Счастливчик Ген (Игра) - Геннадий Ищенко

Я, действительно, знал такой способ, и все пропорции смеси, причем не из прочитанных книг, где ничего подобного не было. Наше государство, по-видимому, очень беспокоилось, что кому-нибудь придет в голову заняться изготовлением черного пороха кустарным способом. По крайней мере, никакой конкретики в книгах не было. Единственное исключение это учебник истории для ВУЗов, в котором приводились пропорции китайских пороховых составов, а насчет Европы говорилось, что они были другими. Как я понял, то, о чем писали, применялось из-за малого содержания селитры в основном, как топливо для ракет. Получил я свои знания совершенно случайно. Порох я, конечно, сделал бы и без них, но провозиться пришлось бы намного дольше. А так я точно знал, что и как делать. Источником моих знаний был старшина Скворцов. Помимо прочего, он у нас в части заведовал вещевыми складами, которые мы называли каптерками. Сыновья офицеров практически не интересовались ни работой отцов, ни самой частью, которую от городка отделял высокий забор и небольшое одноэтажное здание КПП. Я в этом смысле немного был исключением. Во время учебного года я на территории части тоже не появлялся, мне было просто не до того. А вот летом, когда не было школы, и разъезжались приятели, положение несколько менялось. Мы тоже уезжали, но не каждый год и всего на один месяц. А таких месяцев в лете, как известно, целых три. Поэтому, намучившись от безделья, я частенько посещал территорию части, в основном ту ее часть, где работали подчиненные отца — связисты. Меня все прекрасно знали и даже вопросов не задавали, когда я заходил в помещение штаба в поисках отца, бегал к связистам или просто болтался по территории. Даже иногда кормили в солдатской столовой, когда я в нее забредал. Хотя мать такое не поощряла, так как ее готовка оставалась мною невостребованной. Вот в одно из таких "путешествий" по части я все и узнал. Скворцов, которого я тогда знал просто, как старшину, находился в одной из каптерок в компании двух солдат. Что-то они там перетаскивали и пересматривали, а к тому времени, когда меня принесло к каптеркам, решили сделать перекур, во время которого старшина и завел разговор, который меня заинтересовал. На меня они особого внимания не обратили.

— Это было году так в пятьдесят шестом, — начал он. — Я тогда жил в своей родной деревне Зубки. Это в Гродненской области возле Беловежской пущи. Слышали про такую, небось? Я тогда был заядлым охотником. Помимо того, что интересно, еще и немалая прибавка к тем невеликим доходам, что тогда были. Там вообще-то заповедник, но не везде, часть леса открыта и для посещения, и для охоты. Правда, у нас просто так не возьмешь ружье и не пойдешь охотиться на того же лося — голову оторвут. А вот зайцев я бил и на кабанов тоже ходил. Вообще-то, тоже не совсем законно, но у нас на такое глаза закрывали. Зайцы обжирали зимой кору на саженцах, а кабаны тоже гадили изрядно. Их даже время от времени частично отстреливали, но свиньи размножаются быстро. Так что никто бы из-за них не побежал к нашему участковому меня закладывать. Все бы хорошо, но вот с охотничьим припасом было плохо, особенно с порохом. Капсюли я еще ухитрялся покупать у знакомого егеря, а дробь и картечь сам рубил из плавленого свинца, но с порохом была просто беда. Вот меня мой дед и научил, как его самому сделать.

— Это, наверное, опасно? — спросил один из солдат.

— Это, если как при Петре делать, то опасно. А моим способом никакой опасности нет, канительно, правда. Прежде всего, нужны сера и селитра. Серу я достал у нашего ветеринара, а селитры дал агроном за пару заячьих шкурок. Только предупредил, что селитра кальциевая и порох из нее будет хреновый. Заодно рассказал, как ее можно превратить в калиевую. Повозиться пришлось изрядно…

Я сразу навострил уши, когда услышал, что порох, оказывается, можно сделать самому. Он тогда все подробно объяснил, но я понял лишь то, что сам я его никогда не сделаю и потерял интерес к их разговору. Сейчас все это сильно пригодилось.

