За день до послезавтра - Сергей Анисимов

Хертлинг молчал, ожидая, пока на планшет пройдет запрошенный пакет со спутника. Коммуникатор был нем, и это ему не нравилось тоже: по его представлениям, в острой фазе операции командующего должны рвать на части, потому что оперативная обстановка переворачивается вверх ногами вновь и вновь, практически непрерывно, как брошенный в воду надувной мяч.

– Мартин, что-то со связью?

Капитан на левом сиденье пробежался пальцами по сенсорному экрану, выступающему из ближайшей к нему панели.

– Нет, сэр. Все каналы в рабочем режиме. Даже спутниковый.

Генерал кивнул, удовлетворенный не ситуацией, но ответом. Спутниковый канал всегда вылетает самым первым – слишком много звеньев в цепочке от висящих на «среднеорбитальных» 6–7 тысячах миль военных спутников связи до скачущего по колдобинам «Хамви». Вот тоже вопрос: почему командующий армией США в Европе сидит не в разрекламированном четырехместном JLTV-B-C2OTM[35], а в «Хамви» производства 80-х годов, со всеми его недостатками? Оборудование в машине было новое и даже новейшее, но сама машина ему не нравилась никогда. Однако выбор был невелик: до «Хамви» в качестве командно-штабной использовалась М577 A3, созданная на базе знаменитейшего долгожителя, гусеничного бронетранспортера М113. Разработанного довольно скоро после Кореи и активно используемого армией США до сих пор. Новую тактическую машину для армии и корпуса морской пехоты, уже всем известную как JLTV, разрабатывали с 2008 года. И хотя стоимость программы уже превысила 10 миллиардов долларов, до воплощения ее в реально ездящем экземпляре (хотя бы для командующего армией) до сих пор было, как до Марса на пердячей тяге. Так что если кто-то думает, что сильнейшая в мире армия – это сплошные нанотехнологии, он очень сильно удивляется, попав из иллюзий в реальность. Армия – это в том числе и масса старого железа, потому что новое в 20 раз дороже и вдвое чаще ломается. Как связь.

– Мартин, свяжи меня с 35-й.

– Да, сэр. Секунду.

Генерал впервые за несколько минут выглянул в бойницу машины. Они проезжали мимо каких-то витрин, тянущихся на десятки метров: за подкрашенными инеем стеклами стояли изображающие женщин манекены в кружевном нижнем белье разных цветов. По тому, что он видел собственными глазами, три четверти магазинов в этом городе были или продуктовыми лавками, или спортивными, или именно магазинами женского нижнего белья. Выходит, неудивительно, что у русских такой всплеск рождаемости.

– Начштаба 35-й, сэр.

Помощник щелкнул удлиненным изолентой тумблером на одной из панелей, и в гарнитуре на ухе генерал-лейтенанта родился знакомый голос.

– Докладывайте вне очереди, – буркнул Хертлинг после секундного обмена приветствиями. – Сначала общую обстановку, потом конкретно про головные дозоры боевых групп.

С помощью работающего с невероятной скоростью капитана находящийся в полутора десятках миль к востоку начштаба 35-й Механизированной дивизии «вошел» прямо в электронный планшет командующего, и так обновляемый почти в режиме реального времени. Действуя одновременно стилом и сенсорной клавиатурой, он в режиме синхронизации быстро набил в него дюжину новых значков, один за другим разворачивая микросегменты своей тактической карты перед взглядом Хертлинга. Тот кивал, выслушивая скупые, но конкретные комментарии, и понемногу на душе у него становилось легче.

– Хорошо, – сухо заключил он. – Усильте элемент «Б» 39-й бригадной боевой группы как минимум еще ротой, не дожидайтесь, пока русские качнут его назад. Да, я верю, что они могут. Да, до сих пор. Впрочем, это не приказ, это всего лишь моя рекомендация штабу дивизии, вам ясно? Никто не будет командовать за генерала Дэворена и вас. Даже я. И вторая рекомендация: обратите самое пристальное внимание на Т-образный перекресток А190/Р512, в двух милях строго на запад от Полесска. Если русские и сумеют нанести контрудар хоть чем-то тяжелее роты, то это будет именно здесь, и это придется точно Дэворену и вам в правое ухо. Понятно?

Полковник из 35-й еще суше ответил, что ему понятно, и Хертлинг поставил на планшет маркер. Информация пошла в оперативный отдел 7-й армии, и уже через минуты штаб дивизии начнет двигать в нужном направлении людей и технику. Украшенную оскаленными медвежьими мордами (над кактусом и лилией) 153-го пехотного полка и «Арканзасской зубочисткой» бригадной боевой группы. Уже сейчас о полученной «рекомендации» от командующего известно в штабах до батальонов включительно, и гавканье идет по цепочке.

