Кристальный пик - Анастасия Гор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Будешь доедать? — спросил у меня Кочевник, капая соусом себе на подбородок, и потянулся рукой к моей миске за последними кусочками баранины. Солярис вдруг подорвался с места и едва не перевернул за собой и без того шаткий стол, на что Кочевник испуганно одернул руку и захлопал округлившимися глазами. — Э-э, чего всполошился, ящер? Она же вроде не против. Ладно-ладно! Не трогаю я еду госпожи, не трогаю…
— Надень платок, — сказал Солярис, глядя на меня в упор.
— А?
Я облизнула губы, растягивая послевкусие выдержанного вина, и непонимающе скосила глаза на кремовый платок, который спустила с головы и развязала под шеей, чтобы не испачкать во время еды. Жаркий ветер развевал волосы, и перед самым носом вилась рубиново-красная прядь, но здесь на меня никто не смотрел — ни одна королева не могла тягаться с жарким из свинины и вином. Однако Солярис встревожился не на шутку. Вытянул шею и выглянул из-под навеса шатра на небо, где уже проступали первые сумерки. Нос у него задергался, как у охотничьей гончей. Затем Сол оглянулся на толпу и стал всматриваться поверх человеческих голов в ближайшую к нам башню — молочную и зазубренную, сторожащую город по ту сторону стены.
— Солярис, что-то не так?
— Уходим, — сказал он коротко и дернул меня за рукав так резко, что я перевернула миску с остатками риса на землю. Другие посетители лениво повернулись на шум.
— Эй, постойте! Куда мы опять несемся? — Кочевник разочарованно застонал, будто не успел к этому моменту выпить почти целую бочку вина в одного. При этом язык его даже не заплетался, а руки крепко держали тарелку, которую он жадно вылизывал, не наевшись. — Я еще даже не подрался ни с кем! Шлялись по этому вашему рынку только, а ты все причитал, того не бей, этого не бей…
— Солярис! — Я сжала его руку, заставляя замедлить шаг: уже спустя минуту мы неслись по базару, забыв на столе мешок со всем купленным, и я спотыкалась, едва поспевая. — Что происходит⁈ Куда мы?
Он не ответил, да это было уже и не нужно. Раздался бой городских колоколов, и та самая молочная башня, от которой мы стремительно удалялись, посыпалась на куски, разрушенная снарядом катапульт.
Смолкла музыка и песни, мелодия уда увязла в криках людей и детском плаче. Уличные повара и подавальщики бросились врассыпную, торговцы принялись судорожно сметать со своих прилавков все ценное, и мимо промчался отряд хирда с щитами и копьями наперевес. Мы трое едва не потеряли друг друга в закипевшей вокруг суматохе, но Кочевник схватил меня за шкирку и выволок из столпотворения, когда я уже начала задыхаться и падать, задавленная обезумевшим потоком людей. Руки судорожно прижимали к груди сумку с золотыми масками, а сверху сыпались молочно-белые камни, и несколько человек раздавило у меня на глазах. Трехлетний малыш истошно плакал, ковыряя пальчиками обломки, из-под которых торчала неподвижная женская рука. Брызги крови и песок осели на новой одежде и кремовом платке, в который я уткнулась носом, сдерживая кашель и тошноту, пока Солярис тащил меня окольными путями обратно к замку, а Кочевник расталкивал людей, чтобы нас снова не зажали в тиски и не сбили с ног.
В воздухе запахло железом и огнем.
— Вы целы⁈ Целы? Сильва’ши старши! Я уже хотела лететь за вами. Там такое происходит ! Воташа’на! Война! — затараторила Мелихор, путая общий язык с драконьим от волнения, и спикировала на нас с подоконника, едва мы втроем миновали три моста, идущие через три кольцевых реки вокруг замка, и оказались внутри его стен.
Ворота закрылись за нашими спинами, отделив от хаоса и боли, которыми стремительно полнился Амрит, а руки Мелихор принялись заботливо оттирать лицо Сола от грязи, заодно проверяя на наличие ран. Щеки его покрывал толстый слой пыли, волосы посерели от сажи, и хафтан, только-только подаренный Ясу, превратился в лохмотья, замасленный и порванный в толпе теми, кто тоже пытался спастись из давки и хватался за всех подряд.
Пытаясь отдышаться, я сделала несколько шагов по прохладному коридору и привалилась спиной к колонне, вибрирующей от ударов катапульт. Самобытный город, закаленный испепеляющим солнцем и прошлым, было почти невозможно взять измором, но вот разрушить… Отец рассказывал, что большая часть его осадных орудий утонула в песке, когда он покорял Ши, но орудия Немайна явно уцелели. За окнами все еще слышался бой колоколов, грохот обвалов и крики, и откуда-то неумолимо тянуло гарью — кажется, горели шатры базара.
Так вот, значит, как выглядит война. Вот, каково это, когда она приходит в твой дом. Если бы существовал хоть один способ положить этому конец прямо сейчас… Если бы можно было предотвратить все это, защитить людей и заставить врагов пожалеть о содеянном, как тогда в Свадебной Роще… «Нет, не думай об этом! — тут же одернула я себя. — Ты не хочешь возвращения Селена. Уж лучше война, чем прожорливая пустота. Мы сами справимся. Всегда справлялись».
Я стянула потемневший кремовый платок с головы, выпуская на свободу растрепанные волосы, и снова проверила, на месте ли золотые маски богов.
— Драгоценная госпожа!
Голос Ясу не сразу прорезался за звоном фальшард ее хускарлов, марширующих строем через внутренние помещения замка. Она возглавляла их, но остановилась, завидев нас четверых под мозаичным куполом главного зала. Расположенный в центральной башне, он напоминал раскрытый цветок лотоса, соединяя в себе девять коридоров. Все они вели в девять разных палат, таких просторных, что они умудрялись вмещать в себя всех родственников Ясу. А тех, по ее собственным подсчетам, было порядка ста восьмидесяти человек. Когда мы покидали замок, в каждом углу пахло благовониями и суетились слуги с подносами засахаренных фруктов, но сейчас вся жизнь замерла, и даже в лютую жару месяца зверя стало холодно до мерзкого озноба.
В этот раз облачение Ясу было сплошь закрытым, выражая ее готовность биться до конца. Все тело от шеи до кончиков пальцев покрывали пластины из черного металла, из-за чего казалось, будто она сама сделана из железа. Только вокруг талии Ясу тянулся отрез оранжевого шелка, как насмешка над войной — роскошь и смерть. За правым плечом, на ремнях, висело знакомое
