Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник) - Джорджетт Хейер

Но Ройдона нигде не было, да и вряд ли он в ту минуту смог бы разделить ее энтузиазм. Его мысли были далеки от театра. Он стоял перед инспектором Хемингуэем, белый как стена, и его адамово яблоко ходило ходуном.

– Полагаю, – произнес инспектор, положив на стол окровавленный платок, – это ваше.

– Нет! – испугался Ройдон. – В первый раз его вижу!

Хемингуэй, молча глядя ему в лицо, кончиком карандаша развернул платок и показал вышитую в уголке букву.

– Я его никогда не видел!

– Тут есть и метка прачечной, – заметил инспектор. – Легко проверить.

Наступило гнетущее молчание. Раньше Ройдон никогда не бывал в подобных ситуациях и не представлял, как поступить.

– Вы бросили его в печь для мусора, не так ли? – продолжил Хемингуэй.

– Нет.

– Перестаньте, сэр, вы только вредите самому себе. Нам все известно.

У Ройдона опустились плечи.

– Я знаю, что вы думаете, но я этого не делал! Честное слово! Я не убивал мистера Джерарда, клянусь вам!

– Что случилось с вашим платком?

– У меня текла кровь из носа! – выпалил тот.

Сержант, молча присутствовавший на допросе, перевел взгляд на инспектора, чтобы увидеть его реакцию.

– Вы всегда сжигаете носовые платки, когда у вас кровоточит нос? – поинтересовался Хемингуэй.

– Нет, но я знал, о чем вы подумаете, если найдете его! Я потерял голову от страха!

– Когда у вас было кровотечение?

– Вчера ночью, когда я уже лег в постель. Я убрал платок в чемодан, но потом… я подумал, что, если вы его найдете, это будет выглядеть подозрительно. Я слышал, что вы обыскиваете дом, и решил, от него избавиться.

– Вы кому-нибудь сообщали, что у вас текла из носа кровь?

– Разумеется, нет! Это мелочь, и о ней не стоит говорить. У меня часто такое бывает.

– Но сегодня утром вы испугались, что я найду платок, однако не рассказали о том, что с вами произошло.

– Это выглядело бы странно! Все начали бы сомневаться, действительно ли я говорю правду или пытаюсь объяснить пятна крови на платке. Да, я вел себя как болван, но клянусь: я не имею никакого отношения к преступлению!

– Вы когда-нибудь слышали об анализе крови?

– Да, но вдруг у меня и мистера Джерарда кровь одной и той же группы? Я об этом подумал, и мне показалось, что лучше просто избавиться от платка. Ведь он навел бы вас на ложный след.

– Если это правда, ваша глупость доставила нам множество проблем, – сухо заметил инспектор.

– Простите, ради Бога! Теперь я понимаю, что вел себя глупо, но после всей этой истории у меня сдали нервы. – Лицо драматурга жалобно сморщилось. – Со мной здесь все так ужасно обращались! Пригласили на дружескую вечеринку, но едва я приехал, как мистер Джерард начал мне грубить! Вскоре его убили, и вот теперь меня подозревают, хотя я тут ни при чем!

– А ваш платок? – сурово возразил Хемингуэй. – Вы намеренно пытались скрыть его, и это свидетельствует не в вашу пользу!

– Клянусь, я никого не убивал! Это не кровь мистера Джерарда – это моя кровь!

– Экспертиза разберется, – пообещал инспектор и отпустил его.

Сержант перевел дух.

– Вы верите тому, что он сказал, сэр?

– Если честно, это было первое, о чем я подумал, увидев платок, – признался инспектор.

– Нелепая история! Будто бы он испугался, что платок найдут!

– Похоже, это чистая правда.

Уэр был разочарован.

– Однако вы сами удивились, почему он никому не рассказал про кровотечение.

– Я не удивился, просто хотел его слегка прижать. Кровь из носа – детская жалоба, никто не любит болтать о подобном.

– Значит, вы ему верите?

– У меня есть одно качество, которое у тебя отсутствует, приятель: беспристрастность. Это работа для судмедэкспертов. Пока они не докажут, что кровь на платке принадлежала старому Джерарду, я ничего не могу сделать. А теперь самое время подумать об обеде.

Сержант с обескураженным видом последовал за ним в коридор. В холле инспектор наткнулся на Моттисфонта, раздраженно пробурчавшего, что он ждет уже битый час и хочет с ним побеседовать.

– Да, сэр, в чем дело? – невозмутимо спросил Хемингуэй.

– Не знаю, как долго вы собираетесь вести свое расследование, – ядовито начал Моттисфонт, – но должен заметить, что я человек несвободный и мое время принадлежит не только мне. Я приехал сюда на Рождество и не намерен сидеть здесь до скончания века. На завтрашний день у меня назначена важная деловая встреча, поэтому, при всем уважении, вынужден предупредить, что завтра утром возвращаюсь в город.