Генерал-майор Джон И. Дэворен был умелым и агрессивным офицером, но ему недоставало некоторых качеств, бывших сильными чертами Вэйна Пирсона, его предшественника на посту командующего 35-й дивизией. Прежде всего интуиции. Старый Пирсон выглядел как библиотекарь, а не как солдат, но им приходилось общаться, и Хертлинга не покидало ощущение, что Пирсон – удивительно хитрая бестия. Он предпочел бы иметь на острие удара именно его, а не сменившего его в сентябре 2010 г. Дэворена. Тот был прямолинеен почти в «русском стиле», а это не каждый раз гарантирует успех, но почти всегда – довольно чувствительные, если не просто тяжелые потери.

– Особые мнения?

– Да, сэр.

– Слушаю.

– Весьма высокие потери БПЛА[36]. Неожиданно высокие. К этой минуте потеряно до 40 % систем на уровне рот, от исходного количества. Почти без исключения от противодействия, а не по техническим причинам.

– Потери восполняются?

– Можете не беспокоиться, сэр. Но это именно «особое мнение»: лично мне это бросилось в глаза.

Дав отбой связи, Хертлинг на мгновение сжал зубы, размышляя. Потери БПЛА в таком объеме действительно «бросались в глаза», – при том, что командиры рот использовали их для получения сиюминутной информации о тактической обстановке в непосредственной близости, больше ни для чего. Сорок процентов! БПЛА этого класса успешно сбиваются даже пулеметами винтовочного калибра, а потеря 40 % от исходного количества совершенно не означает, что в бою участвовала половина рот 35-й дивизии. Генерал знал о каждом боестолкновении, имевшем место с начала операции. И даже не заглядывая в планшет и не переспрашивая у своих подчиненных, мог назвать конкретные пункты, где такая-то рота такого-то батальона такой-то, в свою очередь, бригадной боевой группы или ее собственного выделенного элемента обменивалась огнем или наносила безответный удар по русским подразделениям, силой от отделения и выше… Совокупное число произошедших до сих пор боестолкновений не объясняло странно высокий уровень потерь БПЛА. Но… 35-я Механизированная дивизия относилась к Национальной гвардии и традиционно вооружалась второсортным или прямо устаревшим оборудованием. В качестве беспилотников тактической разведки ее роты едва-едва успели оснастить системами RQ-11B «Raven» производства калифорнийской компании «AeroVironment». В ротах «воронами» управляют не штатные операторы, а специалисты связи, прошедшие дополнительный двухнедельный курс (едва втиснутый в плотнейший график боевой подготовки в течение нескольких последних месяцев) и наработавшие максимум 10 часов управления, из них две трети на симуляторах. Можно предположить, что часть потерь техники – все же по небоевым причинам. Или из-за неспособности наскоро обученных водителей умело выбирать режимы ведения разведки, убирать уязвимые системы из-под вражеского огня и так далее. Это стоит запомнить, но для данной фазы операции это не значит ничего.

К этому часу русские – отдельный мотострелковый полк Балтийского флота и 336-я Гвардейская отдельная бригада морской пехоты, важнейшие противники армии США в Калининградском анклаве, – были уничтожены практически полностью. В этом не было ничего удивительного, если не считать того, что этого ему удалось достичь исключительно силами сухопутных войск, без какой-либо поддержки со стороны флота и ВВС. Привычного телезрителям всего мира рева реактивных авиадвигателей самолетов НАТО в небе над вражеской территорией нет. Потому что Калининград – это особый случай. Здесь в первом ударе ставка была сделана на сухопутные силы. Рискованная ставка, что сказать, но сыгравшая благодаря точному расчету и внезапности. Уже много лет назад, вычитывая разработанные его собственными предшественниками планы атаки советской, затем российской Калининградской области, он понял, что эта операция должна вестись только «в партере». Силы и средства вражеской ПВО должны уничтожаться здесь с земли – огнем и гусеницами. Такого ни разу не случалось при проведении миротворческих операций в последние 20 лет, но Хертлинг видел это как единственно возможный способ взять Калининградскую область и проткнуть западную границу России без значимых потерь тактической авиации. Было бы странно, если бы он не справился с русскими, имея столь выраженное количественное и качественное превосходство. И абсолютную внезапность. И досягаемость их военных городков и баз хранения военной техники из-за черты государственной границы. Уже переставшей существовать в реальности, уже превращенной в восточную границу «Зоны Урегулирования «K», от немецкого Königsberg.