— Основное в составе, — продолжал объяснять я, попутно измельчая кусочки селитры пестиком. — Это вот эта соль, которую мы вывезли из пещер. Вообще-то, ее можно соскребать с досок в хлеву или готовить самому из навоза или другой дряни, но это долго и муторно. А в пещерах ее можно взять готовой или в большом количестве получать, настаивая остатки мышиного дерьма, и выпаривать потом жидкий остаток. Для хорошего пороха эта соль мало пригодна, но я пока попробую с ней. Потом усадим братьев делать соль получше. Вот я измельчил соль. Для сухого способа изготовления пороха ее надо измельчать в порошок, но нам достаточно и так. Высыпаем ее в жаровню и туда же добавляем серу, которая у нас и так уже достаточно измельчена. Пропорции я беру пока на глаз, потом можно будет делать точнее. Теперь уголь. Этот не пойдет: он очень мягкий, и золы много. Возьмем этот, который потверже. Потом мы проверим с разным углем, от его состава и качества тоже сильно зависит скорость горения.

Я измельчил уголь, всыпал его на жаровню, долил немного воды и тщательно все размешал до состояния жидкой кашицы. Потом поставил жаровню на край плиты и стал перемешивать смесь деревянной ложкой.

Вскоре смесь закипела и постепенно начала густеть. Когда перемешиваемое начало постреливать капельками во все стороны, я снял с плиты жаровню и отставил ее остывать.

— Когда все остынет, — сказал я Маркусу. — Останется только растереть в крупный порошок то, что получилось. Только это нельзя делать с применением железа, все может воспламениться. Если у нас сейчас получится хоть плохой порох, на этом и остановимся. Для того чтобы сделать хороший, нам нужен поташ. Это тоже такая соль, но получают ее из золы. Я расскажу братьям, как его добывать, пусть пока этим и занимаются, дело это не быстрое.

Когда все остыло, я перевернул жаровню, выбил на стол небольшой пороховой кругляш и разломал его на несколько частей. Одну такую часть я растер в порошок и ссыпал все горкой в жаровню.

— А теперь проверим, — я взял лучину, запалил ее от плиты и поднес к пороху.

Даже догадываясь, что за этим последует, я все равно отшатнулся от яркой вспышки.

— А ничего, — пробормотал я, провожая взглядом поднимающийся к потолку клуб черного дыма. — Не такой и плохой порох получился. Теперь приготовим остальное, и я вам еще кое-что покажу.

С остальным пришлось повозиться, но, когда я закончил, в моем распоряжении оказалось около литра пороха. Я распорядился принести не очень большой сундучок из тех, в которых повара хранили перец и душистые специи, и небольшую свечу. Ссыпанный в сундучок порох занял его на две трети. Сверху я поставил свечу, обложив ее со всех сторон бумагой, осторожно поджег и закрыл крышку. Повесить на петли замок было делом нескольких секунд, после чего я бегом припустил прочь к стоящему в отдалении Маркусу и другим братьям. Можно было не рисковать и попробовать сделать фитиль, но я не захотел возиться. К тому же бумага предохраняла порох от случайной искры, а с моей селитрой получить качественный фитиль было проблематично. Того, что свеча погаснет, спалив весь кислород, я не боялся, так как заранее сунул под крышку небольшую щепку.

— И чего мы здесь ждем? — спросил Маркус.

Я ответить не успел, за меня это сделал сундучок, разлетевшись в щепки со страшным грохотом. Единственная его уцелевшая часть — крышка — отлетела от места взрыва на полсотни шагов.

— Вот примерно этого! — сказал я. — Это я взял немного пороха и положил его в не слишком пригодную для этого оболочку. А если сделать все, как надо, то при взрыве будут со страшной силой разлетаться обрезки железа, убивая и калеча всех вокруг. Это называется бомба. И если таких бомб наделать много, да еще из хорошего пороха, а потом метать из катапульт в боевые порядки противника…

— Я понял, — ответил Маркус. — Действительно, это страшно.

