Божьим промыслом. Стремена и шпоры - Борис Вячеславович Конофальский

* * *

Волков уже отужинал и хотел было уйти спать, но тут снова к нему просились на приём горожане. И не абы кто — человек, что пришёл к нему в столь поздний час, был сам казначей города Фёренбурга. Человек это оказался дородный и немолодой. Сразу видно, что и властью он был облечён, и не беден.

— Моё имя Флигнер.

— И чем же мне вам помочь, господин казначей Флигнер? — кивнув ему из вежливости, спросил генерал.

— Дело моё…, — он многозначительно обвёл взглядом присутствующих за столом офицеров и, приблизившись к генералу, негромко произнёс: — Дело моё весьма деликатно.

— Любезный, — Волков к ночи стал чувствовать себя ещё хуже и поэтому хотел побыстрее закончить. — То мои офицеры, и мне от них скрывать нечего.

Такой ответ не очень понравился визитёру, но, видимо, выбирать ему не приходилось, и он сказал, как бы предупреждая:

— Не желанием своим, а лишь необходимостью пришёл я к вам.

— Я понял, понял, — торопил его генерал. — Говорите.

— Я казначей города и хочу сказать, что городская казна охраняется нынче дурно, — наконец вымолвил Флигнер.

— А где же ваша стража? — сразу спросил барон.

— Стражу утром не подменили, — отвечал казначей. — И к обеду один стражник из четверых ушёл домой, а остальные трое… к вечеру уже были пьяны.

— Пьяны? — усмехнулся Волков. Признаться, это событие позабавило и всех его офицеров, что слушали рассказ казначея. — А где же их офицер?

— Со вчерашнего дня никого не было, и мы, то есть работники казначейства, уже сами взялись охранять городскую казну, домой не идём.

Волков даже представить не мог, сколько денег может быть в казне такого богатого города, как Фёренбург. «Тут не мешками, тут телегами вывозить придётся!».

— Я ходил в магистрат, но там уже никого нет. Ходил к прокурору, но мне… Мне не открыли дверь, видно, он прячется или уехал. И мне больше не к кому обратиться.

«Если заберу себе казну города… Точно смогу расплатиться со всеми долгами и достроить замок. А может, ещё и останется!».

— Так вам нужна охрана? — спросил генерал у казначея.

— В городе творится сущий ужас, ловкие люди берут всё! На улицах без всякого стеснения бьют людей. Хватают чужое имущество. Всё, что захотят… Так и до казны города доберутся, — продолжал господин Флигнер. И добавил: — Уж и не стал бы я вас беспокоить, но более мне сейчас и некого просить.

Волков вздохнул. Очень, очень это было соблазнительно, но он знал, что не может воспользоваться таким случаем, а посему он чуть нагнулся, чтобы рассмотреть за столом сидевшего от него невдалеке своего офицера.

— Капитан Лаубе.

— Да, господин генерал.

— Выделите из своих рот господину казначею двадцать человек при ротмистре. И прошу вас, объясните людям, что мы здесь представляем герб Его Высочества и ни один талер из казны города пропасть не должен.

— Немедля распоряжусь, — отвечал капитан.

А казначей Флигнер низко кланялся генералу.

Глава 51

То ли рёбра срастались нехорошо, то ли ещё что, но спал он плохо: ни перевернуться, ни пошевелиться. От боли сразу просыпался и потом маялся. А под утро стало опять знобить, то был верный признак, что скоро начнёт его одолевать жар.

А сон больше не шёл, и лежать стало невмоготу; он встал, оделся, умылся, пошёл по казармам, вышел на двор, где кашевары уже разжигали свои очаги, таскали воду в чаны.

У конюшен встретил Юнгера и Брюнхвальда. Карл отправлял кавалериста проехаться по городу, посмотреть, что там происходит. А сам велел подготовить пару телег и собирался всё-таки добраться до цитадели, узнать, как там дела, и отвезти провизии. Рене, конечно, присылал вестовых, сообщал, что всё у него хорошо, но Брюнхвальд считал, что одно дело вестовые, и совсем другое, когда сам всё поглядишь. И тут генерал был с ним полностью согласен.

Встал, прошёлся и, кажется, боль в боку утихла, однако жар его не отпускал. Пора было завтракать, но какой тут завтрак, если тебя выжигает изнутри. Велел варить себе кофе, а пока Гюнтер молол в ступке зёрна, приказал Дорфусу после завтрака съездить в магистрат и арестовать сенаторов-еретиков.

— Если они, конечно, ещё не сбежали.

Едва он сел пить кофе в офицерской столовой, как пришёл фон Флюген и сообщил, что Топперт и ещё какие-то «знатные господа» просят их принять.

— Что ещё за «знатные господа?», — удивился барон.

— Ну, пятеро с ним ещё людей, по одежде судить, так люди те знатны, — разъяснил, как мог, оруженосец.

— Скажите — приму их сейчас, пусть сюда идут, — сказал генерал.

Он сразу заметил, что у одного из этих и вправду богатых на вид господ с собой был немалый и, судя по всему, нелёгкий ларец.

И он решил для себя: «Сие добрый знак». И не ошибся. И тогда Топперт объяснил цель визита этих господ:

— Господам приглянулся один склад у реки, принадлежит он еретику Петреусу. К нему же и пирс хороший.

— Ну и что же их останавливает?

— Но господа сии — честные негоцианты и не хотят действовать беззаконно; и я рассказал им, что вы выдаёте ордера на имущество безбожников.

— Ордера? — тихо, чтобы купцы не слыхали, удивился генерал. — Что вы такое несёте, Топперт? Какие ордера?

— Напишите им такое письмо, какое вчера писали мне, — продолжал торговец и добавил шёпотом, едва слышно: — При них шестьсот гульденов. Они готовы вам за то письмо заплатить.

Волков взглянул на купцов, и ему одного взгляда хватило: да, готовы. Он сразу, лишь увидав их, сделал правильный вывод. Визит этих господ и вправду оказался добрым знаком. Барон ещё раз осмотрел пришедших и сказал:

— Хорошо, господа, я напишу надобную вам бумагу.

Но и это было ещё не всё; не успел он распрощаться с купцами и передать Хенрику тяжёлый ларь с золотом, не успел попросить себе завтрак, хоть есть он так и не захотел, как к нему снова на приём просились люди. И когда он узнал, что это два каких-то неизвестных ему человека, да ещё и только секретари, так он поначалу попросил