Город страсти - Ларри Макмертри

– Вильма? А ее фамилия?

– Не знаю, – признался Дуэйн. – Я даже не уверен, что ее зовут Вильмой.

– Ну ты, Дуэйн, даешь! Даже не можешь припомнить фамилии тех, с кем учился в одном классе.

– Многие поразъехались, – сказал Дуэйн, отлично понимая, что попытка оправдаться звучит слабо. Из Талиа они разъехались не так уж далеко. Только Джо и еще двое-трое покинули границы штата, а в основном его бывшие выпускники не ступали ногой дальше Форт-Уэрта, хотя большинство осело еще ближе. Двенадцать лет они учились вместе, изо дня в день, из года в год, и на тебе – всех забыл. Просто невероятно! Он молча наблюдал, как эти люди пьют «Столичную» с соком и едят цыплят, изо всех сил показывая самим себе, что им очень весело, – но у них ничего не получалось.

Джейси болтала с Джо Бобом, напустив на себя самый беззаботный вид, но это была уже не охваченная восторгом королева, возвратившаяся домой, а женщина с меланхоличным и равнодушным лицом.

– Эта идея с приглашением класса оказалась ужасной ошибкой, – сказал Дуэйн жене. – Все разочарованы. Никто по-настоящему не радуется.

– Но они пытаются. Все стараются изо всех сил. Только один ты сидишь в стороне и дуешься.

– Я не дуюсь. Ты меня споила этой дурацкой коммунистической водкой, которую ты так любишь.

– С чего это Джанин Уэллс на глазах у всех вздумалось лизать тебя в ухо? Она ведь не из вашего класса.

– Откуда у Дики этот «порше»? – вопросом на вопрос ответил Дуэйн.

– Его купила Сюзи Нолан и подарила ему. Сейчас они как два влюбленных голубка.

– Купила и подарила ему? – переспросил пораженный Дуэйн. – Ее муж по уши в долгах и голодает у суда, а она покупает Дики дорогую машину?

– А по-моему, это хорошо, что Дики любит женщин в возрасте. В этом вопросе он не такой сноб, как многие мужчины.

– От этого вечера встречи я сейчас наложу в штаны. Чего все они корячатся, изображая, что им весело?

– Все равно скоро начнется вторая часть праздника, – сказала Карла и, допив свой коктейль, покинула его.

Дуэйн почувствовал некоторое облегчение, но не встал. Он продолжал сидеть, наблюдая за школьными товарищами и их женами и с трудом припоминая, с кем же он учился в одном классе: с этой женщиной или с этим мужчиной. Если они и были разочарованы, то свое разочарование выражали довольно шумно. До него доносились такие громкие голоса, что Дуэйну хотелось зажать уши ладонями. У одной женщины, которую он, конечно, не помнил, пронзительный голос напоминал визг тормозов, от которого становилось хуже, чем от перепоя.

Дуэйн уже собрался подняться, но неожиданно кто-то подошел сзади и осторожно положил руки ему на плечи. Он оглянулся и увидел Джейси.

– Появление на этом вечере было ужасной ошибкой, – призналась она. – А сама идея его проведения еще ужаснее.

– Согласен… Я почти никого не могу вспомнить.

– Я не о том.

– Понимаешь… я пьян. Могу чего-то и не понять.

– Нам больше нечего ждать – вот, что я хочу сказать. Мы уже не способны на то, чем увлекались когда-то, когда были половчее или похрабрее.

Дуэйн не совсем понял ее, но ему нравилось, что руки Джейси спокойно лежат на его плечах.

– Ты читаешь стихи? – неожиданно спросила она. Он отрицательно покачал головой.

– Помнишь Китса? Джон Сесил, бывало, читал их нам на уроках…

– Я в это время думал только о тебе. Иногда мне удавалось сползти с парты и заглянуть тебе под юбку.

– Было бы лучше, если бы ты слушал стихи, а не подглядывал за девочками. В конечном счете ты приобрел бы больше.

– Я никогда не думал о конечном счете.

– А вышло так, что ты лишился и юбок, и поэзии… «И поступь старости для них неотвратима».

– Чего?!

– «И поступь старости для них неотвратима», – повторила Джейси. – Это строка из одной его поэмы, которую ты не удосужился прочитать, хотя, конечно, тогда тебе было не до этого.

– Нам всем до старости еще очень далеко, – заметил Дуэйн, снова оглядывая сверстников. Те, у кого были самые разочарованные лица, кричали и шумели больше всех: у многих лица стали расползаться и походить на физиономии состарившихся боксеров. – Нам нет и пятидесяти.

– Но скоро будет, – проговорила Джейси, убирая руки и отходя в сторону.

ГЛАВА 72

– Какой был утром ураган, а сейчас хоть бы ветерок подул, – недовольно заметила Дженни Марлоу. Красная атласная рубашка на ней пропахла потом. Вечернее представление должно было начаться с минуты на минуту.

– У нас круглый год такая погода, – сказал Дуэйн, сам понимая, что говорит очевидные вещи. После сильного ветра наступило безветрие, а с ним и духота. Несмотря на то, что было семь вечера, температура не опускалась ниже сорока. Солнце словно замерло на небе, повиснув на горизонте и безжалостно поджаривая сотни людей, которые втиснулись на небольшую трибуну.

Дуэйн до сих пор не мог прийти в себя от «ерша», приготовленного женой. Ему не хотелось ни с кем говорить, а тем более кого-то выслушивать, но никто не обращал внимания на его состояние. Люди лезли к нему со своими проблемами, желая, чтобы он не только их выслушал, но и дал какой-нибудь ценный совет.

Старый Болт вызвал, в частности, наиболее острые споры. Он сидел сразу за Дуэйном, на крупной гнедой кобыле по кличке Доббс. Как самому старому жителю округа Хардтоп мистеру Болту полагалось открыть вечернюю программу торжественным проездом по арене с высоко поднятым американским флагом. Для старого человека, живой истории округа, это был момент наивысшего триумфа. Рядом с ним, на своем Уилли Нелсоне, сидела Карла, сжимая древко техасского флага.

Старый Болт безучастно восседал на Доббсе, пережевывая табак. В последнюю минуту Дженни напялила на его голову один из париков, приобретенных оптом у торговца в Старом Таксоне. Парик мистера Болта держался на месте с помощью большой ковбойской шляпы.

Старик был готов, чтобы отправиться в путь, хотя не произнес ни одного слова, а только интенсивно задвигал челюстями, сплевывая периодически на землю. Эти плевки всех особенно беспокоили.

– Папа сплевывает каждые две минуты, – сказала Бьюла. – Он жует табак без малого девяносто лет. Он настолько привык его сплевывать, что уже не может не плеваться.

– Это-то меня и пугает, – проговорила Дженни. – Что, если он наклонится, чтобы сплюнуть, и свалится на землю? Он же рассыплется на мелкие кусочки.

– Когда он выпал из машины, то не сломал ни одной кости, – напомнил ей Дуэйн.

– У него слабые руки, – вставил свое слово Бастер Ликл. – Он может уронить флаг. Если национальный флаг в день открытия окажется на земле, мы здорово подпортим себе репутацию.

В эту минуту к ним подошел Бобби Ли, человек мрачных взглядов, присутствие которого всегда раздражало Дуэйна.