Сталинград: Записки командующего фронтом - Андрей Еременко

Не исключено, что Манштейн рассчитывал на возможность нечистой политической игры – на попытки раскола антигитлеровской коалиции, но при этом ведь надо сбросить со счетов волю народов союзных стран, которые не позволили бы своим правительствам пойти на компромисс с гитлеризмом. [464]

Таким образом, основной тезис Манштейна о том, что Сталинград не сыграл той роли, которую ему справедливо придает мировая общественность, разбит в основном им же самим.

Разбирая доводы Манштейна, мы наглядно убедились в полном соответствии исторической действительности нашего тезиса о том, что Сталинград был переломным пунктом или поворотным моментом как в ходе Великой Отечественной войны, так и в ходе всей второй мировой войны.

Излагая события, последовавшие за Сталинградом, Манштейн пытается навязать читателю мысль о том, что ему якобы с его группой армий «Дон» удалось локализовать наш успех под Сталинградом и даже в какой-то мере парировать удар советских армий, а тем самым и подготовить условия для дальнейших наступательных действий гитлеровцев; но намечавшиеся победы были утеряны якобы лишь из-за ошибок фюрера, выразившихся в оттягивании начала летнего (1943 года) наступления немцев. По Манштейну получается даже так, что он как будто после Сталинграда сумел отобрать у нас инициативу.

Характеризуя значение операции «Цитадель» (попытка наступления на Курской дуге), Манштейн пишет:

«Она («Цитадель». – А. Е.) была последней попыткой сохранить нашу инициативу на Востоке. С ее неудачей, равнозначной провалу, инициатива окончательно перешла к советской стороне. Поэтому операция «Цитадель» является решающим поворотным пунктом войны на Восточном фронте…» (стр. 473).

Несколько ранее, подводя итоги зимней кампании на Восточном фронте, Манштейн опять-таки утверждает:

«…Путь от Сталинграда до Донца потребовал от противника больших жертв. В конце этой кампании он потерпел два тяжелых поражения{73}. Противник не достиг своей цели… В конце зимней кампании инициатива вновь перешла к немецкой стороне… Нам удалось почти в безнадежном [465] положении в конце кампании завоевать пальму победы»{74}.

Оставим на совести Манштейна пресловутую «пальму победы». После потери шести армий, из них двух отборных немецких, гитлеровцам удалось воспользоваться некоторыми нашими просчетами и на одном участке частично потеснить наши войска, не успевшие еще закрепиться на достигнутых рубежах. (Дело здесь в том, что наши наступавшие Юго-Западный и Воронежский фронты продвинулись слишком далеко, не имея достаточных резервов; поэтому предпринятые врагом частные контрудары имели успех.) В устах Манштейна этот успех выглядит как победа, вернувшая германской армии наступательную инициативу. Кто поверит в серьезность этих доводов?

Стоит вспомнить о масштабах поражения, понесенного гитлеровцами в зимней кампании. Их Манштейн довольно красноречиво описал:

«Если в заключение сделать краткий обзор хода боев и событий этой зимней кампании 1942/43 года в Южной России, то прежде всего необходимо отметить бесспорно большой успех советских войск. Советам удалось окружить целую армию (две армии. – А. Е.), причем самую сильную – 6-ю армию – и уничтожить ее. Кроме того, Советы смели с лица земли четыре союзные армии, боровшиеся на стороне немецких войск… как боеспособная сила на фронте; они были уже потеряны… группа Холлидта в марте 1943 года получила название 6-й армии; все же мы окончательно потеряли основную массу солдат, почти двадцать дивизий и значительную часть артиллерии и инженерных частей РГК.

…К потерям войск надо еще присоединить овладение русскими всей захваченной нами в результате летнего наступления 1942 года огромной территорией с ее ресурсами. При этом нам не удался захват кавказской нефти, что являлось одной из главных целей нашего наступления»{75}. [466]

Гитлеровцы в течение всей Сталинградской битвы потеряли более чем миллионную армию; в течение четырехмесячного оборонительного сражения они произвели, как известно, более 700 атак; с громадным упорством днем и ночью враг атаковывал наши позиции; на карту было поставлено все, чтобы выполнить приказ фюрера, вновь и вновь требовавшего захвата города. Прав Дёрр, утверждающий, что под Сталинградом Россия выиграла битву на уничтожение, чем не могли похвалиться ее союзники{76}.

