Под знаменем Сокола (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

Неужто милое наважденье теперь преследует его и наяву? Что это, козни злобной нави или ведовство киевских волхвов? Но почему тогда Хельги смотрит в ту же сторону, осеняя себя крестом? Не может же он видеть чужую грёзу.

— Нежданушка, милый, али совсем меня забыл?

Неужели это всё-таки не сон! Когда Всеславушка потянулась к нему, чтобы обнять, Неждан подхватил её на руки, прижался к губам поцелуем, и только почувствовав вкус её медовых уст, ощутив прикосновение тонких рук, вдохнув яблочный аромат волос, поверил своим глазам. Вслед за дочерью, опираясь на плечо пострелёнка Тойво, сильно прихрамывая и отдыхая после каждого шага, поприветствовать боевых товарищей на крыльцо выбрался дядька Войнег. Так вот о каких новостях предупреждала премудрая Ольга, а ведь он тогда даже не придал значения её словам. Ай да Мурава, ай да боярыня, а ещё утверждает, что не владеет ведовством.

— Всеславушка, любимая! — без устали повторял Неждан, не в силах разжать объятья. Всеслава плакала и смеялась одновременно, и её слезы текли по его щекам.

— Её теперь не только Всеславой, ещё Ксенией зовут, — улыбнулась Незнамову сыну новгородская боярышня. — Такое имя ей выбрала светлейшая Ольга при крещении.

Только сейчас Неждан заметил, что на шее любимой рядом с заветным серебряным волком поблескивает крест.

— Да кому же удалось отыскать этой странницы след? — спросил Хельги, когда они с побратимом и обеими любушками после бани вечеряли в хорошо протопленной избе. Неждан не замечал, как кусок добирается до рта. Всеславушка сидела рядом, и он тонул в её смарагдовых очах, почти не слыша и не понимая, о чём идет речь.

— Инвара благодарите, — улыбнулась Мурава краса, спеша поведать о том, как молодой урман с Харальдом Альвом, взяв хазарский корабль на меч, догнали их караван едва не у Хортицы.

— Я когда её увидел, подумал, что она из иного мира забрать меня, старого, пришла, — покачал головой дядька Войнег.

— Это и немудрено, — усмехнулась Мурава. — Всеслава тогда и в самом деле походила на тень. Одни глаза остались. Я даже опасалась попервам, а не перекинулась ли на неё хвороба хазарского жениха.

Хотя за полгода, проведенных в сытости и довольстве, Всеславушка вновь обрела облик, приличествующий не заморенной полонянке, а достойной дочери добрых родителей, пережитые страдания оставили на ней след, и Неждан собирался сделать все, от него зависящее, чтобы отныне все горести обходили милую стороной.

— А что же Давид? — в переливчатых глазах Хельги сверкнула сталь.

— Харальд с Инваром обещали доставить его к родичам в Испанию, — отозвалась Мурава, виновато опустив глаза. — Мне удалось с помощью средств, которые брат во время путешествия в Аль Син узнал, приостановить его болезнь, Рахим обещал продолжить лечение в пути. В Испании мягкий климат, он поможет ему исцелиться, а там, как Бог даст. Ну не пленником же его было в Киев везти!

— Он освободил меня от клятвы, которую я ему от отчаяния и безысходности во время помолвки дала.

Всеслава нашла ладонь Неждана и замерла, глядя на милого выжидательно и немного лукаво.

— Мы ведь так и не стали мужем и женой. Я вот только не знаю, захочет ли теперь другой потомок рода Ашина дочь простого сотника в жёны взять.

Неждан предпочел ответить на вопрос поцелуем.

Нежданный гость

Следующие несколько недель до возвращения в Киев Святослава и дружины они с Нежданом прожили, точно в каком-то сладком сне, полном безоглядного счастья, от которого просыпаться не хочется. В самом деле, нешто нельзя вот так всю жизнь пройти рядом: рука об руку, глаза в глаза, сколько ни гляди — не наглядишься! Дяденька Войнег, которого Всеслава за зиму почти привыкла называть батюшкой, их благословил. Рукобитье отметили пирком и, едва справив крестины малыша Люта, нареченного в Божьем Храме Ильей, начали готовиться к свадьбе. Ее собирались играть через неделю после Пасхи, на Красную горку, как раз к возвращению князя. Сидя с подруженькой Муравой над приданым, спускаясь в погреб поглядеть, как зреет сваренное к свадьбе пиво, или выходя на берег Днепра, где венец за венцом поднималась новая изба, в которую Неждан сразу после свадьбы желал ввести свою молодую, Всеслава поверить не могла, что все это происходит с ней и наяву.

