Проигравший из-за любви - Мэри Брэддон

Здоровье вернулось к ней, она была полна сил, но в ней не было той жизнерадостности, которая должна была быть у столь молодой женщины. Мистер Чалфонт отнес эту апатию к печали матери по умершему ребенку и пришел к выводу, что ей было бы неплохо сменить обстановку.

— Месяц или полтора на побережье, — говорил он, — где-нибудь в Бридлингтоне или Скадбарэ.

— Я ненавижу побережье! — сказала Флора раздраженно. Та мягкость характера, которая была одним из несомненных ее достоинств, сейчас проявлялась все реже и реже. Она была раздражительна и капризна и вела себя так даже в самые неподходящие моменты.

— Возможно, вы устали от некоторых курортов, — продолжал мистер Чалфонт, — но вам следовало бы заинтересоваться тем местом, которое вы еще не посещали. Например, йоркширское побережье.

— Йоркшир! — воскликнула Флора, — да даже в одном названии есть что-то отвратительное. Оно звучит холодно и уныло. Я вздрагиваю лишь при мысли о нем.

— Ну это очень уж странно, моя дорогая леди, — мягко говорил терпеливый доктор, — ну, во всяком случае, мы не будем больше говорить об Йоркшире.

— Для меня не так уж важна перемена места. Мне нравится здесь больше, чем где бы то ни было еще или, быть может, мне все равно, — ответила Флора утомленно.

— Вполне естественно, что вы так привязаны к этому очаровательному дому. Но ради вашего здоровья я все же советую вместе с доктором Олливентом обязательно сменить обстановку. Если вам претит мысль об английских курортах, вы могли бы отправиться куда-нибудь дальше. В Германию на минеральные воды, например, или на озера в Швейцарию.

— Я бы не стала думать о загранице, — ответила Флора безучастным тоном, — к тому же, я не считаю, что маме понравилось бы столь длительное путешествие, не правда ли, дорогая? — сказала она, обращаясь с улыбкой к своей свекрови.

— Моя любовь, для тебя я бы пошла и на край света, — ответила миссис Олливент.

— О, мама, вы говорите совсем как Гуттберт!

Старое имя прозвучало пронзительно для молодой женщины. Флора совсем забыла, что любовь миссис Олливент была столь же сильной к ней, как и у мужа. Она уткнулась в подушку на софе для того, чтобы спрятать слезы.

— Очень нервозна, — пробормотал доктор, глядя на старую леди. — Я надеюсь, вы мне позволите кое-что, моя дорогая леди, — сказал он мягко, подходя к Флоре, — я переговорю с вашим мужем и улажу вопросы, связанные с моим предложением. Он ведь по вечерам находится дома, я полагаю?

— Только не сейчас, — сказала миссис Олливент, слегка краснея, — он очень занят.

— Да, он раб своего положения! Хорошо, я попозже съезжу в город и встречусь с ним.

— Почему я должна уехать, мама, и доставить тем самым вам неприятности? — спросила Флора, когда мистер Чалфонт покинул их. — Почему я должна пытаться продолжать жизнь, совершенно бесполезную и тягостную для меня?

— Моя дорогая Флора, ты знаешь, что, по крайней мере, для двух людей твоя жизнь — превыше всего на свете. О, Флора, почему ты так опрометчива? Что значит это отчуждение между тобой и моим сыном. Он запретил мне разговаривать на эту тему, но я думаю, что молчала уже достаточно. Я слишком часто подчинялась ему. Я вижу, что ты несчастлива. Я знаю, что он находится в совершенном смятении чувств. Если бы ты видела его в тот момент, когда болела…

Миссис Олливент спохватилась, но было поздно. Тайна была раскрыта. Флора оторвала голову от подушки и с недоумением взглянула на нее.

— Что, мама? Вы видели его, когда я была больна? Он приезжал сюда?

— Да, Флора, но мне сказали, чтобы я молчала об этом. Он был здесь день и ночь, пока не миновала угроза твоему здоровью.

— Но он не видел меня. И сдержал свое слово. Мама, вы не должны больше говорить о нем со мной. Это бесполезно. Возвращайтесь к нему, если желаете, Я не имею права отнимать вас у него, делить мать и сына. Позвольте мне уехать куда-нибудь, мама. Я буду жить с другими людьми, которых доктор Олливент выберет в качестве моих опекунов. Я буду подчиняться им во всем.

— Но ведь ты, наверное, никогда не сможешь быть снова счастливой женой, Флора?

— Никогда, мама!

— Попытайся вспомнить о том, какой радостной была твоя жизнь перед тем, как возникло отчуждение между тобой и им.

— Попытаться вспомнить! Вы думаете, я могла забыть это?

Много еще было сказано в тот день, на эту тему, и миссис Олливент являла собой само красноречие. Да и могла ли она не умолять, когда речь шла о самом дорогом для нее — о счастье сына? Но все было тщетно. Флора отвечала на все с холодной вежливостью. Из всех невозможных событий их объединение с мужем было самым невозможным.

Мистер Чалфонт прибыл на Вимпоул-стрит вечером того же дня. Он нашел доктора в приемной среди книг. Дом почти потерял свою совершенную свежесть и очарование из-за отсутствия бдительного контроля миссис Олливент. Герань на окне в холле выглядела завядшей и пожелтевшей, на столах появилась пыль, подставка для зонтов была небрежно задвинута в угол.

Но самое худшее явные перемены произошли с самим доктором Олливентом. Он выглядел лет на десять старше, чем шесть месяцев назад, ранней весной, когда был занят обстановкой и украшением виллы в Теддингтоне.

Он вышел из-за своего стола при виде теддингтонского врача, встревоженный его взглядом и жестами.

— Мой дорогой, — воскликнул мистер Чалфонт, — у меня нет сообщений о болезни вашей супруги. Наша больная поправляется. Но я приехал в город для того, чтобы поговорить с вами. Одним словом, ваше присутствие более необходимо Флоре, чем мои профессиональные услуги. А вы, однако, выглядите далеко не хорошо.

— Я, очевидно, переработал, — ответил доктор Олливент беззаботно.

— Я боюсь, что вы зажгли свечу с обоих концов.

— Имеете в виду свечу жизни? Я не думаю, что стоит жалеть об этом, при условии, что от этого есть свет. По крайней мере, для одного поколения достаточно ее пламени, ну а если все-таки его не хватит…

Он закончил свое предложение, с безразличием пожав плечами. Мистер Чалфонт разглядывал его с профессиональной точки зрения, совсем не одобряя вида доктора.

— Вы нуждаетесь в отдыхе, мой дорогой, — сказал он мягко. — Хорошо бы немного отвлечься сейчас и на пару недель съездить со своей женой на какой-либо курорт.

— Это невозможно, — ответил коротко другой. — Вы ведь пришли сюда для того, чтобы поговорить о моей жене, а не обо мне.

Мистер Чалфонт, призванный таким образом к порядку, изложил с тоской положение дел. Здоровье его молодой милой пациентки несомненно улучшалось, но ей не хватало сил. Врач и не ожидал такого последствия. Очевидно, она мучилась потерей ребенка. Это казалось вполне естественным мистеру Чалфонту. Перемена места, по его мнению, была просто необходима.