Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль" - Чарлз Дарвин

Заинтересованный различными описаниями, которые мне пришлось читать до того, как я попал на эти острова, я очень хотел составить на основании собственных наблюдений суждение о состо-,янии здешних нравов, хотя такое суждение и должно неизбежно оказаться несовершенным. Первые впечатления человека всегда очень сильно зависят от представлений, которые он заранее создал себе. Мои сведения были почерпнуты из «Полинезийских изысканий» Эллиса — превосходного и интереснейшего сочинения, в котором, однако, автор, естественно рассматривает все с благожелательной точки зрения, из «Путешествия» Бичи и из «Путешествия» Коцебу, который относится резко отрицательно ко всей системе миссионеров.

Мне кажется, что, сравнив все три описания, можно составить себе довольно точное представление о состоянии Таити в настоящее время. Одно из впечатлений, вынесенное мной из двух последних источников, было, безусловно, неправильным, а именно, что таитяне стали угрюмы и живут в страхе перед миссионерами. Что касается последнего чувства, то его я не встречал и следа, если, впрочем, не считать, что страх и почтение одно и то же. Здесь не только нет никакого широкого недовольства, но, наоборот, в Европе трудно было бы найти среди толпы хоть половину такого количества веселых и счастливых лиц. Запрещение игры на флейте и плясок здесь порицается как бесполезная и безрассудная мера; точно так же смотрят здесь и на более строгое, чем у пресвитериан, соблюдение субботнего дня. По всем этим вопросам я не берусь противопоставлять какое-нибудь свое мнение высказываниям людей, которые провели на этом острове столько же лет, сколько я дней10.

В общем мне кажется, что нравственность и религиозность жителей делают им большую честь. Многие здесь еще более зло, чем Коцебу, нападают и на миссионеров, и на их систему, и на результаты, ею принесенные. Эти резонеры никогда не сравнивают настоящего состояния острова ни с тем, что он представлял собой всего двадцать лет назад, ни даже с нынешней Европой, а только с высоким образцом евангельского совершенства. Они ждут от миссионеров того, что не удалось самим апостолам. Поскольку народ не достиг этого высокого образца, они посылают миссионерам упреки вместо похвалы за то, чего они добились. Они забывают или не желают помнить, что человеческие жертвоприношения и власть языческого духовенства, возведенное в систему распутство, равного которому не было больше нигде на свете, детоубийство как следствие этой системы, кровавые войны, в которых победители не щадили ни женщин, ни детей, — все это ушло в прошлое, что бесчестность, невоздержанность и безнравственность много уменьшились с введением христианства. Забывать такие вещи — низкая неблагодарность со стороны путешественника; ибо, если бы ему случилось потерпеть кораблекрушение на каком-нибудь незнакомом берегу, он горячо молил бы небо о тбм, чтобы этих мест достигли поучения миссионера.

Что касается нравственности, то добродетель женщин, как о том не раз говорили, здесь всего менее безупречна. Но прежде чем слишком сурово осуждать их, следовало бы припомнить описанные капитаном Куком и м^ром Банксом сцены, в которых принимали участие бабушки и матери нынешнего поколения. Наиболее строгие судьи должны были1 бы учесть, насколько нравственность женщин в Европе обусловливается правилами, которые систематически с малых лет внушают матери своим дочерям, и насколько, в каждом отдельном случае, — религиозными заповедями. Но с теми, кто так рассуждает, спорить бесполезно: мне кажется, что, не найдя такого открытого поля для разврата, как в прежние времена, и потому, разочаровавшись, они не желают воздать должное ни нравственности, которая им неугодна, ни религии, которую они недооценивают, если не презирают.

Новая Зеландия и соседние острова

Воскресенье, 22 ноября. — Гавань Йапеэте, резиденцию королевы, можно считать столицей острова; здесь находится также правительство, и сюда же пристают корабли. В этот день капитан Фиц-Рой взял с собой часть экипажа послушать богослужение сначала на таитянском языке, а потом на английском. Службу отправлял м-р Притчард, главный миссионер острова. Церковь представляла собой большое и легкое деревянное строение; она была набита до отказа опрятно одетыми мужчинами и женщинами всех возрастов. Я был несколько разочарован их как будто не особенно усердным вниманием, но, должно быть, я слишком многого ожидал. Во всяком случае все это выглядело ничуть не иначе, чем в какой-нибудь деревенской церкви в Англии. Пение гимнов было, безусловно, очень приятным, но речь с кафедры, хотя и текла гладко, отнюдь не была благозвучна: постоянное повторение слов, вроде «тата та, мата май», делала ее какой-то монотонной. После службы на английском языке часть из нас пешком возвратилась в Матаваи. Это была приятная прогулка то по приморскому пляжу, то под сенью многочисленных прекрасных деревьев.