Глава 16

Зима потихоньку подходила к концу. В замке работа по перегонке кальциевой селитры в калиевую шла полным ходом. В больших котлах братья варили золу, а потом процеживали остывший отвар и выпаривали поташ. Отдельная "бригада" смешивала его в нужных пропорциях с привезенной нами селитрой и после кратковременной варки получали на выходе то, что надо. В замок привезли бочонки, в которые пока ссыпали готовую к употреблению селитру. Начала поступать и сера. Ее проверяли и, при наличии комков, перетирали в мелкий порошок. Одним заходом завезли весь нужный мне древесный уголь и поместили его пока в одном из подвальных помещений, где был очень сухой воздух. Кроме того, орден начал закупать большие партии железа. Все это тоже свозилось в замок.

Я старался по максимуму использовать оставшееся до дождей время. Окончательно определилась конструкция снаряда. По ряду причин от металлического корпуса пришлось отказаться. Подарок супостатам "от принца Гена" имел вид обыкновенного деревянного ящика с ручками для удобства переноса, сколоченный из очень крепкого дерева. В этот ящик вставлялся другой размерами поменьше, а промежуток между ними заполнялся обрезками железа, а при его недостатке просто крепкими камнями небольшого размера. Вся соль была во внутреннем ящике, где располагался заряд. Он состоял, собственно, из ящика и крышки. В ящик закладывалось тридцать килограммов пороха и взрыватели. Я все-таки решил отказаться от взрывателей на основе гремучей ртути. Подробностей процесса ее изготовления я не знал, знал только, что большие отклонения от него приводят к взрыву. Рисковать своей жизнью и жизнями других людей не хотелось. После недолгих раздумий я придумал инерционный искровой взрыватель на основе обыкновенного огнива. Представьте себе круглый стальной стержень, по которому свободно перемещается пластинка из углеродистой стали. Причем и форма сечения стержня и отверстие в пластинке не круглые, а квадратные, чтобы пластинка не вращалась, а двигалась строго определенным образом. На ее пути с двух сторон закрепляют пластинки кремния так, чтобы при своем движении пластинка кресала ударила в кремень и высекла сноп искр. Три таких устройства располагаются в ящике взаимно ортогонально, и все это хозяйство не слишком плотно засыпается порохом. Теперь при выстреле из катапульты ускорения будет недостаточно, чтобы кресало продавило пороховую массу и нанесло удар о кремень. То есть снаряд гарантированно не взорвется при выстреле. А вот при ударе о землю ускорения будут на порядок больше и один из взрывателей обязательно сработает. Какой именно — будет зависеть от того, каким местом ударится снаряд о землю. После снаряжения внутреннего ящика он закрывается крышкой, и виток к витку обматывается не очень толстой железной цепью. Ах, да, совсем забыл! Он еще снаружи покрывается воском после того, как гвоздями забьют крышку. Теперь в не очень сыром месте, его можно хранить годами без риска того, что порох отсыреет. В теории все должно прекрасно работать, на практике перед массовым производством моих бомб следовало испытать хотя бы одну. Не дожидаясь этих испытаний, чтобы не терять времени, мы загрузили кузнецов производством взрывателей и цепей. И внешние, и внутренние ящики тоже были заказаны. Дело осталось за метательными орудиями. А вот с ними дела были плохи. Очень небольшое количество баллист и требюше остались лишь в городах, находящихся поблизости от границ, где постоянно тлел огонь пограничных конфликтов. Это были тяжелые стационарные машины, непригодные к перевозке. Некоторые из них могли метать мои гостинцы метров сто пятьдесят- двести, не более. В принципе, меня это устроило, но таскать такие махины, которые и весили по нескольку тонн, по местным дорогам было нереально. Маркус нашел мне несколько специалистов, которые занимались ремонтом различных метателей и, при необходимости, могли их изготовить сами. Все четыре специалиста, ознакомившись с тем грузом, который нужно было метать в противника, единогласно заявили, что больше чем на сотню шагов такое не метнешь, а машина получится такой, что перевозить ее можно будет только по частям. Да и обслуживать должны человек сто. Количество людей для меня было не критично, но вот вес… Скрепя сердце, пришлось его уменьшать вдвое. Посовещавшись, мастера решили, что для такого весе требюше они мне сделать могу. Перевозить его в сборе, по-прежнему будет нельзя, но вот в разобранном состоянии — вполне возможно. А на месте можно будет собрать за полдня. Груз при этом обещали забросить не меньше, чем на двести шагов.