«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» - Сергей Николаевич Зеленин

Из «француза» выходят трое и направляются к нам.

Приглядываюсь внимательно при недостаточной освещённости… Вот они попадают в полосу наибольшей освещённости газового фонаря… Впереди — человек в кожаной куртке и шапке-кубанке.

Опережая подбежав и подняся руку к форменному кепи, сперва представляюсь:

— Заведующий «Школой подготовки и переподготовки рядового и комсостава транспортной и ведомственной милиции» Свешников.

Человек в кубанке, небрежно козырнув в ответ:

— Начальник губернского управления НКВД Погребинский…

* * *

Да, это он!

Мы с ним достаточно хорошо знакомы, причём — я узнал про него…

Ещё задолго после его смерти!

В Советском Союзе тех лет, проводилась «чистка за чисткой». «Чистили», с целью удаления «враждебного, негодного, примазавшегося элемента» — всех и вся: коммунистическую партию целиком и по первичным ячейкам, армию и флот, педагогические коллективы, учащихся школ и студентов и, естественно — не забывали про правоохранительные органы.

Последняя массовая «чистка» милиции была в 1922 году. Следующая — начнётся в этом году и продолжится до следующего.

Однако, в связи с моей попаданческой деятельностью — появились и некоторые нюансы!

Рисунок 26. Погребинский М. С…

После прошлогодней операции «Хулиганов нет», среди Нижегородского НКВД — прошла «локальная» чистка от «темных личностей» и «классово чуждых» элементов. Сперва сократившись как бы не на треть, а затем в течении полугода восстановившись численно — губернская милиция стала ещё более соответствующей своему «рабоче-крестьянскому» названию. На её руководящие должности выдвигались коммунисты — а, руководить был поставлен «варяг».

С превеликим удивлением, я узнал что этим «варягом» был Матвей Самойлович Погребинский[1]. По нему, у меня имеется довольно подробная инфа — ибо он должен быть героем моего следующего попаданческого произведения. Я знал, что он дружил с Максимом Горьким — назвавшим его «ликвидатором беспризорности» и, был человеком Генриха Ягоды…

Да, да — «того самого»!

Когда в 1937 году «крышу» доведут до цугундера — «человек в кубанке» застрелиться.

По моему представлению, Погребинский был достаточно интересным и предприимчивым человеком и, я даже рассчитывал — что Матвея Самойловича назначат Заведующим Ульяновской «Воспитательно-трудовой колонией» (ВТК) для несовершеннолетних…

Но из Центра нам прислали Макаренко.

В этом или следующем году — сведения в разных источниках у меня разнятся, Матвей Самойлович должен будет(был) создать и возглавить «Болшевскую коммуну» под Москвой, ту самую — о которой был снят кинофильм «Путевка в жизнь».

И тут вдруг, его назначают Начальником Нижегородского губотдела НКВД!

* * *

— Вы как здесь оказались, товарищ Свешников?

Естественно, хоть мы с ним ни разу не встречались, Погребинский прекрасно знал как об моём существовании, так и об существовании «ШППРМКТВМ» — ибо через него, все подобные дела в нашей губернии делались.

Отвечаю:

— С группой курсантов проходим стажировку по сопровождению грузов.

Хотел отрапортовать об происшествии, но тот отмахнувшись, подошёл поближе к задержанным и внимательно оглядев их, с каким-то внутренним напряжением спросил:

— Все здесь?

— Нет, не все. Одному из налётчиков — к великому сожалению, удалось скрыться…

Может послышалось, но облегчённо выдохнув, Погребинский, внимательно осмотрев меня с ног до головы, затем переведя взгляд на бойцов и снова на меня:

— Что за форма одежды?

— Это — «пролетарка» производства ульяновской артели «Красная игла».

Смотрит на ноги.

— Так называемые «берцы» — ботинки с высокой шнуровкой, тачаемые ульяновской артелью «Красный Лабутен».

Его интерес вполне понятен: в эти годы милиционеры донашивали военное обмундирование. И если штанов и гимнастерок еще более-менее хватало, то с обувью было совсем плохо.

Как и армию, милицию обували даже в лапти!

Вижу, «форма» одежды' произвела на него впечатление и, как бы между прочим:

— Выдвинуто, как обмундирование для Красной Армии. Правда, из-за дороговизны…

Перебивает:

— Сколько стоят, положим эти… «Берцы»?

— Если брать у производителя, то — «партмаксимум». А если «с рук» — в два-три раза больше.

«Партмаксимум» напомню — введённый в 1921 году максимальный месячный оклад, существовавший для членов партии, являющихся руководящими работниками учреждений и предприятий, не превышающий полуторного оклада в подконтрольных им учреждениях и предприятиях. В описываемое время он редко превышал 45 рублей.

— Вот, как? — переводи слегка ошалевший взгляд на моих бойцов, — у вас в «Школе» всех так одевают-обувают?

— Нет, не всех, товарищ Начальник Губотдела: только «Группу экспедиторов особого назначения, имени товарища Вагнера». Остальные кто в чём ходят.

Смотрит подозрительно:

— Из каких-таких средств?

— Из средств, выделяемых ульяновскими частниками и кооператорами за охрану их личного имущества.

Тоже, не должно быть для него новостью. Имея довольно скудное жалование, даже постовые милиционеры — зачастую подряжались охранять частные предприятия, склады, рестораны и так далее. Что тогда говорить об вневедомственной милиции или невооружённой охране?

Поэтому, несмотря на свирепствующую в стране безработицу, в правоохранительных органах (даже в ОГПУ!) — была просто невероятная текучесть кадров.

Затем, наш разговор с Матвеем Самойловичем Погребинским был прерван приездом бригады угрозыска на убого-убитом грузовичке, воняющим некачественным отработанным топливом через выхлоп. Следственные мероприятия продолжились не особо долго — показания подозреваемых, объяснительные участников задержания… Других действий — даже фотографирования места происшествия, почему-то не проводилось. Задержанных погрузили на грузовичок и отправили в «допр», их конфискованный транспорт — на штраф-стоянку (хахаха!) и нам удалось даже кемарнуть часок-другой до утра. Потом, хмурые до неприязни железнодорожники нас подцепили к попутному составу и отправили восвояси.

* * *

Как уже неоднократно говорил, даже на перегоне грузовые поезда двигались со скоростью забеременевшей улитки… При выезде же со станции, у всякого на нём едущего возникает желание — выйти и подтолкнуть его. Поэтому метров через триста — я смог спокойно выйти из вагона, найди привязанного к дереву Ваську-Кота, дать ему время сходить по великой и малой естественным «нуждам» и, затем вместе с ним — вполне благополучно вернуться обратно, даже не особо запыхавшись.

Оставшись же с ним наедине, вернув деньги и гандоны:

— Теперь, Василий Сергеевич — у тебя лишь два пути: ко мне в друзья или в денщики к генералу Духонину. Видишь? Я даже рук тебе не завязываю — ты свободен аки вольный ветер: лети куда хошь.

Васька-Кот предпочёл стать моим другом и был оформлен на работу в «Полицейскую академию» учебным пособием.

Да, да!

Должны же курсанты учиться премудрости задерживать, обыскивать, конвоировать, допрашивать… Эээ… Выводить на прогулки, наконец.

Для него в «Школе» была построена учебная тюремная камера (как настоящая!) где он и обитал до