Лионесс: Мэдук - Джек Вэнс

Твиск не смогла удержаться от улыбки: "Иногда ты умеешь к себе расположить — у тебя странное милое личико и красивые голубые глаза! Прощай же, и будь осторожна!"

Мэдук, сэр Пом-Пом и Траванте пересекли Придурковатую поляну, прошли под ясенем и направились на север по Шаткой тропе. Когда солнце стало заходить, Мэдук расстелила платок на небольшой поляне и воскликнула: "Возведимус!" Платок тут же превратился в шатер с тремя мягкими кроватями и столом, уставленным вкусными блюдами и флягами с вином и горьким пивом.

Ночью из леса доносились странные звуки; порой со стороны Шаткой тропы слышались тяжелые шаги. Каждый раз проходившее мимо существо останавливалось, чтобы рассмотреть шатер, после чего, поразмыслив, продолжало идти по своим делам.

Утренний солнечный свет пробивался сквозь листву, озаряя яркими красноватыми пятнами розовый с белым шелк шатра. Мэдук, сэр Пом-Пом и Траванте проснулись и встали. На траве, покрывавшей поляну, блестела роса; лесную тишину нарушали только птичьи пересвисты.

Путники позавтракали, пользуясь щедро накрытым волшебным столом, и приготовились идти дальше. Мэдук воскликнула "Устранимус!", и шатер сжался, превратившись в розовый с белым шелковый платок; Мэдук спрятала его в поясную сумку.

Они снова зашагали по Шаткой тропе, причем сэр Пом-Пом и Траванте, памятуя наставления короля Тробиуса, внимательно следили, не появятся ли по пути какие-нибудь признаки чаши Грааля или потерянной молодости.

Тропа тянулась посреди заполненной черной грязью трясины, пересеченной темными ручейками, где квакали бесчисленные лягушки. Из грязи пробивались пучки камыша и остролиста, а также огромные лопухи. Иногда над водой склонялась приземистая ива или трухлявая ольха. К поверхности поднимались булькающие пузырьки, а из одного густого пучка растительности слышался чей-то крякающий голос, повторявший нечто невразумительное. Три странника ускорили шаги и через некоторое время безопасно миновали трясину.

Шаткая тропа повернула, огибая крутой холмик с черной базальтовой скалой на вершине. В тенистый овраг вела дорожка, выложенная черными голышами. У дорожки в земле торчал шест со знаком, на котором черными и красными буквами были коряво начертаны два четверостишия, уведомлявшие прохожих о превосходных качествах обитателя оврага:

«ВНИМАНИЕ!

Да будет известно тому, кто шагаетПо этой тропе, что вблизи обитаетМанжон Несравненный, гонитель врагов!Друзей же всегда угостить он готов.

Отважный любезник, он сердцем пылает,Красавиц он взглядом одним покоряет:Когда уступает их прелестям он,Они восхищенно воркуют: „Манжон!“»

Мэдук и ее спутники прошли мимо выложенной голышами дорожки, не задерживаясь — Шаткая тропа продолжала вести их на север.

Когда солнце уже поднималось к зениту, они прибыли к перекрестку дороги Манкинса. Рядом с перекрестком стоял массивный чугунный столб не меньше локтя в диаметре и высотой в полтора человеческих роста.

Мэдук с подозрением смотрела на столб: "Принимая во внимание все возможные последствия, возникшая ситуация мне не нравится. Тем не менее, похоже на то, что мне придется сыграть роль в этой шараде, несмотря на недобрые предчувствия".

"Зачем еще мы сюда притащились?" — проворчал сэр Пом-Пом.

Мэдук пропустила его слова мимо ушей: "Теперь мне придется напустить на себя чары!" Она ущипнула мочку левого уха пальцами правой руки, после чего повернулась к своим компаньонам: "Как я выгляжу?"

"Превосходно! — отозвался Траванте. — Ты превратилась в обворожительную девушку".

"Как вы привяжете себя к столбу, если у нас нет ни цепей, ни веревок?" — поинтересовался Пом-Пом.

"Обойдемся без цепей и веревок! — решительно ответила Мэдук. — Если по этому поводу возникнут какие-нибудь вопросы, я что-нибудь придумаю в оправдание".

"Не забудь держать наготове волшебный талисман и не урони его!" — предупредил Траванте.

"Так и сделаю, — сказала Мэдук. — А теперь отойдите и спрячьтесь где-нибудь".

Пом-Пом стал упрямиться; он собирался скрыться в ближайших кустах, чтобы наблюдать за происходящим, но Мэдук слышать об этом не хотела: "Уходи сейчас же! И не показывайся, пока я тебя не позову! Кроме того, не пытайся подглядывать — тебя заметят, и нас выведут на чистую воду".

"Что вы такое собираетесь делать, что и посмотреть нельзя?" — обиделся сэр Пом-Пом.

"Не твое дело!"

"Не уверен в том, что это не мое дело — особенно если учитывать, что я собираюсь получить королевскую награду, — лукаво ухмыльнулся сэр Пом-Пом. — А ваши волшебные чары тем более убеждают меня в необходимости добиваться награды".

"Никто не отдаст меня в награду — на этот счет можешь быть спокоен! А теперь иди — или я прикоснусь к тебе талисманом, и ты застынешь в послушном оцепенении!"

Пом-Пом и Траванте отошли на запад по дороге Манкинса и скрылись за поворотом. В нескольких ярдах от дороги они нашли небольшую поляну и уселись на бревно там, где их не могли заметить прохожие.

Мэдук стояла в одиночестве на перекрестке. Она смотрела по сторонам и прислушивалась. Никого не было видно, ничего не было слышно. Мэдук подошла к столбу Айдильры и осторожно присела у его основания.

Шло время: тянулись минуты и часы. Солнце миновало зенит и начинало склоняться к западу. Никто не появлялся — кроме сэра Пом-Пома, украдкой выглянувшего из-за поворота, чтобы проверить, что делается на перекрестке. Мэдук резко упрекнула его и приказала больше не высовывать нос.

Прошел еще час. С востока послышался свист, довольно бодрый и мелодичный, но несколько неуверенный — по-видимому, свистун в чем-то сомневался или слегка подзабыл напев.

Мэдук поднялась на ноги и ждала. Свист становился громче. По дороге Манкинса приближался молодой человек, дюжий и коренастый, с мирной скуластой физиономией и ералашем светло-каштановых волос. Одежда и грязноватые высокие ботинки свидетельствовали о его близком знакомстве с пастбищами и стойлами.

Дойдя до перекрестка, крестьянин остановился и уставился на Мэдук с откровенным любопытством. Наконец он произнес: "Красавица, тебя тут держат против твоей воли? Я не вижу никаких цепей".

"Это волшебная, невидимая цепь: я не могу освободиться, пока мне не помогут три человека — самым невыразимым образом".

"Даже так? И за какой ужасный проступок такую красавицу осудили на такой позор?"