Пушкин и финансы - Коллектив авторов

Вот тебе короткий расчет от нашего предполагаемого раздела: 80 душ и 700 десятин земли в Псковской губернии стоят (полагая 500 р. за душу вместо обыкновенной цены – 400 р.XL) 40 000 р.

Из оных выключается: 7-я часть на отца. . . 5714

„„да 14-я „„сестру. . . 2857

–

Итого. 8571

Отец наш отказался от своей части и предоставил ее сестре. На нашу часть остается разделить поровну 31 429 р.

На твою часть придется 15 715 р.

Мнение мое: эти 15000 рассрочить тебе на 3 года, ибо, вероятно, тебе деньги нужны, и ты на получение доходов с половины Михайловского согласиться не можешь. О положенном тебе отцом буду с ним говорить, хоть это, вероятно, ни к чему не поведет. Отдавая ему имение, я было выговорил для тебя независимые доходы с половины Кистенева. Но, видно, отец переменил свои мысли. Я же ни за что не хочу более вмешиваться в управление или разорение имения отцовского?

Лев Сергеевич быстро отозвался на это письмо. Этот, по словам Нащокина, «беспечный и сладко-жирно-естволюбитель лорд» остался верен себе. Он ответил брату легкомысленнейшим письмом (не издано):

1. Пушкин и его современники. Вып. XVII–XVIII. С. 182.

2. Переписка, III. № 1 028. С. 330–331 (XVI, 123–124).

Вот тебе и доверенность[950]. Закладывается или продается Михайловское– не знаю, да и дела мне до этого нет; были бы деньги, а ты мне их обещаешь. Чего же лучше?

Ты советуешь мне купить векселя тифлисские; во-первых, у меня, слава богу, их нет, а во-вторых, хотя бы и были, то не было бы возможности купить их, потому что rien n’est rien que rien ne vient rienXLI.

Что касается до моих здешних долгов, то они простираются до 2000. За квартиру и стол главное; ведь я живу по милости отца в долгу, так тут расчеты плохи. Кланяйся Наталии Николаевне и всему твоему племени.

Пушкин[951].

Впоследствии после смерти Пушкина Павлищев докладывал в Опеку: «По кончине Надежды Осиповны Александр Сергеевич хотел купить Михайловское за 40 тысяч рублей, побывав сначала в деревне, и дело было бы кончено, если б у Александра Сергеевича случились на то время деньги. Между тем надо было ехать в Варшаву, а денег ни гроша. (Ну, конечно, Александр Сергеевич должен был выпроваживать чету Павлищевых на свой счет!) Александр Сергеевич дает нам тысячу рублей и говорит: „Ступайте в деревню, там найдете денег, чтобы добраться в Варшаву“. Вместе с тем просит меня заглянуть в хозяйство и пишет управителю слушаться моих приказаний»[952].

Зять распорядился, просмотрел книги, обнаружил плутовство, лень и невежество управителя немца Рингеля, отказал ему от службы и стал сам хозяйничать. А затем насел на Александра Сергеевича. В пространнейшем письме от 11 июля[953] он стал доказывать, что ценить имение так, как ценил его Пушкин, по 500 руб. за душу, нельзя, что имение стоит не 40, а 80 тысяч руб., что в конце концов родственнику он готов отдать его за 64 тысячи, а если бы он, Пушкин, не пожелал оставить за эти деньги имение, он, Павлищев, предлагал сделать публикацию о продаже. 1 августа он вчинил новое предложение Пушкину: он готов был взять Михайловское на себя и уступить 80 душ из нижегородского имения, которые причитались бы Ольге Сергеевне, если бы отец согласился ее выделить. Павлищев настоятельно требовал согласия Александра Сергеевича на эту фантастическую сделку, написал грубое письмо тестю. Бедный Сергей Львович, посылая сыну письмо Павлищева, писал: «Письма господина Павлищева, подробно разбирающее все управление Михайловским и раздел жениного наследства, растерзало мне душу и сердце, я не спал всю ночь. Письмо неприлично, даже невежливо, без всякого уважения к моему положению, к моей свежей утрате. Это человек жадный, ужасно корыстный и мало понимающий то дело, за которое берется. Посылаю тебе в подлиннике письмо Павлищева. Имей терпение прочесть его, – ты увидишь, как он жаден, как он преувеличивает стоимость Михайловского и как он мало смыслит в деревенском хозяйстве. Счеты с приказчиком преувеличены, и потом какая холодность»[954].

Пушкин ответил Павлищеву в начале августа: «Пришлите мне сделайте одолжение объявление о продаже Михайловского, составя его на месте; я так его и напечатаю. Но постарайтесь на месте же переговорить с лучшими покупщиками. Здесь за Михайловское один из наших соседей, знающий и край и землю нашу, предлагал мне 20000 руб.! Признаюсь, вряд ли кто даст вдвое, а о 60 000 я не смею и думать. На сделку вами предлагаемую не могу согласиться и вот почему: батюшка никогда не согласится выделить Ольгу, а полагаться на Болдино мне невозможно. Батюшка уже половину имения прожил и проглядел, а остальное хотел уже продать. Вы пишете, что Михайловское будет мне игрушка, так – для меня; но дети мои ничуть не богаче Вашего Лели, и я их будущностью и собственностью шутить не могу. Если, взяв Михайловское, понадобится вам его продать, то оно мне и игрушкою не будет. Оценка ваша в 64 000 выгодна; но надобно знать, дадут ли столько. Я бы и дал, да денег не хватает, да кабы и были, то я капитал свой мог бы употребить выгоднее»[955].

Павлищев пошел на попятный, он сразу согласился на расценку, сделанную Пушкиным, 40000 руб., и, не имея никакого ответа, уже считал Михайловское за Пушкиным и распорядился оброчными деньгами и урожаем не только текущего 1836 года, но и будущего 1837 года, обратив эти суммы в свою пользу в счет предстоящей выплаты Ольге Сергеевне. Но Пушкину было уже не до Михайловского. С ноября разыгрывалась его семейная история, и, кроме того, безденежье и долги так остро дали себя почувствовать, что тут не до покупок было дело. 5 января 1837 г. он ответил, наконец, Павлищеву. Письмо до нас не дошло; по ответу Павлищева от 4 февраля можно думать, что оно не случайно исчезло из коллекции пушкинских писем к Павлищеву: по-видимому, оно было написано весьма резко. Пушкин категорически отказывался от Михайловского. «Пускай его продается»[956] – писал он ПавлищевуXLII! Как ни дорого было Михайловское Пушкину, он вынужден был от него отказаться[957].

Впоследствии Опека над имуществом детей Пушкина выкупила Михайловское и обратила его во владение детей Пушкина.

XV

А что