Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.) - Виталий Витальевич Тихонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таково основное содержание доклада, вскоре опубликованного. Обсуждение выступления А. Л. Сидорова показало поддержку намеченной им линии[1493]. Видимо, иной была реакция рядового состава. Е. Н. Кушева называет состоявшееся собрание «новым периодом» истории института. «Под ударом работа Ин[ститу]та всех последних лет, особенно многотомники… А[ркадий] Л[аврович] идет напрямик. В его критике много справедливого, но это не утешает тех, кто потратил годы на работу, которая сейчас под ударом»[1494], — писала она Б. А. Романову. М. Н. Тихомиров, в свойственной ему саркастической манере, также отразил в своем дневнике (запись от 4 декабря 1952 г.) неясность в направлении дальнейшей работы института: «Кафтан, сшитый гнилыми нитками, именуемый обычно институтом истории, являет картину странную. Там ничего не разберешь. Остаются ли знаменитые многотомники или они уходят в область предания — пока еще полностью неясно. Б. Д. [Греков] отстаивает свое детище»[1495].
Итак, доклад ясно показывал, что Сидоров намерен существенно усилить в институте исследование не просто экономической проблематики, но истории нового и новейшего времени. Это было внесено в измененный в связи с XIX съездом план работы института. Комиссия по проверке работы института за 1952 г. с удовлетворением отметила факт актуализации плановой работы научно-исследовательского учреждения[1496].
А. Л. Сидоров, при поддержке А. М. Панкратовой, развернул в институте активную перестройку организационной работы. Фактически началось «выдавливание» духа грековского руководства. В первую очередь предполагалось укрепиться молодыми партийными кадрами. Еще в январе 1952 г. в аналитической записке, подготовленной от имени института для Отдела науки ЦК, указывалось, что многие проблемы связаны именно с кадровой слабостью. Дирекция просила направить на постоянную работу в институт следующих специалистов: Б. С. Тельпуховского, Н. И. Шатагина, С. Ф. Найду, Э. Б. Генкину, Н. С. Волокова, Г. М. Овсянникова, Э. Н. Бурджалова, Т. Ф. Грабарь, Л. С. Гапоненко, Д. В. Ознобишина[1497].
Видимо, кадровые запросы не были полностью удовлетворены. Об этом говорит то, что буквально через год от имени А. М. Панкратовой и А. Л. Сидорова М. А. Суслову и А. М. Румянцеву пришло письмо, датированное 17 февраля 1953 г. В нем говорилось, что в связи с критикой на XIX съезде Институт истории серьезно перестроил свою работу. Но поставленные задачи, по уверению авторов письма, невозможно выполнить без серьезного укрепления руководящего состава: «До недавнего времени дирекция целиком состояла из специалистов по ранним разделам истории феодализма, секторами новой и новейшей истории заведовали специалисты по феодализму. При таких условиях было невозможно перестроить институт и повернуть его к разрешению актуальных задач»[1498]. Указывалось, что в руководстве института уже произошли заметные перемены. Так, заместителем директора стал А. Л. Сидоров, а заведующим сектором новейшей истории стал кандидат исторических наук А. Н. Филиппов. Но этого было мало. Дирекцию предлагалось укрепить к.и.н. Л. С. Гапоненко и д.и.н. И. С. Галкиным. Первый был выпускником АОН и специализировался на советской истории. Второй считался хорошим организатором (ректорствовал в МГУ), а теперь возглавлял кафедру в той же АОН. На должность заведующего сектором истории советского общества планировался к.и.н. Д. А. Чугаев. Заведующим сектором нового времени просили утвердить Ф. В. Потемкина с освобождением его от заведования кафедрой в ВПШ. Кроме того, авторы записки выразили пожелание привлечь к работе в институте специалистов по истории советской эпохи из военных учреждений — полковников Г. Н. Голикова и Г. В. Кузьмина.
Задачи, поставленные новым руководством, очевидны. Главной из них была расстановка на ключевых постах партийных специалистов, хорошо зарекомендовавших себя на руководящих постах ранее и последовательно проводивших партийную линию. Но, видимо, письмо А. Л. Сидорова и А. М. Панкратовой не помогло. Об этом свидетельствует то, что спустя месяц М. А. Суслову было послано еще одно письмо-просьба, теперь уже от имени Президента Академии наук А. Н. Несмеянова и вице-президента А. В. Топчиева. В нем признавалась плохая работа института. Причины вновь обнаруживались в кадровых проблемах. Особенно плохо было с историей советского времени. Для улучшения работы учреждения предлагалось освободить А. Л. Сидорова и Ф. В. Потемкина от совместительства в других учреждениях, заместителем директора сделать И. С. Галкина. Заведование секторами предложить Г. Н. Голикову и Д. А. Чугаеву, М. С. Шарова пригласить на должность старшего научного сотрудника. Кроме того, из АОН планировалось взять на работу 8 молодых аспирантов[1499].
Но просьбы не были удовлетворены. Д. А. Чугаева не отпускал Госполитиздат, а Л. С. Гапоненко не освобождали от работы в ЦК. 4 июля 1953 г., уже будучи и.о. директора, А. Л. Сидоров вновь поставил этот вопрос перед П. П. Поспеловым[1500]. Все же настойчивость нового руководителя института была частично вознаграждена. Отдел науки и культуры ЦК дал добро на переход Гапоненко в институт[1501]. В 1953 г. от должностей заместителей директора были освобождены А. А. Новосельский и С. Л. Утченко, «как не обеспечившие должного руководства»[1502].
Итак, Сидоров занял ключевые позиции в руководстве советской исторической наукой, став директором Института истории. Такому карьерному рывку помогло несколько факторов. Во-первых, правильная биография старого члена партии, пусть и единожды оступившегося. Во-вторых, активное участие в реализации политики партии, в частности в антикосмополитической кампании. Заметим, что, например, для 1930-х гг. такого набора было бы вполне достаточно. Есть много примеров, когда научные учреждения возглавляли люди, замеченные в первую очередь в общественно-политической деятельности, но почти не засветившиеся как ученые. Но в послевоенное время ситуация изменилась. Консервативный идеологический поворот, приведший в академической среде к возрождению ценностей традиционной науки, значительно повысил роль научно-исследовательских достижений. Наконец, институциональные трансформации сообщества советских историков привели не только к инкорпорации носителей классической академической культуры в советскую историческую науку, но к формированию нового поколения, для которого научный этос органично комбинировался с партийной культурой[1503].
Набор перечисленных выше факторов стал причиной того, что обязательным элементом карьерного успеха оказались атрибуты не только партийно-административной, но и научной значимости. Именно поэтому А. Л. Сидоров не мог оказаться в стороне от дискуссии по политэкономии, поскольку должен был поддержать свое научное и статусное реноме будущего директора Института истории и специалиста по экономической истории. Участие в дискуссии должно было закрепить его карьерный успех
