Чернокнижник - Андрей Смирнов

Идея, посетившая Уилара Бергона, заключалась в том, чтобы переложить поиски прокравшейся в замок твари на плечи более компетентного в таких делах персонажа. Неизвестно, как к этому предложению отнесется старый бес, но Уилар был уверен, что, потратив немного времени и сил, сумеет если не договориться с ним, то подчинить своей воле. Он не собирался «вселять» в себя это существо, он собирался использовать его именно как охотничью собаку.

Добравшись до комнаты с полуколонной, он немедленно приступил к работе. На контакт бес идти отказался, первое заклятие порвал в клочья и вообще повел себя крайне недружелюбно.

— Совсем одичал, бедняга… — пробормотал Уилар, быстро плетя новую паутину. — Ну что ты ломаешься, как девица?.. Найди ту дрянь, которая сюда проникла, гавкни погромче — и я от тебя отстану…

В этот момент он почувствовал направленный на него взгляд. Обернулся к двери. Прежде чем голодное, полубезумное существо с нечеловеческой скоростью метнулось к колдуну, он успел заглянуть в его глаза и наконец понял, что же тут происходит.

…Его, как и Уилара, разбудило беспокойство. Правда, в отличие от Уилара, он не знал, как его зовут. Он вообще не знал никаких имен. Сначала он был сонным и вялым, но потом, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом и сумерки стали превращаться в ночь, ожил, и, перекувырнувшись, опустился на пол. Он давно уже привык спать под потолком, зацепившись ногами за балку. Это было настолько привычно, что он даже не задумывался об этом. Впрочем, даже если бы он и задумался, он бы все равно ничего не вспомнил.

Но все это было совершенно неважно. Куда важнее было томившее его беспокойство. Беспокойство тянуло его куда-то, звало. Беспокойство называлось «голод», но он, забывший все имена и названия, этого тоже не знал. Он знал лишь, вернее, не знал, а очень ясно чувствовал, что где-то совсем рядом есть что-то, что может это беспокойство утолить. Он помчался по коридорам замка, название которого он тоже забыл, туда, откуда доносился запах Чужого. Он торопился, но двигался совершенно бесшумно — иногда на двух ногах, иногда на четырех, бежал с равной легкостью по полу или по стенам, почти летел — он не различал всех этих состоянии.

В комнате, где и по сей день тосковал старик, он наконец увидел Чужого. Чужой был опасен, но это, конечно, не могло остановить того, кто потерял имя и был мучим голодом. Прежде чем он прыгнул, Чужой успел обернуться.

…Озарение вспыхнуло где-то рядом, вне разума потому что разум, способный его воспринять, отключился в тот миг, когда глаза Уилара Бергона встретились с глазами Гиллиома Шабреза. Для мыслей и сожалении не осталось времени — время сжалось в тугой пульсирующий ком где-то в середине груди. Уилар едва успел уйти вниз и в сторону, укорачиваясь от когтей обезумевшего нелюдя. Гиллиом не врезался в стену, он опустился на нее мягко, словно это была не стена, а пол; прилип на долю мгновения — и снова прыгнул на чернокнижника. Безмолвие окружило Уилара — стеной тьмы, ароматом музыки, сиянием распустившегося цветка теней. Уходя с линии атаки, он вцепился в камзол противника и толкнул Шабреза дальше, придавая ему дополнительное ускорение. На этот раз избежать столкновения со стеной Гиллиому не удалось.

Удар был таким, что, казалось, вздрогнул весь замок. Шабрез скатился на пол, но в следующую секунду уже вновь был на ногах. Левая рука была сломана — чуть ниже локтевого сустава, протыкая мышцы и кожу, торчала обнаженная кость. Крови, впрочем, не было таким существам ее заменяло мутное полупрозрачное желе. Поскольку Гиллиом вчера сытно покушал, желе было слегка розоватого оттенка. Демонстрируя двухдюймовые клыки, Шабрез, не глядя, встряхнул левой рукой. Кость встала на место, еще через пол секунды он мог двигать пальцами, рана зарастала на глазах. Итого — полторы секунды: огромное время, за которое Уилар мог бы десять раз напасть на него. Но не напал вместо этого Уилар сжал и разжал правую кисть, вызывая к действию одно из тех свойств, которые содержались в его еще неполном магическом облике. Когда Гиллиом прыгнул на него в третий раз, он качнулся к врагу, выбрасывая вперед обе руки. Одной рукой он вцепился Гиллиому в горло, второй — в пояс. Промедли он хоть чуть-чуть, инерция (Гиллиом двигался быстрее, чем успевал уследить глаз) смяла бы их обоих, а еще раньше когти Шабреза, скорее всего, нашли бы его собственное горло. Уилар быстро присел, одновременно поднимая вверх левую руку. Шабрез перелетел через него, упал, снова поднялся — правда, уже гораздо медленнее, чем в предыдущий раз. Обе руки он теперь прижимал к горлу, а во взгляде сменяли друг друга ненависть и бешенство. Уилар разжал правую руку, выбрасывая то, что ему было совершенно не нужно — приблизительно треть Гиллиомова горла вместе с кадыком. Не дожидаясь, пока Шабрез восстановится, он метнулся к противнику, размываясь в воздухе, как тень. Гиллиом качнулся вперед, попытался вцепиться во врага своими длинными клыками, но не успел. Раздался щелчок, потом треск. Гиллиом упал и несколько раз содрогнулся, но это была уже агония. Его голова была развернута на 180 градусов.

Отступив на шаг, Уилар наблюдал за трансформацией. Прекрасный, могучий рыцарь скукоживался, выгибался, парча и бархат истлевали, кожа высыхала и лопалась, обнажая кости. Спустя минуту на полу застыл высохший скелет с незначительными остатками кожи и мумифицированного мяса. Судя по виду, он был мертв вот уже лет двести как минимум.

Чтобы зря не расходовать силы, Уилар вернулся в обычное состояние сознания. Как только включился разум, вернулось и все то, что он понял; заглянув в обезумевшие глаза Гиллиома. В список тех, кого и в какой последовательности он собирался убить, были внесены соответствующие изменения. Впрочем, изменения он вносил на ходу, уже выбегая из комнаты. Ему нужно было как можно скорее добраться до своей комнаты. Хотя ему и удалось справиться с одним из представителей этой веселой семейки, без посоха он — покойник. Кроме того, в комнате осталась Эльга. Одна.

Он спешил и был невнимателен. Именно поэтому они сумели взять его в клещи. В длинном высоком зале со стрельчатыми арками из полутемного прохода прямо пред ним появилась Найза, а за спиной — Джерхальт. Как и Гиллиом, они не помнили своих имен, как и Гиллиом, бездумно преследовали Чужака, не обращая внимания на опасность, как и Гиллиом, бросились на вчерашнего гостя, не медля и ни о чем не задумываясь, в тот самый миг, когда его увидели.

Того эфемерного времени, которое потребовалось Джерхальту и Найзе для того, чтобы преодолеть расстояние, разделявшее их и Чужака, Уилару едва хватило на то, чтобы окунуться в безмолвие и сжать правую кисть, превращая пальцы — в когти, а пульсирующую в жилах кровь — в огонь.