Года два назад маленькое судно под английским флагом было ограблено жителями Низменных островов, находившихся тогда под властью королевы Таити. Предполагали, что преступников подстрекнули к совершению этого поступка некоторые неблагоразумные законы, изданные ее величеством. Британское правительство потребовало возмещения убытков, на что было изъявлено согласие, и было договорено, что 1 сентября нынешнего года должна быть выплачена сумма почти в 3 000 долларов. Командующий эскадрой в Лиме приказал капитану Фиц-Рою выяснить вопрос с этим долгом и требовать удовлетворения, если деньги еще не уплачены. Поэтому капитан Фиц-Рой выразил желание увидеться с королевой Помаре, получившей впоследствии такую известность вследствие дурного обращения с ней со стороны французов11; для рассмотрения вопроса был созван парламент, где собрались все главные вожди острова и королева. После интересного отчета капитана Фиц-Роя я не стану описывать всего, что произошло. Деньги, как оказалось, уплачены не были, а представленные объяснения были, может быть, весьма сомнительны, но что касается остального, то я не могу даже выразить нашего общего изумления необыкновенным здравым смыслом, рассудительностью, умеренностью, беспристрастием и быстротой в принятии решения, какие' были проявлены всеми без исключения таитянами.

Я уверен, что все мы, покидая это собрание, имели о таитянах мнение, совершенно отличное от того, с которым пришли туда. Вожди и народ решили провести подписку, чтобы пополнить сумму до требуемой; капитан Фиц-Рой убеждал их в том, что жертвовать своей личной собственностью за преступления жителей отдаленных островов было бы несправедливо. Они возразили, что благодарны за его соображение, но Помаре их королева, и они решили помочь ей в ее затруднении. Это решение и быстрое его исполнение — подписка была открыта на следующий день рано утром — как нельзя лучше завершали замечательное проявление преданности и доброжелательности.

По окончании обсуждения главного вопроса некоторые вожди воспользовались случаем и задали капитану Фиц-Рою много разумных вопросов о международных обычаях и законах, касающихся обращения с кораблями и чужеземцами. По некоторым пунктам, как только принималось решение, тут же на месте изустно издавался закон. Таитянский парламент заседал несколько часов, а по окончании капитан Фиц-Рой пригласил королеву Помаре нанести ответный визит на «Бигль».

25 ноября. — Вечером за ее величеством были высланы четыре шлюпки; корабль к ее приезду украсили флагами, а на реи поставили людей. Королеву сопровождала большая часть вождей. Все они вели себя очень достойно, ничего не просили и, казалось, остались очень довольны подарками капитана Фиц-Роя. Королева — крупная, неуклюжая женщина, без каких-либо признаков красоты, изящества или важности. У нее была только одна королевская черта — полная неподвижность в выражении лица при любых обстоятельствах, да и то на нем была написана какая-то угрюмость. Ракетам таитяне дивились всего более, и после каждого взрыва с берега по всему погруженному во мрак заливу разносилось глубокое «О!». Песни моряков также вызвали большой восторг, и о самой шумной из них королева сказала, что это, должно быть, не религиозный гимн. Королева и сопровождавшие ее вернулись на берег только после полуночи.

26 ноября. — Вечером мы направились под легким береговым бризом к берегам Новой Зеландии и с заходом солнца бросили прощальный взгляд на горы Таити — острова, которому каждый путешественник приносит дань своего восхищения.

19 декабря. — Вечером мы увидели вдалеке Новую Зеландию. Теперь уже можно считать, что мы почти переплыли Тихий океан. Нужно поплавать по этому великому океану, чтобы понять, как он громаден. Медленно продвигаясь вперед, мы в продолжение целых недель подряд не видели ничего, кроме все того же синего бездонного океана. Даже в архипелагах острова — всего только пятнышки, далеко отстоящие одно от другого. Привыкнув смотреть на вычерченные в мелком масштабе карты, на которых точки, краски и названия скученны, мы неправильно представляем себе, как бесконечно мала часть, занимаемая сушей, по сравнению с необъятными водными просторами. Мы миновали уже и меридиан антиподов, и теперь каждое пройденное лье — с радостью мы думали об этом — приближало нас к Англии. Эти антиподы пробуждают далекие воспоминания о сомнениях и изумлении, охватывавших нас когда-то в детстве. Только вчера я с нетерпением ожидал этой воображаемой вехи как поворотного пункта в нашем путешествии, означавшего начало возвращения домой; но теперь я убедился, что этот и ему подобные пункты, фиксируемые нашим воображением, то же, что собственная тень человека, за которой он гонится и не может поймать. Шторм, продолжавшийся несколько дней, дал нам недавно полную возможность поразмыслить на досуге об этапах, которые нам еще предстояло пройти в нашем долгом путешествии домой, и горячо пожелать его окончания.