Нужно иметь также еще в виду, что гитлеровцы под Сталинградом оказались на пороге потери своего превосходства в воздухе.

Здесь нашла себе могилу транспортная авиация Германии и понесли большие потери 4-й воздушный флот и 8-й авиационный корпус. Всего противник потерял свыше 1000 самолетов (один Сталинградский фронт сбил 499 транспортных самолетов). Ясно, что это потеря не только материальной части, но и кадров (причем лучших) летного состава (захваченные в плен вражеские летчики показывали, что в Сталинград были направлены все инструкторы летных школ). Да и другие виды авиации, особенно бомбардировочная и истребительная, равно как и все виды техники (танки, артиллерия, инженерные, транспортные средства), также понесли огромные потери. И вот, забывая о катастрофическом разгроме, Манштейн не постыдился сказать о «пальме победы», якобы попавшей в руки гитлеровцев в конце зимней кампании 1942/43 года. Незначительные, имевшие случайный характер успехи гитлеровцев на отдельных участках в конце февраля – начале марта Манштейн возвел в ранг выдающихся побед, якобы вернувших вермахту инициативу. В действительности же инициатива окончательно и бесповоротно перешла в наши руки под Сталинградом.

Уже сам замысел операции «Цитадель», разработанной генералом Цейтцлером и принятой Гитлером, показывает, насколько была сбита спесь у фюрера и его приспешников в результате разгрома под Сталинградом. Если летом 1942 года, чтобы захватить инициативу после нашей победы под Москвой, германские вооруженные [467] силы получили задачу наступать на тысячекилометровых просторах юга одновременно в двух направлениях на Кавказ и на Сталинград, то теперь, летом 1943 года, после длительных пересудов и грызни гитлеровская ставка решила нанести удар на весьма ограниченном фронте и с довольно ограниченной целью – срезать Курский выступ. Предполагалось (об этом стали теперь мечтать гитлеровцы) свести войну к ничейному результату. Жалобы Манштейна на то, что операция «Цитадель» провалилась из-за оттяжки срока ее начала, являются не более как игрой с краплеными картами. Понятно, что суждения Манштейна не могут поколебать нашего вывода о том, что именно Сталинград явился решительным поворотом в ходе войны, что именно с момента начала Сталинградского контрнаступления инициатива окончательно и бесповоротно перешла в наши руки.

Показательна оценка Сталинградской битвы некоторыми военными историками в Германской Демократической Республике. Выступив на научной сессии историков Советского Союза и Германской Демократической Республики в Лейпциге в 1957 году, Отто Корфес (бывший командир 295-й немецкой пехотной дивизии, в настоящее время научный сотрудник Военно-исторического института) заявил: «Мы знаем, что она (Сталинградская битва. – А. Е.) не только имела решающее военное значение, но и положила начало перемене в международной политической обстановке… Поражение под Сталинградом явилось поражением агрессивных сил империализма… Битва под Сталинградом оказала огромное политическое воздействие на немецкий народ, на союзников Германии, на Европу, на весь мир».

Стоит также привести оценку итогов зимней кампании 1942/43 года, данную немецким генералом Бутларом в его статье «Война в России»:

«В результате отхода немецких войск с Волги и Кавказа все районы, захваченные в период летне-осеннего наступления, были почти полностью отданы противнику. При этом немецкие войска потеряли много сил, так и не добившись серьезного ослабления боевой мощи русских. Все надежды на вовлечение стран Среднего Востока в борьбу против Англии и на захват нефтяных месторождений Кавказа, которые должны были способствовать [468] росту немецкой авиации и моторизации, немцам пришлось оставить…

Итог, который немецкому командованию пришлось подвести на этом участке фронта (имеется в виду правое крыло Южного фронта. – А. Е.) в конце января 1943 года, был поистине ужасным. За 14 дней русского наступления группа армий «Б» была почти полностью разгромлена. 2-я армия оказалась сильно потрепанной. К тому же она потеряла во время прорыва основную массу своей боевой техники. 2-я венгерская армия была почти полностью уничтожена, из 8-й армии удалось спастись лишь некоторым частям корпуса альпийских стрелков. От остальной части и соединений уцелели только жалкие остатки. Из числа немецких войск, действовавших в полосе 8-й итальянской армии, остались лишь потрепанные остатки нескольких немецких дивизий, которым удалось спастись за рекой Оскол. Связь с группой армий «Центр» и с группой армий «Дон» была потеряна, стыки находились под угрозой…