Жуков. Портрет на фоне эпохи - Лаша Отхмезури

Перетряска высшего генералитета только начиналась. Тимошенко перемещен на пост Павлова – командующего Западным фронтом, заместителем его назначен Еременко. Командующий Северо-Западным фронтом Кузнецов снят с должности и заменен Собенниковым; начальником штаба к тому назначен Ватутин. 1 июля фронт войны расширился: финны, поддержанные немцами, начали наступление на Саллу. На следующий день XI германская армия в свою очередь ударила из румынской Молдавии, угрожая зайти в тыл Юго-Западному фронту. Но все внимание Ставки приковывало к себе московское направление. Сталин отдал Западному фронту почти все армии Резервного фронта. В ближайшем будущем Жукову предстояло рассчитывать только на остатки 13-й армии – несколько тысяч человек и сотню танков,  – чтобы перекрыть дорогу на Оршу, в 100 км западнее Смоленска.

В этой катастрофической ситуации Сталин наконец решился обратиться к советскому народу. Как и многие из 180 миллионов его соотечественников, Жуков будет практически в прямом эфире присутствовать при рождении той войны, которая войдет в историю под именем Великой Отечественной. Даже тридцать лет спустя он будет вспоминать ту дрожь, которую он испытывал, слушая выступление грозного грузина.

Глава 11

Жуков снят с должности, Красная армия выкошена

3 июля, в 06:30 утра, баритон диктора московского радио Юрия Левитана заставил страну буквально окаменеть: «Слушайте обращение товарища Сталина». Личные радиоприемники в стране были редкими, слушали у больших репродукторов на заводах, на вокзалах и в других общественных местах. Жуков слушал его в здании Генштаба, в коридоре, где находился приемник. Речь продолжалась около получаса. По утверждению Молотова[394], текст ее Сталин составил сам, без чьей бы то ни было помощи. Многие слушатели отмечали, что он был напряжен, возбужден. Его грузинский акцент звучал резче, у него сохло горло, и он делал продолжительные паузы, чтобы попить; было слышно его тяжелое дыхание. «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои…» Слова «братья и сестры, друзья» изумили советских людей. Впервые вождь обращался к ним не как к подданным или к подозреваемым, а как к соратникам по совместной борьбе. Используя слова с сильным религиозным подтекстом, «братья» и «сестры», Сталин сменил свой обычный тон. Он пытался показать, что его режим, не прекращавший гражданскую войну с собственным народом, эта власть-палач, неразрывно связан со своим народом-жертвой. «Эти слова пронзали нам душу»,  – напишет Константин Симонов. Еще одной причиной для удивления стало почти полное отсутствие среди 1745 слов речи прилагательных «большевистский» (употреблено один раз) или «коммунистический» (не упомянуто ни разу).

Оправдывая прошлые решения, в первую очередь пакт с Гитлером, Сталин трезво предупреждал, что эта война будет не такой, как другие войны. «Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма». Поэтому для советского народа это будет «Великая Отечественная война», сказал Сталин, вспомнив и дополнив старое определение, данное войне с Наполеоном. От ее исхода будет зависеть не только сохранение Советского государства, но и выживание всех его граждан и (это не сказано вслух) русского народа. Призыв к полной мобилизации всех сил сопровождался призывом к партизанской войне, к формированию народного ополчения, к применению тактики выжженной земли. Советский Союз безоговорочно становился на сторону своих (недавно ставших таковыми) союзников: Великобритании, Соединенных Штатов, народов оккупированной Европы в их борьбе за свободу и демократию против фашизма. Советский человек должен отдать для победы все, до последней капли пота, до последней капли крови. Армии адресовано особое послание, диссонирующее своим угрожающим тоном с остальным текстом: «Необходимо, далее, чтобы в наших рядах не было места нытикам и трусам, паникерам и дезертирам».

Наряду с черчиллевской «Blood, sweat and tears» (кровь, пот и слезы (англ.).  – Пер.) и «Призывом» Шарля де Голля, речь Сталина от 3 июля 1941 года, бесспорно, является одной из величайших речей Второй мировой войны. Это ни много ни мало как объявление тотальной войны, войны насмерть. Борьба будет непримиримой. По иронии судьбы, именно 3 июля генерал Гальдер, мозг германской Восточной кампании, отметил в своем дневнике: «…не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней»[395]. Немцы не поняли значения сталинской речи, настолько их ослепили ошеломляющие победы. Однако именно она, эта речь, сделала невозможным один из их сценариев победы: парализовать и быстро развалить советский режим.

Однако в ближайшем будущем речь Сталина никак не могла помочь Жукову восстановить контроль над армией. 5 июля на Украине была прорвана линия Сталина[396]. 9-го армии, запертые в Белостокско-Минском котле, прекратили сопротивление. 300 000 солдат были взяты в плен, 2600 танков и 1500 орудий были захвачены противником или уничтожены. Пять генералов убиты, еще двое, вырвавшиеся из котла, в том числе Коробков, командующий 4-й армией, были тут же арестованы НКВД и разделили судьбу Павлова и его штаба. В своих «Воспоминаниях» Жуков ничего об этом не пишет. Одобрял ли он такие репрессивные действия? Вне всяких сомнений: он никогда не любил шутить с дисциплиной и никогда не скупился на наказания. 7 июля он подписал директиву Ставки командованию 21-й армии: «75 сд [стрелковая дивизия] без боя отходит на Мозырь, давая возможность мелким частям пр-ка продвигаться к Мозырю. Прикажите… командиру 75 сд немедленно прекратить трусливое поведение и преступный отход. Если он этого не сделает, Ставка приказала его предупредить, что он будет расстрелян как трус, не выполнивший своего долга»[397]. 10-го он обращается к командованию Северо-Западного фронта: «…До сих пор не наказаны командиры, не выполняющие Ваши приказы и, как предатели, бросающие позиции и без приказа отходящие с оборонительных рубежей. При таком либеральном отношении к трусам ничего с обороной у Вас не получится. […] Командующему и члену Военного совета, [военному] прокурору и начальнику 3-го управления немедленно выехать в передовые части и на месте расправиться с трусами и предателями»[398].