Впрочем, нет. Страшным сном, который хочется поскорее забыть, ей представлялся прожитый год. И только продолговатая отметина от ножа на ее груди и следы от стрел на груди и плече Неждана горели тревожным назиданием. Да аромат яблонь, в благодатной земле полян покрывшихся цветами в ту пору, когда в краю вятичей не распускалась и верба, вызывали в памяти строки из вдохновенной песни Давида.

— Будь счастлива с моим братом и не поминай худым словом, — попросил ее на прощание юный поэт. — Не ведаю, доведется ли мне когда-нибудь увидеть родимый край, но аромат яблонь в любой земле мне напомнит о тебе, и воспоминание выльется в песню.

Он исполнил свое обещание. Много лет спустя смуглолицый путешественник из страны Андалуз передал Всеславе свиток стихов, сложенных, как он утверждал, одним из ученейших мужей его земли, и Всеслава безошибочно узнала манеру Давида, который и в изгнании продолжал прославлять красоту девы из страны ас-саккалиба. В день расставания она, понятно, ничего такого знать не могла.

— Береги себя, — напутствовала она юношу, вручая ему на память одно звено своего янтарного венца.

Она поначалу хотела прибавить локон своих волос, но потом решила, что на такой щедрый дар вправе был рассчитывать только Неждан, в назначенный день получивший всю ее косу вместе с ней самой.

Ох, Неждан, Нежданушка! Сокол ясный! Когда ее милый въехал тем вечером в ворота дома Хельгисона, у Всеславы болезненно сжалось сердце. С какой тоской глядел добрый молодец на белый свет, как много на буйной головушке появилось седых волос. Сколько перестрадал, бедный, из-за нее, неразумной, едва жизни не лишился. Спасибо батюшка Велес забрать не захотел, да и Белый Бог уберег. Теперь уж разлука не страшна: золотой венец связал их на все последующие века и в радости, и в горе, потому, выходя из церкви об руку с любимым, повитая в нарядную, расшитую жемчугом кику, Всеслава ощущала покой. Теперь им никакая разлука не страшна.

Понятно, что прожить всю жизнь рядом, точно лебеди или волки, у них не выйдет, и новый светлый просторный дом обживать ей придется в ближайшее время одной. Воина у бабьей юбки не удержишь, его кормит меч. Святослав не успел вернуться с дружиной из Саркела, как начал, несмотря на все сетования своей матери Ольги, готовить поход на Дунай. И как бы Неждан вслед за побратимом не относился к необходимости этого похода, он понимал: его лесные ватажники, приобщившиеся Перунова огня, к своим пашням, силкам и прочим скудельным ремеслам уже не вернутся. А дружину, сделавшую его из безродного Незнамова сына тысяцким, надо уважать. Что же до дома, то Муравушка, подружка, тоже не сразу к новому месту привыкла, а нынче хозяйствовала на подворье не хуже, чем в своем Новгороде. Всеслава тоже привыкнет и тоже станет хозяйствовать. Во всяком случае, это не та доля, за которую стоит судьбе пенять. Ох, знала бы, красавица, что в новом жилище ей не суждено даже зиму встретить.

Хотя перед Богом их с Нежданом соединили в недавно отстроенном старой Ольгой храме, свадьбу играли, как у предков заведено. Потому в новом доме, куда Неждан внес ее, согласно обычаю, на руках, чтобы обмануть домового, их ожидали веселые гости и пир горой. Сам Святослав, так же, как и у Хельги с Муравой, гулял на свадьбе набольшим, и прочие воеводы не отставали от него. А какие песни на том пиру звучали, какой шел веселый перепляс! Сама бы подтянула да лебедью среди подруг поплыла! Жаль, невесте, пока, подтверждая свершение брака, мужа не разует да на ложе к нему не взойдет, нельзя лишний раз слово молвить, ногой необутой по земле ступить.

Рука милого, которой он сквозь расшитый рукав ласкал ее ладонь, была так надежна и так горяча, ореховые глаза пламенели, точно огонь родимого очага. Скорей бы уж наступил закат. Неужто всего полгода назад она лила слезы, сидя за пиршественным столом рядом с Давидом, а до того мечтала, как бы умереть, прежде чем к ней прикоснется ненавистный Ратьша. Все теперь позади! И хотя ночь принесла им с Нежаном все, что должна была принести, в недобрый час вспомнила она имя Мстиславича.