– Не возражаю, сэр, – холодно произнес Хемингуэй. – Никто вас тут не держит.

– Как? Насколько я понял, мы все должны оставаться в доме!

– Кто вам это сказал? Уж точно не я. Разумеется, мне понадобится ваш адрес, но у меня в мыслях не было кого-либо удерживать.

Моттисфонт сразу поник, словно из него улетучилась вся энергия, и растерянно пробормотал, что, видимо, кто-то ввел его в заблуждение. Неожиданно с лестницы спустилась Пола и воскликнула:

– Вы слышали новость?

На ее лице уже не было ни капли веселости: она выглядела мрачной, злой и готовой сорваться на каждом, кто попадется под руку.

– Какую?

– А, так вы не знаете! Тогда вам будет интересно услышать, что Стивен больше не наследник, а я не получу обещанных мне денег!

Он изумленно уставился на нее.

– Что, нашли более позднее завещание?

– Нет! Просто оно оказалось недействительным! – яростно выпалила Пола.

– Вот как? Прискорбно слышать, но вряд ли это касается меня, – пробормотал Моттисфонт.

Она издала сухой смешок.

– Да, для вас тут нет ничего любопытного.

– Зато это очень интересно для меня, мисс, – вмешался инспектор. – Почему завещание недействительно?

Поле, очевидно, было уже безразлично, что говорить и кому.

– Потому что оно не было подписано в присутствии двух свидетелей. Мы только что выяснили это у нашего самодовольного дворецкого.

– Как похоже на Джозефа, – усмехнулся Моттисфонт. – И какой удар по вам и Стивену!

– Да уж, – сквозь зубы процедила Пола.

– От души вам сочувствую, – добавил он. – Но никогда не следует радоваться раньше времени, не так ли?

– Идите к черту!

Моттисфонт пожал плечами и ушел. Инспектор заметил:

– Неожиданный сюрприз, мисс! И весьма неприятный для тех, кого он касается. Как получилось, что завещание осталось без свидетелей? Мистер Блис об этом не говорил.

– Он не знал. Мой драгоценный дядюшка Джозеф, начинавший карьеру стряпчим, знал, что в завещании должны быть подписи свидетелей, и пригласил Старри и Форда. Вот только он не пустил их в спальню, а держал в коридоре. А потом мой распрекрасный дядюшка забыл включить в документ какой-то пункт, и теперь свидетели должны принести клятву, что сами видели, как дядя Натаниэль подписывал завещание. Старри, разумеется, с радостью воспользовался случаем навредить Стивену и заявил, что не станет лжесвидетельствовать. Вот такая милая история.

Инспектор внимательно выслушал ее, сочувственно поддакнув, что это очень обидно.

– Впрочем, я не мастер в подобных делах, мисс. Что теперь станет с имуществом покойного мистера Джерарда?

– Мне плевать. Я ничего не смыслю в законах. Мой брат сейчас звонит мистеру Блису. Он полагает, все достанется дяде Джозефу, его ближайшему родственнику. Скорее всего так и будет. Невероятная глупость!

– Если вы не против, я хотел бы услышать, что ответит мистер Блис, – произнес Хемингуэй, положив шляпу на стол.

Пола пожала плечами:

– Как хотите.

Ждать пришлось не долго. Стивен появился через минуту-другую. Пола при всей ее актерской выдержке мгновенно вскочила с места и кинулась к брату:

– Ну, что сообщил Блис?

Стивен покосился на инспектора.

– Исповедуешься Скотленд-Ярду?

– Какая, к черту, разница?

– В самом деле, – вставил инспектор. – Не смотрите на меня, как на чужого, сэр.

– Да уж какое там, – вздохнул Стивен. – Вы практически член семьи. Что-то вроде личного брокера.

– Увы, я не играю на бирже, – ничуть не обидевшись, проговорил Хемингуэй. – Брокеры почему-то стараются держаться от меня подальше. Наверное, не любят людей моей профессии.

Стивен рассмеялся.

– Ладно, будем считать, что вы выиграли раунд по очкам.

Пола дернула его за руку.

– Так что сказал Блис?

– Тише, оторвешь руку. Кажется, один я остался в дураках.

– Разве Джозеф не отхватит весь кусок?

– Уж точно не весь. По закону собственность дяди будет поделена в равных долях между ближайшими родственниками. Это означает, что половину получит Джозеф, а вторую половину, которая полагалась нашему отцу, поделим мы с тобой.

Она впилась взглядом в его лицо.

– Ты уверен?

– Ни в чем я не уверен. Повторяю то, что сказал Блис.

Пола подняла руки к вискам и резко взлохматила волосы.

– Господи, мы разбогатеем?

– Ты и Джозеф станете сравнительно богаче, а я – сравнительно беднее. Надо еще вычесть налог на наследство, останется примерно восемьдесят тысяч фунтов Джозефу, и по сорок тысяч – нам с тобой.