Антология современной уральской прозы - Владимир Соколовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он допытывался, какое-такое оружие, верещал-верещал, но мы ему так и не сказали ничего, условились, что это будет наш маленький эксперимент, как он отреагирует.
Собственно, про эксперимент этот у нас на службе все знали, кроме самого Дубичева, и наутро все на Ксеничку навалились:
— Ну как наш ЭКСПЕРИМЕНТ?
А она в ответ виновато улыбается:
— Пока не было повода... — говорит.
На следующий день вся контора опять пытает Ксению:
— Ну как наш ЭКСПЕРИМЕНТ?
Она так же улыбается:
— Повода не было...
Это вот НЕ БЫЛО ПОВОДА было нашей шуткой всю ближайшую неделю.
А ещё через неделю (про ЭКСПЕРИМЕНТ позабыли, да и неудобно ж беспрестанно залазить в чужую интимную жизнь) Ксеничка посреди рабочего дня сама вдруг смущённо смеётся:
— Не знаю, можно ли считать это поводом. Едем сегодня с Вадиком на работу, я уселась рядом на переднем сидении, у меня коленки в вырезы юбки вылезли. Он косо так взглянул на них и говорит: «Ух ты, какие у нас коленки-то!» И игриво так меня по ним похлопал!
Всё каждый день меняется.
Ещё месяц-полтора назад нас тянуло друг к другу, и, прижав Инну к себе, я чувствовал себя САМЫМ СЧАСТЛИВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ. Сейчас это сменилось словом НЕ ХОЧУ, выяснением отношений и головной болью. И когда я пытаюсь её поцеловать, она подставляет мне щеку.
В ванну упало мыло, и поэтому приходится писать в унитаз.
(То же самое ещё 2 раза).
Когда я подростком занимался рукоблудием, закрывался на шпингалет в ванной, чтобы, понятно, никто не видел. И боялся: а вдруг изобретут в будущем какую-нибудь МАШИНУ ВРЕМЕНИ, проникнут в теперешние времена и увидят, что я тут делаю.
Федя Еремеев рассказал анекдот про двух гомосексуалистов.
Два гомосексуалиста занимаются своими гомосексуалишными делами.
Один:
— Ой, больно-больно-больно!
Второй:
— ТЕРПИ, ТЫ ЖЕ — МУЖИК!
Когда Тушину самому рассказывают подобные анекдоты, он шутит с серьезным видом:
— Как ты можешь такое говорить, ты ж этим же ртом ещё кушать будешь!
Кусочки из 2 снов, которые мне удалось запомнить.
1) про то, как моей маме на улице стало плохо, она упала, а я мечусь-пытаюсь хоть что-нибудь сделать, побежал куда-нибудь позвонить по телефону, а тем временем какой-то парень схватил её за ногу и волочит по улице за собой.
2 отрывочек) про Джеймса Бонда. Постельная сцена с Шоном Коннери и Одри Хепберн. Одри Хепберн — тоже какая-то шпионка. Она готовится к непосредственному контакту с Дж. Бондом и закладывает себе внутрь какое-то резиновое влагалище с осколками стекла. За этим следует крупный план изнутри: половой орган Бонда заходит внутрь этой штуки, и на этом сон обрывается.
(В филармонии.)
Прочертив мысленную линию между глазками Инны и местом, куда она свой взор устремила, я уткнулся в зад дирижера Лисса.
На всё воскресенье Инна ушла упражняться на гитаре в училище. Вечером я зашел поговорить с ней о проблемах профессионального образования и записал за ней такое откровение:
— Ну не наделила меня природа ЖОПОСИДОМ!
Очередной афоризм про Инну:
НАПОЛОВИНУ МНЕ ИННА НРАВИТСЯ.
НАПОЛОВИНУ НЕ НРАВИТСЯ.
В ЦЕЛОМ Я ЕЁ ЛЮБЛЮ.
ЛЮБОВЬ — это когда решаешься, наконец, вверить кому-нибудь себя целиком и надолго, а тебе говорят: ладно, но только на пять минут, в четверг на следующей неделе, и сам с собою.
Г. В. делится впечатлениями от гостиницы «Россия» (во время вылазок в Госдуму). Ей попался номер, по соседству с которым один поселенец привёл к себе посетительницу противоположного пола и соседа по номеру потому не пускал. Сосед всю ночь шумел в коридоре и колотился в дверь, и наутро — когда ему наконец отворили — довершил ругательства свои такой обескураживающей сентенцией:
— НУ НЕ ПО-СОВЕТСКИ ТАКОЕ БЛЯДСТВО-ТО!
Чем привёл Галину Васильевну в полнейший восторг.
Дубичеву ж в номер беспрестанно звонили девушки, любопытствовавшие, не скучно ли ему живётся на свете. А под утро выяснилось, что за стеной у него какая-то подсобка, куда сходятся после трудовой ночи проститутки со всего этажа, делятся впечатлениями и ржут хором каждые две минутки.
— Вадик, тебе БАЙБОРОДИН нужен? — спрашивает Челиков, сняв телефонную трубку.
