Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова

— Так, вышла… лестница… лестница справа! — и сказав это, она вдавила кнопку звонка нужной квартиры.

Послышались тяжелые шаги. Карина вдруг запаниковала. Зачем она сюда пришла? Что скажет ему? Она едва не развернулась для бегства, но замки щелкнули и дверь открылась, и девушка замерла.

— Привет, — только и смогла она произнести.

Глава 55. Неожиданности — это то, из-за чего существует жизнь.

Глава 55. Неожиданности — это то, из-за чего существует жизнь.[1]

Жизнь — на то она и жизнь

чтобы всё с ног на голову поставить.

Купидон. Мария Фариса, «Сказки для беспокойных»

Тимка стоял, уставившись на одноклассницу. Та тяжело дышала и с какой-то мукой глядела на парня. А в глазах… Да нет, показалось.

— Клинкина? Ты чего? — только и вымолвил Тим.

Девушка в тот же миг пожалела о своем поступке.

«Дура! И какого я сюда…»— мелькнуло в голове, но на лице это не отразилось.

— У меня голова болит, — ответила она.

Уваров хмыкнул, вышел из квартиры и оглядел свою дверь.

— Не, нету, — сказал он как бы между прочим, — а я уже решил, что на двери крест, типа аптека.

— Дурак, — пробормотала Карина, отодвинула его рукой и прошла в квартиру.

— Эй, Клинкина! Вообще уже? — возмутился парень и двинулся за ней.

А она прошла на кухню, достала из сушилки стакан, налила воды и припала к нему с жадностью. Тимка встал в дверях, сложив на груди руки. Присутствие Карины его… напрягало. А та допила, ополоснула стакан и вернула на место, а потом опять оглянулась на Тима.

Выглядел он ужасно. Левый опухший глаз из-за гигантской царапины казался разрезанным напополам. Снизу уже налился синяк, и от этого красный глаз выглядывал через щелочку. У виска поверх волос была нашлепка марлевая. По шее с левой стороны вниз сбегала еще одна вспухшая полоса, такие же были на руках.

— Ну да… форма же с короткими рукавами, — пробормотала Карина еле слышно.

Но Тим услышал, и его окатило жаром.

«Она узнала и… и…», — а додумывать было… неловко.

— Клинкина, — начал было он, но она перебила:

— Не помрешь ты своей смертью, Уваров. Хренов гусар!

Тимке стало смешно.

— А почему гусар?

— То есть эпитет «хренов» тебя не смущает?

— Ну, зная тебя, это… мм… еще ласковое…

— Вот смотрю на тебя и офигеваю! Вот вроде не дебил, а влипаешь как… как… — но договаривать Карина не стала, только по сторонам огляделась, словно искала что-то.

— Что ищешь? — усмехнулся Уваров.

— Слово! — рявкнула Клинкина так, что парень даже вздрогнул. — Всё, что вертится на языке… боюсь, ты не переваришь!

Парень хмыкнул, так как смеяться в голос было больно.

— Ржешь? Угораешь? Смешно тебе? Да… чтоб…, — но Карина не договаривала, только губами шевелила, Тимка всё-таки засмеялся.

Девушка уставилась на него, не понимая.

— Ты так выглядишь, словно на тебя заклинание… антисквернословное наложили, — хихикнул Уваров.

И в ту же секунду пожалел об этом, серо-зеленые глаза сузились, и девушка надвинулась на него с кулаками.

— Дурак! Дурак! А если бы в висок? А о матери ты подумал? Придурок! — выплевывала она остро и колко и била его в грудь.

Тимка не сразу смог перехватить тонкие руки, зацепил бордовые полосы, Карина зашипела и успокоилась. Замерла и головы не поднимала. Тимка смотрел на ее макушку, украшенную широкой косой-колоском, и молчал. Ситуация становилась неловкой. Девушка это тоже понимала. Поддалась назад и потянула на себя руки.

— Короче… ты понял, — пробормотала она.

— Что дурак? — хмыкнул Тим.

— А что нет? Так подставиться!

— Клинкина, ты за этим сюда пришла?

Девушка кивнула.

— Подумала, а вдруг ты не знаешь?

— Карин…

— И я дура…

— Карин…

— Ладно! Жив, почти здоров! Пошла, — и сказав это, она шагнула в коридор, но там стоял Тимка, и он… он не пустил. Шагнул в проход — не обойти.

Девушка подняла на него глаза. Смотреть на него такого… то еще удовольствие, но… губы скривила усмешка:

— Уваров, ты так не делай. Я ведь могу это интерпретировать… по-своему.

Небо в льдистых глазах вспыхнуло молнией. Парень чуть склонился к Карине.

— То есть… твой приход сюда да еще и во время уроков я правильно… интерпретировал?

Клинкина улыбнулась:

— Не играй со мной. Проиграешь… Тим.

И сказав это, она обошла парня, обулась и тихо вышла из квартиры. Дверь хлопнула. Тимка оглянулся на дверь.

— Да ладно…, — пробормотал он удрученно.

— Никита, понимаешь, накладка в расписании. И у вас нормативы нужно принять, полугодие закрывать, а тут еще малыши. Их учитель еще…, — говорила Екатерина Александровна, молоденькая учитель физкультуры. Ник помнил ее еще с лёгкой атлетики, когда сам учился в началке, а она уже было взрослой, была чемпионкой. И мальчишки от мала до велика не спускали с красавицы восхищенных глаз.

— Ой, Екатерина Александровна, где там ваши мелкие? Поиграю с ними в вышибалы, — ответил парень и подкинул мяч, что крутил в руках.

— Смотри, ногу не напрягай, иначе мне наши Иванычи голову снимут.

— Не бойтесь! Так, малышня, привет! Меня зовут, Никита Александрович, — представился парень, подходя к третьеклассникам.

— Ты еще учишься! — раздался вопль светлоголового мальчишки. Стоял чуть впереди всех, сложив руки на груди. Вожак, блин.

— И что? — хмыкнул парень.

— Тогда просто Никита! То же мне «Александрович»… Я вот тоже Александрович!

Малышня захихикала. Егоров усмехнулся.

«Ах, ты мелкий засранец! Понтуешься? Не на того напал!»— мелькнуло в голове.

— Ну, я понял, ты в вышибалы не играешь! Остальные за мной!

— Почему я не играю? — вновь обиженный вопль.

— Потому что я здесь учитель. Да, пока, но распоряжаюсь здесь я! Ясно?

— Ты не учитель! Права не имеешь!

Нику пришлось проглотить всё, что готово было сорваться с губ, ведь перед ним был всего лишь ребенок, младшеклассник.