Дикарь - Екатерина Лесина

Баронесса вздохнула.

— И что теперь делать?

— Ничего, — Миара потянула за алую ниточку. — Завтра я осмотрю девочку.

Почему-то подумалось, что та не слишком обрадуется.

— Если окажется, что она больна…

— Это ничего не изменит, — баронесса позволила себе перебить Миару и тут же смутилась. — Прошу прощения, госпожа. Но Такхвар утверждает, что слово было подкреплено силой.

— Что тоже весьма и весьма интересно.

Миара наматывала нить на палец.

— Он ведь не маг?

— Я не ощутил ничего такого, — вынужден был признать Винченцо. — Хотя близко меня не подпустили.

— Тогда завтра мне нужно будет осмотреть и вашего сына. И… всех, пожалуй, — на губах Миары появилась предвкушающая улыбка. — В конце концов, они прошли долгий путь, как знать, не сказались ли лишения на их здоровье.

Как по мнению Винченцо и барон, оказавшийся донельзя наглым с виду мальчишкой, и дикарь, и эта девчонка из мешеков выглядели отвратительно здоровыми.

— Слово де Варренов не может быть нарушено, — баронесса обратила взор к окну. И задумалась. — Но девочка юна… весьма юна. Вряд ли она уронила первую кровь.

— Именно.

— Кроме того, если я правильно поняла, то мой мальчик не оговаривал, какой женой она станет.

— Видите, — Миара потрогала золотую иголку. — Вы начинаете мыслить рационально. В конце концов, если у него будет три или четыре жены, и одна из них окажется столь… необычна. Разве кто-то упрекнет в том барона?

— Пожалуй.

— Тем паче, что к своей невесте он относится со всем уважением. Де Варренов не упрекнут в нарушении обетов или паче того, неблагодарности.

Баронесса окончательно успокоилась.

— Спасибо, — сказала она и вряд ли за помощь в рукоделии.

— Не за что. Но девочку и вправду стоит осмотреть. Хотя бы затем, чтобы понять, сколько ей лет. Да и в принципе…

— Умыть. Причесать. Одеть должным образом. И этот ошейник… негоже, чтобы невеста де Варрен ходила в рабском ошейнике!

— Ваш сын, печать де Варренов и маг. Проблема ошейника решится быстро.

— Чудесно, — баронесса потерла руку. Кожа на них была бледной и в мелких трещинах. — Еще надо будет приставить к ней кого-то, чтобы помогал.

И приглядывал.

А если понадобится, то и помог освободить барона от неосторожно данного слова. Но вслух об этом никто не скажет. Винченцо тоже промолчит.

Пока.

— А что с этим… дикарем? У него имя есть?

— Есть, — Винченцо даже помнил его. Странность, конечно. Столько всего забывал, а вот это имя, которое и на глаза-то попалось лишь раз, в памяти застряло. — Маххара.

Случается, конечно, и не такое.

— Чудесно, — Миара воткнула иглу куда-то в центр зашитого поля. — Имя — это просто замечательно… а беспокоиться не стоит, госпожа. Сколь я понимаю, это существо и создавалось, как защитник. Чей-то защитник. Ритуал ведь не был завершен. Так?

Винченцо кивнул.

Осторожно.

А потом уже, после, когда остался наедине с сестрой, сказал:

— Не вздумай даже.

— Ты о чем? — ее невинная улыбка могла бы ввести в заблуждение человека иного, с Миарой близко незнакомого.

— Ты поняла. Я дал клятву. И дал кровью. За тебя. И за меня. Ни ты, ни я, мы не можем причинить им вред.

— А кто говорит о вреде? Поверь, что бы я ни сделала, все пойдет на пользу, — теплая ладонь коснулась щеки, и впервые за долгое время прикосновение это вызвало лишь приступ дурноты.

Что с ним?

— Миара…

— Я услышала. И поверь, я буду осторожна. Очень и очень осторожна.

***

Верховный разглядывал тело женщины, что лежала на длинном камне. Женщина была молода и красива. Кожа ее отличалась особой изысканной белизной, а волосы отливали чистым золотом. И надо будет проследить, чтобы их не отрезали. С рабов станется. Ничтожные создания, ратующие лишь о собственной выгоде.

Впрочем, женщина эта не была ни знатна, ни богата.

Никто не будет беспокоиться о теле её.

Но почему-то сама мысль об обрезанных волосах вызывала раздражение.

— Она мертва уже несколько часов, — маг-целитель за два дня сделался еще тоньше суше и нервозней. Он стоял, притянув руки к груди, прижав локти к телу и походил на огромного богомола. — И смерть наступила в результате обескровливания.

На бледных руках синими нитями выделялись вены.

А из них вырастали себеряные трубки.

На левой застыла капля крови.

Маг потер ладони и положил руки на живот покойницы. Прислушался. Нахмурился.

— Странно.

Несомненно.

Весьма странно. Эта девушка — одна из многих, кого за последние дни вынесли из покоев Императора. Юных. Красивых.

Мертвых.

— Она ощущается… старой? — маг нахмурил лоб. — Сколько ей лет?

Верховный пожал плечами.

Кто знает? Нет, можно поручить жрецам, чтобы подняли записи, и тогда Верховный узнает и имя, и возраст, и многие на самом деле не слишком-то нужные ему вещи.

— Она ощущается древней старухой. Мне нужно будет вскрыть тело. Ваших богов это не оскорбит?

— Человеку крайне сложно оскорбить бога.

— Д-да. Пожалуй. Никогда не думал. Извините.

Маг провел рукой по телу. В этом не было ничего-то пошлого. Ладонь скользила, не касаясь слишком бледной кожи. И все же смотреть на это было почти невыносимо.

Верховный смотрел.

Он не отвел взгляд, когда этой кожи коснулась сталь, прочертив первую темную линию разреза. И когда тот распахнулся, выставив темные, будто обожженные внутренности. Маг работал быстро и аккуратно, умело, как человек, которому не единожды случалось проделывать нечто подобное.

Один за другим появлялись органы.

Вот печень. Крупная и вновь же черная, словно обожженная. Маг мнет её, раздвигает лопасти и хмурится. Но чем он недоволен — не понять.

Почки. Два скукоженных иссохших яблока на тонких нитях сосуда.

Сердце наоборот разбухшее и будто плесенью покрытое.

Желудок.

Кишки.

Кишки бесконечны. Маг ощупывает их осторожно, без спешки, и вновь же бормочет что-то под нос. А девушка лежит. Она по-прежнему прекрасна, если смотреть на лицо. Ниже, туда где зияла распахнутая пропасть живота, Верховный старался не смотреть.

Все это длилось.

И длилось.

И в какой-то момент Верховный утратил чувство времени. Он будто замер здесь и сейчас, на неудобном стуле, приобняв потяжелевшую золотую руку.

— Это все весьма…, — маг заговорил первым. Он склонился над телом, пристально вглядываясь в лицо девушки. И вдруг показалось, что вот сейчас он её поцелует. Мысль была до того странной и отвратительной, что Верховный скривился. — Знаете, никогда подобного не видел. А мне случалось работать не только в лабораториях.

Маг надавил на глазные яблоки.

— Я видел, как действуют проклятья, как разрушают плоть огонь или яд, сталь, холод. Болезни. Вот здесь весьма похоже. Да. Определенно. В ней словно собрались все известные болезни разом. Посмотрите. Истончившиеся кости. Иссохшие мышцы. Сухожилия