— Мне такие фамилии напоминают фамилию бабушки одной моей студентки, — говорит Ксеничка, — УБЕЙСОБАЧКУ!
Я спрашиваю у Инны, что это за родинка у неё под нижней губой (хотя понимаю, что это никакая не родинка).
— Это не родинка, — отвечает она, — это БЗДЫМОЧКА!
От моей мочи идёт пар. Что бы это значило?
Арсений говорит:
— Смотрел вчера президентские предвыборные ролики. Там Жириновский Брынцалову говорит: «Поцелуемся, что ли?» А тот ему: «Да что это я с мужиком целоваться буду?!» Потом оборачивается и говорит прямо в камеру в прямом эфире: «Ладно, ОДИН РАЗ — НЕ ПИДОРАС!»
Усталое.
Деньги кончаются.
Так же когда-нибудь закончатся и наши отношения с Инной.
На следующий вечер вновь отправился на вокзал. В туалете на вокзале хотел было пописать и долго искал в штанах, чем бы это сделать.
— А однажды Ксения приехала ко мне в общежитие Литинститута... — Вадик смотрит на Ксению, — я думаю, за давностью лет можно уже это рассказать... А общежитие там известно какое! — И они на пару с Касимовым принимаются мерзко хихикать. — Самая отвратительная общага, какую я когда-либо видел! Пьянки бесконечные, в коридорах всё разбито-расхреначено, и в туалете калом надписи по всем стенкам написаны на азербайджанском языке! Ксеничка брезгливо на всё это косилась, потом испуганно прошмыгнула в мою комнатку, там у меня единственная во всём общежитии чистая простынка была, мы поцеловались, как положено, ну и возлегли... И когда у нас спустя некоторое время зараза какая-то невенерическая обнаружилась, Ксеничка долго ещё бочку на это общежитие катила и говорила: больше я туда ни ногой!!
В Челябинске у нас заночевал ЛЕФИК, а мы что-то повздорили на ночь глядя.
Я посидел минут пять на кухне с Лефиком, дабы продемонстрировать Инне, как мы, мужчины, далеки от пререканий с женским полом, и отправился-таки к ней отношения налаживать.
Зашел в комнату — свет выключен, а она уже легла. Я разговариваю с ней минут пять, удивляясь, однако, что она как-то совсем уж никак на мои слова не реагирует.
И вижу — дверь на балкон открыта, и она, оказывается, на балконе стоит, наблюдает звёздное небо.
Я захожу на балкон и начинаю заготовленную на кухне речь по второму разу произносить.
Потом — тьфу-ты, ну-ты! — смотрю, а она в наушниках.
Кассету Сандовала слушает.
— ПОЗДНО, РАЯ, ПИТЬ НАРЗАН! — Как Таня Афанасьева говорит.
А Петя Морозов постоянно повторяет:
— СПОКОЙНО, СОФОЧКА, КОНЧАЮ!
Про слабозаваренный чай:
— ПИСИ СИРОТКИ ХАСИ.
САМАЯ МЕРЗКАЯ ФРАЗА ИЗ УСТ ДЕВУШКИ-2:
— Только не в меня!..
Рая Абельская вспоминает, что бесконечно вежливый и деликатный художник Волович в минуты, когда я поносил при нем Ахматову-Цветаеву-Пастернака-Мандельштама, как «АББУ» поэтическо-массовой культуры, раздражался милейшим смехом и говорил:
— Иногда, Саша, мне хочется вас убить!..
Инна сама испекла мне на день рождения торт и написала на нем кремом МОЕМУ ЛЮБИМОМУ САШЕ. Завернула его в блестящую фольгу и перевязала розовой ленточкой. И пока несла его от бабушки, эти буковки прилипли к фольге и получилось:
МОЕМУ ЛЮБИМОМУ ВИТЕ.
Иннин брат Дима говорит:
— НЕ НАДО В ПОПУ ЛИТЬ КАКАО!
Отец Наташи Лейкиной — боксёр — когда ему кто-то позвонил по телефону и спросил:
— Куда я попал? — Ответил: — В жопу пальцем!
Вечером И. провинилась, качала права, что при подготовке к экзамену ей всенепременно надо покурить. А потом стала ко мне приставать. Я безучастно лежал, отвернувшись, с полчаса, а потом говорю ей:
— Самая главная ЭРОГЕННАЯ ЗОНА у человека — его мозг! Так что, чем меня гладить, просто скажи: прости меня, пожалуйста! — Чем довел её почти до истерического хохота.
У И. был недельный запор, и как-то так случилось, что, отправляясь в очередной раз в туалет, она захватила с собой туда Алешковского почитать. И так зачиталась, что про свой запор позабыла.
— Под Алешковского, — говорит, — легко какается.
— Инна, — говорю, — ты ведёшь себя со мной то, как ребенок — докладываешь мне про каждый свой поход в туалет, то как воспитательница, отчего мне начинает казаться, что я на твоей маме женат.
ПРИНЦЕССЫ НЕ КАКАЮТ.
