Гламорама - Брет Эллис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Окровавленное тело какого-то японца свисает с третьего этажа, застряв в перекрытиях, огромный стеклянный осколок прошел насквозь через шею, а рядом еще одно тело висит на обрывках стальных балок, лицо застыло в маске страдания, а я бегу, прихрамывая, мимо груд обломков, из которых торчат руки и ноги, куски мебели в стиле Людовика XV, трехметровый канделябр, антикварные комоды, а люди идут, пошатываясь, мне навстречу, некоторые из них совсем без одежды, и они спотыкаются о куски штукатурки и теплоизоляции, и я прохожу мимо девушки, лицо которой рассечено осколком стекла, а нижняя часть тела оторвана, а ее нога, лежащая по соседству, сплошь утыкана гвоздями и шурупами, и я прохожу мимо еще одной закопченной корчащейся женщины с оторванной рукой, которая стонет в агонии, и мимо японки в окровавленных лохмотьях того, что когда-то было костюмом от Chanel, которая падает без чувств прямо мне под ноги, и я вижу, что у нее стеклом распороты и яремная вена, и сонная артерия, так что при каждом вздохе из ее шеи толчками вытекает кровь.
Пробравшись мимо гигантской бетонной плиты, лежащей, накренившись в ту сторону, где раньше была гостиница, я вижу четырех мужчин, которые пытаются вытащить из-под плиты какую-то женщину, но тут ее нога безо всяких видимых усилий отделяется от того, что осталось от ее тела, которое окружено со всех сторон изуродованными фрагментами плоти с торчащими из них костями. Человек, нос которого срезан осколком стекла, и всхлипывающая девочка-подросток лежат рядом во все увеличивающейся луже крови, и у девочки выгорели глазницы, и когда я оказываюсь в непосредственной близости от бывшего главного входа, количество валяющихся на земле конечностей возрастает вдвое, а кожа, сорванная с тел, свисает повсюду с острых обломков гигантскими комками бумаги, порой вместе с трупом, похожим на манекен.
Мне попадаются на глаза лица, покрытые багрово-красными порезами, груды модной одежды, обрывки вентиляционных труб, балки, детский манеж, а рядом с ним — ребенок, имеющий такой вид, словно его только что выкупали в крови, который лежит, изувеченный, на груде обломков. Рядом лежит еще один маленький ребенок, у которого изо рта постоянно течет кровь, а часть его мозга выползла наружу через отверстие в голове. Мертвые коридорные валяются посреди разбросанных журналов, сумок и чемоданов от Louis Vuitton и оторванных голов, среди которых я узнаю голову красавчика бойфренда одной модели, с которой я был знаком в Нью-Йорке, но некоторые головы, по выражению Брюса Райнбека, находятся в состоянии ОНП (опознанию не подлежит). Я с удивлением вижу, как мимо меня проходят: Полли Мелон, Клаудиа Шиффер, Джон Бон Джови, Мэри Уэллс Лоуренс, Стивен Фридман, Боб Колачелло, Мариза Беренсон, Бой Джордж и Марайя Кэрри.
В булыжниках, загородивших подступы к Вандомской площади, проделывают проходы, и папарацци устремляются на место происшествия, за ними следуют репортеры CNN, а затем съемочные группы местного телевидения, и, наконец, последними — машины «скорой помощи» с бригадами спасателей, за которыми следуют черно-голубые грузовики с бойцами антитеррористического подразделения полиции, облаченными в бронежилеты поверх десантной формы, с автоматами в руках, и они начинают заворачивать жертвы в одеяла, а повсюду валяются сотни мертвых голубей, причем некоторые из изувеченных птиц пытаются взлететь, но не могут подняться над кучами обломков, и через некоторое время в импровизированном морге к ногам мертвых детей уже подвязывают бирки, и родители выходят с воем из палатки, в которой он размещается, и тела опознают по родимым пятнам, зубным коронкам, шрамам, татуировкам, ювелирным изделиям, а на дверях ближайшего госпиталя вывешивается список с именами погибших и раненых, с указанием степени тяжести ранений, и вскоре те из спасателей, что не разбирают завалы, уже выводятся из состояния боевой готовности.
23
Я сижу в псевдоготическом театре на Итальянском бульваре. Я лежу без чувств на скамейке на площади Парви. В какой-то момент я обнаруживаю, что пересекаю Пигаль. В другой момент я ловлю себя на том, что пересекаю Сену сперва в одном направлении, а затем в другом. Я прохожу через «Au Trois Quartiere» на бульваре Мадлен, пока, зайдя в бутик Clinique, я не ловлю краешком взгляда свое отражение в зеркале, и то, что я там вижу, не заставляет меня со всех ног направиться обратно в тот самый дом то ли в восьмом, то ли в шестнадцатом аррондисмане.
В доме я застаю Бентли, который сидит за компьютером в гостиной в майке на бретельках от Gap и слушает что-то на плеере, при этом он изучает изображение, вспыхивающее под разными углами на мониторе. У меня першит в горле от дыма, которого я надышался, и когда я прохожу мимо зеркала, я вижу, что мое лицо покрыто сажей, грязные волосы сбились в колтун от пыли, а белки глаз пожелтели. Я тихо прохожу мимо Бентли, и он меня не замечает.
