Стрекоза в янтаре - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Абсолютно не чувствуя себя предвестницей беды, несмотря на довольно яркое желтое платье, я все же послала Фергюса вперед доложить о моем приезде. Состоялся какой-то диалог между мальчиком и тем, кто открыл дверь, при этом проявилась одна из лучших черт характера Фергюса — он не признавал «нет» в качестве ответа, и, таким образом, вскоре я очутилась лицом к лицу с женщиной, которая оказалась хозяйкой дома, то есть госпожой Хоукинс, тетей Мэри.
Мне пришлось самой об этом догадываться, так как женщина выглядела слишком подавленной, чтобы снабдить меня нужной информацией, такой, например, как ее имя.
— Но мы никого не принимаем! — продолжала твердить она, с опаской поглядывая через плечо, как будто ожидая, что грузная фигура мистера Хоукинса неожиданно материализуется у нее за спиной. — Мы… у нас… то есть…
— Я пришла не к вам, — тихо сказала я, — я хочу видеть вашу племянницу Мэри.
Это имя вызвало у нее новый приступ тревоги.
— Она… но… Мэри? Нет! Она… Она плохо себя чувствует!
— Я знаю об этом, — сказала я спокойно и подняла корзинку к ее глазам. — Я принесла ей лекарства.
— О! Но… но… она… Вы же не?..
— Глупости, — вмешался Фергюс. Он с неодобрением наблюдал за этой сценой. — Служанка говорит, что молодая барышня наверху, в своей комнате.
— Раз так, — сказала я, — вперед, Фергюс.
Без дальнейших понуканий он нырнул под вытянутую руку, которая загораживала проход, и исчез в мрачной глубине дома. Миссис Хоукинс повернулась ему вслед, неуверенно крича что-то. Я воспользовалась этим и проскользнула мимо нее.
Перед дверью в комнату Мэри дежурила полная девушка в полосатом переднике, но она не стала возражать, когда я заявила, что намерена войти, только сокрушенно покачала головой:
— Я ничего не могу с ней поделать, мадам. Может, у вас получится.
Это звучало не слишком многообещающе, но выбора не было. Во всяком случае, хуже ей от моего визита не будет. Я оправила платье и толкнула дверь.
Внутри было мрачно, как в пещере. Тяжелые коричневые бархатные шторы на окнах были плотно задернуты и не пропускали дневного света, а если слабые лучи и пробивались, то немедленно тонули в дыму, поднимавшемся из камина.
Я глубоко вздохнула и закашлялась. Фигурка на кровати не двигалась — маленькая скорченная фигурка под пуховым одеялом. Снотворное, конечно, уже не действовало, и она не могла спать после шума, который мы устроили в холле. Вероятно, она притворялась спящей, на случай если вернется тетя и опять начнет свои вздорные речи. Я бы на ее месте делала то же самое.
Я повернулась, закрыла дверь прямо перед самым носом у миссис Хоукинс и подошла к кровати:
— Это я, Мэри. Почему бы тебе не выбраться оттуда, пока ты не задохнулась?
Одеяло вдруг зашевелилось, и Мэри выглянула из простыней, как дельфин из воды. Она бросилась мне на шею.
— Клэр! О Клэр! Слава богу! Я думала, что больше никогда тебя не увижу! Дядя сказал, что ты в тюрьме! Он сказал, что ты…
— Отпусти.
Я с трудом разжала ее руки и заглянула в лицо. Оно было красным, разрумянившимся от пребывания под одеялом, но свежим и красивым. Большие карие глаза сверкали, в них не было ни следа опиумной интоксикации. Она выглядела возбужденной и встревоженной, но ночной отдых вместе с жизненной силой, свойственной молодости, залечили почти все ее физические раны. Однако меня больше беспокоили другие.
— Нет, я не в тюрьме, — сказала я, предвосхищая ее вопрос. — Хотя это вовсе не благодаря усилиям твоего дяди.
— Но я говорила ему, — она запнулась и закрыла глаза, — во всяком случае, я п-пыталась ему сказать, но он… но я…
— Не беспокойся об этом. Он так расстроен, что не будет слушать, что бы ты ему ни говорила. Это не важно. Важно, как ты себя чувствуешь.
Я откинула тяжелые темные пряди с ее лба и внимательно заглянула в глаза.
— Все в порядке, — ответила она и всхлипнула. — У меня… было кровотечение, но прошло.
Она покраснела, но глаз не закрыла.
— У меня… болит. Это пройдет?
— Да, пройдет, — нежно сказала я. — Я принесла тебе травы. Их нужно заварить в кипятке, и, когда настой остынет, намочи тряпочку и прикладывай или принимай ванночки. Это поможет.
Я достала связки трав и положила на столик у кровати.
Она кивнула, закусив губу. Определенно она хотела сказать что-то еще, ее природная застенчивость боролась с необходимостью с кем-то поделиться.
— Что? — спросила я участливо.
— У меня будет ребенок? — выпалила она испуганно. — Ты говорила…
— Нет, — заверила я как можно мягче. — Не будет. Он не смог… закончить.
Спрятав руки в складках юбки, я скрестила пальцы на обеих руках, горячо желая, чтобы я оказалась права. Вероятность этого и в самом деле была мала, однако такие вещи иногда случаются. Не было никакого смысла тревожить ее еще больше из-за очень маленькой вероятности. От этой мысли мне стало плохо. Возможно, рождение Фрэнка произошло как раз в результате такого же случая. Я отбросила сомнения — время покажет.
— Здесь жарко, как в духовке, — заметила я, развязывая шарф на шее. — И дымно, точно в преисподней, как говаривал мой дядюшка.
Придумывая, что бы ей еще сказать, я встала и прошлась по комнате, отдергивая шторы и открывая окна.
— Тетя Элен говорит, что я никому не должна позволять видеть меня, — сказала Мэри, сидя в постели. — Она говорит, что я опозорена и люди будут тыкать в меня пальцами на улице, если я выйду.
— От этих вампиров всего можно ждать. — Я закончила проветривание и подошла к ней. — Но это не означает, что ты должна похоронить себя заживо и потакать им.
Я села рядом с ней на стул, чувствуя, как прохладный свежий воздух шевелит мне волосы и выдувает из комнаты дым.
Она довольно долго молчала, перебирая пучки травы на столике. Потом взглянула на меня, храбро улыбаясь, хотя ее нижняя губа все же слегка дрожала.
— Зато мне не придется выходить замуж за виконта. Дядя говорит, что теперь он ни за что на мне не женится.
— Надеюсь, что нет.
Она кивнула, глядя на свое забинтованное колено. Пальцы теребили конец бинта; несколько ниточек упали на одеяло.
— Я… много думала о том, что ты рассказывала мне, о том, как мужчина…
Она замолчала, к горлу
