Звездные мечты - Джун Зингер

Продолжая сидеть на своем месте, Зев улыбался с выражением бесконечного терпения на лице.

— Если бы ваша история была правдой, если бы моя мать сделала это — чему я ни на секунду не верю, — все, что я могла бы сказать, это то, что вы оба страшно заблуждались… если полагали, что я одобрю это… это… О Боже мой! Я не могу поверить этому! Признаю, я не любила мужа, но миллионы женщин находятся в той же ситуации и не прибегают к… Он был отцом моих детей. Меня… меня ужасает даже мысль. — Голос ее дрогнул, и, не в состоянии продолжать, она разрыдалась, а он все сидел.

Она понимала, что не должна плакать, — он должен видеть, что она сильная и способна контролировать свои чувства, что ни за что на свете не станет считать его предложение серьезным. Она должна сказать ему это и выпроводить из дома до прихода матери. Она не вынесет, если при этом будет присутствовать мать.

— Я ничего не знаю об этом соглашении, об этой сделке, господин Мизрахи, если она действительно существует. Ничего не зная о ней, я не имею никаких обязательств по отношению к вам. — «Какие глупые, официальные слова. Слова из девятнадцатого века». — Пожалуйста, господин Мизрахи, уходите сейчас же и давайте забудем, что этот разговор когда-либо имел место. По правде говоря, мне трудно поверить в это. Я все время думаю, что это страшный сон.

Он почти добродушно рассмеялся, от этого смеха у Анджелы кровь застыла в жилах — ей была бы понятней его ярость. Их разговор очень живо напомнил ей другой, с Лайемом Пауэром, состоявшийся в ночь перед ее нервным срывом.

— Я что, произвожу на тебя впечатление человека, который заключил бы сделку, выполнил свою часть соглашения, а затем, когда другая сторона уклонилась от своих обязательств, уполз бы в сторону, как побитая собака, с поджатым хвостом?

«Нет, конечно, нет», — подумала Анджела с вызывающим тошноту страхом. Как глупо с ее стороны надеяться, что Зев отступит и ничего не будет требовать. Сейчас он раскрыл перед ней свои карты.

Анджела поняла — Зев подстроил так, что ее мать оказалась замешана в этом деле. И конечно, Зев Мизрахи постарается, чтобы весь мир узнал о проблемах ее отца Рори Девлина и его разгульном образе жизни самые омерзительные детали. Он постарается, чтобы эти разоблачения принесли страдания всем членам семьи — а у Девлина растет четверо внуков. А каково будет Кики? И если Анджела согласится с его желаниями, он, возможно, позволит слабовольному мужу Кики выйти из их компании и не разорит его окончательно.

Анджела уступила, и они назначили дату своей свадьбы.

— Ведь это ты, мама, заключила соглашение с Зевом. Я только выполняла его условия. — Дрожащими пальцами Анджела зажгла сигарету.

— А когда ты узнала? О соглашении?

— Когда Зев пришел выразить соболезнование после похорон Дика. К счастью или к несчастью, тебя в тот день не было дома.

— Но несмотря на это, ты не посоветовалась со мной! Это непостижимо! Как ты могла поступить так?

— Ой, мама! Прежде всего, как ты могла так поступить со мной? И даже если ты сделала так, как ты могла скрыть это от меня? Разве ты не знала, что Зев Мизрахи потребует вернуть долг?

«Неужели за ошибки одних всегда должны расплачиваться другие?» — в отчаянии подумала Мари. Господи, сколько еще будет дитя отвечать за грехи родителей?

Потрясенная, она в изнеможении села.

— Я все откладывала, надеялась, что Зев сможет понять, что ваш брак — нелепость, и никогда не придет к тебе; и ты никогда не узнаешь… Да, я сделала ошибку, не сказав тебе, Анджела, но ты совершила еще более ужасную ошибку, не посоветовавшись со мной. Я никогда не обещала ему, что ты за него выйдешь. Я лишь намекнула, что он должен что-то предпринять насчет… Я никогда ничего определенного ему не говорила, неужели ты не понимаешь? Я никогда не планировала, чтобы ты… Я была уверена, что ты не сделаешь этого. Обманщица? Да! Безжалостная? Конечно. Но у меня нет угрызений совести, что я действовала безжалостно, я хотела избавить тебя от… И у меня не было угрызений совести, что я обманывала Зева Мизрахи. Таких мужчин, как он, Анджела, нужно использовать, а не выходить за них замуж!

«Нет, мама. Никто не использует таких, как Мизрахи. Они всегда используют других».

— Мама, ты еще всего не знаешь. Ты была замешана в этом. Он заявил, что, если я не соглашусь, он сделает так, что тебя привлекут к ответу. Он сказал, что сам останется вне подозрений, и что только ты…

— Ой, Анджела, Анджела… — запричитала Мари. — Он никогда не смог бы сделать этого! Выполнял все он. Я только делала туманные намеки. По существу, я никогда ни о чем не просила его — он говорил, я слушала, делала предположения. Или наоборот. — Мари прикоснулась носовым платком сначала к губам, потом к горлу. — Своим молчанием я намекала на то, что, возможно, одобряю его планы. Видимо, из-за моего молчания он предположил, что я согласна. Это единственное, в чем заключалось мое соучастие.

«Молчаливое соучастие». Анджела с тоской подумала, сколько миров опрокинулось благодаря молчаливому соучастию, но все это сейчас не имело значения.

— Дело в том, мама, что я поверила ему. И сейчас верю. Он смог это сделать с тобой. Он смог вовлечь тебя и не испортить при этом собственную репутацию. Он способен на все что угодно. Я вижу это.

Не было смысла рассказывать матери все, что сказал Зев — про отца, Кики и Вика. В конце концов, как говорилось в ее детских комиксах, подлое деяние свершилось.

Тишину, в которой сидели мать и дочь, нарушил звонок телефона, заполнивший квартиру. В комнату вошла горничная.

— Вас спрашивает месье Мизрахи, мадам.

Анджела вышла в другую комнату к телефону. Когда она вернулась, Мари схватила ее за руку.

— Еще не поздно. Летим обратно вместе со мной, Анджела. Мы попытаемся через суд лишить твой брак законной силы, а если не выйдет, постараемся получить развод.

— Нет, мама. Я говорила тебе — я верю, что Зев способен выполнить свои угрозы в отношении тебя. И ты тоже знаешь, что он из себя представляет. Он никогда не даст мне развод. И я смогу отделаться от него только тогда, когда он сам захочет отделаться от меня. Единственное, что мне сейчас остается, — это молиться, чтобы это время пришло поскорей.

Бедная Мари была так расстроена, что Анджеле стало ее жалко. Она погладила волосы матери.

— Все в порядке, мама. Все обойдется. Непременно обойдется. У меня больше не будет нервных срывов. Обещаю тебе.

— Я так хотела помочь тебе. Я так хотела, чтобы ты была счастлива. А сейчас ты оказалась в еще худшем положении.