На экране компьютера актер, играющий Сэма Хо, лежит, обнаженный, в невыразительной спальне со стенами, отделанными деревянными панелями, и какой-то заурядного вида тип, моих лет или немного постарше, тоже голый, поднял ноги Сэма Хо, развел их в стороны и трахает. Бентли нажимает на клавиши, сканируя изображение, увеличивая и уменьшая его. Не проходит и пары минут, как мышцы у типа, который трахает Сэма Хо, становятся больше, грудь приобретает накачанность, видимая часть его члена утолщается, а лобковая растительность светлеет. Невыразительная же спальня превращается в ту самую спальню, где я ночевал в хемпстедском доме: шикарные стальные балки, картина Дженифер Бартлет над кроватью, ваза, наполненная гигантскими белыми тюльпанами, хромированные пепельницы. Зрачки Сэма Хо, красные от вспышки фотоаппарата, заменяются на черные.
Я подношу руку ко лбу и трогаю его. Этот жест заставляет Бентли резко повернуться и снять наушники.
— Что стряслось с тобой? — спрашивает он самым невинным голосом, но ему не удается удержаться, и по лицу его начинает расплываться улыбка.
— Что ты такое делаешь? — спрашиваю я безразлично.
— Я рад, что ты вернулся, — говорит Бентли. — Бобби хотел, чтобы я кое-что тебе показал.
— Что ты такое делаешь? — спрашиваю я снова.
— Это новая программа, — говорит Бентли. — Kai's Photo Soap для Windows 95. Хочешь попробовать?
Пауза.
— А что… что она делает? — спрашиваю я, сглатывая слюну.
— Она улучшает качество изображения, — говорит Бентли капризным тоном.
— И как… как она его улучшает? — спрашиваю я, дрожа от холода.
Фотография с постельной сценой вновь сканируется, и Бентли старательно нажимает на несколько клавиш, время от времени заглядывая в странички, вырванные из буклета, которые лежат на столе рядом с компьютером. Не проходит и пяти минут, как моя голова — в профиль — без единого шва приращивается к телу того самого заурядного типа, что трахает Сэма Хо. Бентли увеличивает изображение и кивает, удовлетворенный.
— Все, что для этого нужно, — говорит Бентли, глядя на меня, — это большой хард-диск и немного терпения.
Я пытаюсь сказать:
— Это… это круто… это очень круто, — но тут волна тошноты подкатывает к моему горлу, и я затыкаюсь.
Бентли снова ударяет по клавиатуре. Фотография исчезает. Экран пуст. Он нажимает еще две клавиши, затем вводит имя файла и команду.
На экране появляется целая серия фотографий, которые быстро сменяют друг друга.
Сэм Хо и Виктор Вард в десятках позиций, обнаженные и возбужденные, целый порносериал.
Бентли, довольный, откидывается на спинку стула, закидывает руки за голову — он выглядит как будто герой кинофильма, хотя по соседству не видно ни одной камеры.
— Хочешь посмотреть еще один файл? — спрашивает Бентли, но в моем ответе он не нуждается, потому что уже нажал на соответствующую клавишу. — Что бы нам посмотреть? — рассуждает он вслух.
Экран вспыхивает. Бентли вводит команду. Перед нами появляется список, каждый пункт в котором помечен датой и номером файла.
«ВИКТОР» Показ КК
«ВИКТОР» В «Telluride» с С.Ульрихом
«ВИКТОР» Концерт Dogstar с Киану Ривзом
«ВИКТОР» Юнион-сквер с Лорен Хайнд
«ВИКТОР» Майами, Оушен-драйв
«ВИКТОР» Майами, вестибюль, «Delano»
«ВИКТОР» на борту «Королевы Елизаветы II»
«ВИКТОР» с Сэмом Хо
«ВИКТОР» в «Pylos» с Сэмом Хо
«ВИКТОР» в «Sky Bar» с Рэндом Гербером
«ВИКТОР» съемки для «GQ» с Дж.Филдс и М.Бергином
«ВИКТОР» кафе «Flore» с Брэдом, Эриком и Дином
«ВИКТОР» Институт политических наук
«ВИКТОР» Нью-Йорк, «Balthazar»
«ВИКТОР» Нью-Йорк, концерт Wallflowers
«ВИКТОР» у Аннабель с Дж.Фениксом
«ВИКТОР» угол 80-й и Парк-авеню с Э.Пул
«ВИКТОР» в «Чертовой кухне» с DJ Микой, Нью-Йорк
Бентли проматывает список, и становится ясно, что он занимает не одну страницу.
Бентли начинает стучать на клавиатуре, загружая новые фотографии. Он усиливает цветность, подправляет оттенки, увеличивает и уменьшает резкость. Пройдя цифровую обработку, губы становятся толще, веснушки исчезают, топор возникает в чьей-то протянутой руке, «БМВ» превращается сначала в «ягуар», а затем в «мерседес», который, в свою очередь, превращается в метлу, из метлы — в лягушку, из лягушки — в швабру, из швабры — в плакат Дженни Маккарти, номера на номерных знаках меняются, количество крови на снимке места преступления увеличивается, необрезанный пенис превращается в обрезанный. Стуча по клавиатуре, сканируя изображения, Бентли добавляет размытость, чтобы создать видимость движения (снимок «Виктора», занимающегося бегом трусцой на набережной Сены), добавляет блики (в какой-то забытой Богом пустыне в восточном Иране я, в солнцезащитных очках и с недовольной миной на лице, обмениваюсь рукопожатиями с присутствующими, а у меня за спиной стоят какие-то бензовозы), он увеличивает зернистость, он производит — он сам выдумал этот термин — «бесшовное удаление людей».