Заклятые пирамиды - Антон Орлов

Вот оно. К орехам приценивается носатый суриец в дорогой, но рваной куфле, а за спиной у него маячит, кривляясь, худой как жердь субъект с копной торчащих во все стороны волос, похожих на пожелтелую колосящуюся траву. Да это и есть самая настоящая трава! По одному из стеблей ползет черное насекомое, из зарослей торчат заостренные кончики ушей. Длинные мочки, тоже заостренные, проколоты и свисают до плеч грозди олосохарских жемчужин. Впрочем, не только – жемчуг нанизан вперемежку с маленькими глазными яблоками не крупнее бусины, студенистыми и помутневшими, вроде бы птичьими. Одет доходяга в какую-то несусветную рвань, его босые бледные ступни вдвое больше человеческих, костлявые руки свисают ниже колен.

Лицо существа, худое, словно обтянутый кожей череп, кривилось в непрерывных гримасах, то пародируя носатого покупателя орехов, то вываливая наружу длинный подвижный язык, подернутый прозеленью, как у трупа. Серьги покачивались, глаза щурились так, что Суно не смог бы сказать, какого они цвета. Амуши, обитатель пустынь и солончаковых степей. Его сородичи любят жестоко подшутить над людьми, а при случае и закусить человечиной не откажутся. Вопрос: куда смотрят здешние маги и амулетчики? Скверно обстоят дела в вольном торговом Сатибе, если такая дрянь просочилась за городские стены.

– Ты меня видишь? – тонким дурашливым голосом произнесло существо с травяной шевелюрой, опять скорчив невозможную для человека гримасу, как будто его худая физиономия была вылеплена из теста и обладала невероятной пластичностью.

– Вижу, – сухо подтвердил Орвехт. – Зачем ты сюда явился?

Окружающие начали коситься с недоумением: с кем этот странный северянин разговаривает, почему так уставился на пустое место? Один лишь старый продавец, с которым Суно перед тем беседовал, встревоженно сощурился и что-то забормотал – возможно, у него был амулет, уловивший присутствие нечисти, или он решил, что, если маг так себя ведет, это неспроста.

– А ты зачем явился? – передразнил амуши, вихляясь тощим телом, словно все его кости были сплошь переломаны. – Вынюхиваешь, маг? Ой, зря, зря, зря… Каким глазом ты меня видишь – левым или правым?

– И тем, и другим, – презрительно бросил Суно.

Знал он эту мерзкую шутку.

– Тогда с обоими попрощайся!

Продолжая кривляться, существо выбросило к его лицу тонкую суставчатую руку. Растопыренные пальцы оканчивались длинными и острыми белесыми когтями, изрытыми, словно они были поражены грибком. Суно смог спокойно рассмотреть их в подробностях, ибо эта страшная рука, не дотянувшись до цели, как будто влипла в невидимое клейкое желе, которое не пускало ее ни туда, ни сюда.

Обнаружив, что его переиграли, амуши изумленно выпучил глаза. Они были похожи на птичьи, точь-в-точь как те, что болтались в его жемчужных сережках, только побольше.

– Отпусти меня, маг!

– Сначала скажи, кто тебя подослал?

Тот молча пытался освободить увязшую руку, гримасничая так, что его остроскулой физиономии полагалось бы порваться, как измочаленной маске. Жесткая трава на голове колыхалась, как будто ее шевелил ветер. Окружающие попятились, напирая на тех, кто находился позади, и начали встревоженно переглядываться. Краем глаза Орвехт отследил, что к нему пробирается Хеледика: песчаная ведьма тоже обладала способностью видеть представителей волшебного народца. Заметив ее, пленник задергался еще сильнее.

– Отпусти меня, или всех тут прокляну! Не преследуй человека, с которым у нас уговор, убирайся с нашей земли! Зря ты сюда явился, зря, зря! Чтоб тебе…

Не позволив договорить, Суно швырнул его спиной о столб, подпиравший навес, одновременно сорвав с него морок невидимости. Народ засуетился, стараясь оказаться подальше от нечисти, люди сталкивались в панике и налетали на прилавки. Поднялся крик. Амуши начал приподниматься, скаля острые зубы и выставив перед собой скрюченные когтистые пальцы. Скорее всего, он уже понял, что кидаться на мага бессмысленно, слишком тот силен, и изготовился к обороне, но Орвехт не собирался проверять, что у него на уме. Надо убрать его отсюда, пока никто не пострадал. Ударив заклятием, Суно одновременно произнес формулу экзорцизма, отправляющую объект воздействия прямиком в Хиалу, и незваный гость исчез. На покрытой засохшей грязью каменной плите у подножия столба остался лежать желтоватый колосок из его шевелюры.

– Что случилось? – спросила девушка, наконец-то протиснувшись к Орвехту.

– Амуши передал привет от тех, кого мы догоняем.

С сомнением поглядев на безобидный с виду колосок, он бросил еще одно заклятие, и волшебный гостинец обратился в пепел.

На Суно и Хеледику смотрели с неодобрением: по всему выходит, что это они возмутители спокойствия на базаре, ибо, если бы не северянин, никто бы никакого амуши здесь не увидел. Впрочем, задержать мага с ведьмой желающих не было. Они отправились на постоялый двор за своими верблюдами и покинули Сатиб, не мешкая: Суно чувствовал, что для них так будет лучше, и у Хеледики, как она призналась, возникло похожее ощущение. Неизвестно, что их ожидало, если бы они рискнули задержаться в городе.

Амуши подослал Эдмар. Зачем? Решил отделаться от эмиссара Светлейшей Ложи, даже не выслушав, что ему собираются предложить? Хм, хотя бы из любопытства… Боги великие, он ведь должен понимать, что, если в погоню за ним отправили одного Орвехта, а не сотню-другую боевых магов с кормильцами, это означает переговоры, а не драку. Право же, странноватая реакция. Это ведь не Дирвен Кориц, а древний маг, знающий о том, кем он был раньше. Или он после омута не в себе? Или хотел испытать преследователя, посмотреть, на что тот способен?

– Это вполне в его духе, – согласилась песчаная ведьма, когда Орвехт изложил свои соображения вслух. – Создать какую-нибудь непростую ситуацию и посмотреть, что человек станет делать. Ему и в «Столичной белке» было интересно, как Дирвен себя поведет, когда нас увидит, хотя я говорила – не надо.

– Что ж, вот и нарвался он в «Белке», – заметил Суно. – Наваляли и в лечебницу увезли. Доигрался. Мог бы сделать полезные выводы.

Эта мысль худо-бедно подняла ему настроение.

Впереди все заросло перистыми темно-зелеными метелками, в просветах светлыми пятнами сквозил песок – сплошная двуцветная мозаика до горизонта. Вдалеке виднелись желтые громады, которые вначале можно было принять за горы, но по мере приближения они все больше напоминали диковинные сказочные чертоги.

Нанятых в Гуртханде работников охватило опасливое недовольство. Не зная сурийского языка, Зинта догадывалась об их умонастроении: эти маги совсем сдурели, прут на рожон, прямиком в те земли, где бесчинствует волшебный народец, – сами-то, может, и уцелеют, а для простого человека там верная погибель.