулась, а затем сильные руки подхватили ее, заставляя выпрямиться, становясь на колени. Пальцы пробежались по изгибам, задевая напряженные соски, нарисовали замысловатый узор внизу живота.

— И ты не поедешь в Танзанию убивать местных? — горячее дыхание щекотнуло кожу над ухом.

— Не-е-е-е-ет, — протянула Агата, снова тая в его руках.

— И не начнешь терроризировать аборигенов, пытаясь со мной развестись?

— Не-е-е-е-е-ет.

— Умничка, — ухмыльнулся он, спуская руку на внутреннюю часть бедра. — И не будешь разводиться со мной в принципе?

— Не-е-е… Что?

— Ответь на вопрос, каттен.

Продолжая свой допрос, этот изверг рисовал пальцами узоры на бедрах, дотрагивался до клитора, делая уверенные круговые движения.

— Не буду. Боже! Алекс, пожалуйста-а-а-а-а-а…

— Хорошая девочка, — прошептал он.

Придвинувшись вплотную между ее расставленных ног, он поудобнее перехватил девушку одной рукой под грудью, провел головкой по влажным складкам, вызывая очередной низкий стон, а затем одним плавным движением вошел, на секунду застывая от острого приступа удовольствия.

— Да-а-а-а-а-а-а-а, — вырвалось из горла Агаты, а все мысли окончательно растворились. Теперь она могла только выкрикивать его имя, шептать что-то нечленораздельное, пытаться подмахивать бедрами и закусывать губу, когда Нильсен дотрагивался губами до впадинки на шее.

Комнату наполнили влажные, пошлые шлепки, хриплое дыхание, восхищенные вздохи и протяжные стоны, которые сливались в унисон, звуча как лучший симфонический оркестр. Легкая боль в напряженных мышцах только усиливала ощущения, делая происходящее чем-то нереальным. Агате казалось, что еще немного, и тело просто рассыплется на миллиард осколков.

Размеренный и ритмичный темп, который задал Александр изначально, очень быстро превратился во рваные толчки. Постепенно даже ощущение веревок на коже прошло, уступая место какому-то непонятному расслаблению, и сейчас Агата чувствовала только пульсирующее удовольствие, которое волнами расходилось по телу.

Они оба потеряли счет времени. И только почувствовав, как тугие стенки начинают сжиматься вокруг члена, Алекс зарычал, а затем опустил руку, надавливая на клитор.

— Давай, каттен, сейчас, — приказал он.