Жизнь мальчишки. Книга 2. Люди и призраки - Роберт Маккаммон

Возможно, Старый Мозес все еще обитает в нашей реке. А может быть, он оставил нас, спустившись по течению Текумсе в море.

Мы миновали мост без горгулий. С другой стороны начинался мой родной город.

— Вот мы и приехали.

Я услышал, что произношу эти слова, сбрасывая скорость, но тут же понял, что сказать так было не совсем верно. Мы добрались до пункта назначения, но это место больше не является Зефиром.

По крайней мере, это не был тот Зефир, каким я его помнил. Дома по-прежнему стояли на месте, но многие из них обветшали, а дворы приобрели заброшенный вид. Нашему взору предстал еще не город-призрак, потому что в некоторых домах — их было очень мало — все еще жили люди, а по улицам катили редкие машины. Но всюду чувствовалось запустение: великолепный праздник жизни переместился в какое-то другое место, оставив после себя вещественные свидетельства своего пребывания, как мертвые цветы в старом саду.

Правда жизни оказалась гораздо суровее, чем я мог себе представить.

Сэнди тоже это почувствовала.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Не знаю, скоро увидим, — отозвался я, не без некоторого усилия изобразив на лице слабую улыбку.

— Здесь почти никого не осталось, верно, папа?

— Почти никого, — ответил я.

Не доезжая до центра, я свернул на Мерчантс-стрит. Я не был готов к тому, что увидел. Добравшись до края бейсбольного поля, где мы выдержали яростную атаку Брэнлинов, я остановил машину.

— Не возражаете, если мы постоим здесь несколько минут? — спросил я.

— Нет, — ответила Сэнди, стиснув мою руку.

Кстати, насчет Брэнлинов. Будучи служителем закона, Джонни снабдил меня информацией о них. Прошедшие годы показали, что братья были сшиты из разного материала. Гота стал выступать за школьную футбольную команду и даже стал героем на час в матче против школы Юнион-Тауна, когда перехватил мяч на самой линии гола своей команды и заработал стремительной пробежкой решающие очки. Всеобщее признание сотворило с ним чудо, продемонстрировав, что ему крайне недоставало внимания со стороны родителей, которые были слишком глупыми или злобными, чтобы одарить его им. В настоящее время Гота живет в Бирмингеме, работает страховым агентом, а в свободное время тренирует футбольную команду младшего возраста. Джонни добавил, что Гота больше не высветляет перекисью волосы, потому что лыс, как коленка.

В противоположность брату Гордо продолжил путь на самое дно. Мне тяжело об этом говорить, но в 1980 году Гордо был застрелен владельцем магазина «Севен-Илевен» в городе Батон-Руж, штат Луизиана, где он связался с дурной компанией. Гордо пытался ограбить кассу, в которой было меньше трех сотен долларов, при этом он прихватил с собой столько сладких пирогов «Литтл Дебби», сколько смог унести. Мне кажется, что однажды у него был шанс изменить свою судьбу, но он не внял предостережению ядовитого плюща.

— Я выйду на минутку размять ноги, — сказал я своим спутницам.

— Если хочешь, мы выйдем с тобой.

— Нет, — отрезал я. — Сейчас не нужно.

Выбравшись из машины, я зашагал по заросшему травой бейсбольному полю. Добравшись до круга питчера, я постоял там, ощущая, как приятно холодит лицо легкий ветерок и ласкает кожу солнце. Деревянные трибуны, где я впервые увидел Немо Керлисса, заметно просели. Тогда, подняв руку к небу, я замер и принялся ждать.

Что, если мяч Немо, брошенный им в небо столько долгих лет назад, сейчас внезапно упадет мне в ладонь?

Я ждал.

Но этого так и не случилось. Немо, мальчик с совершенной рукой, загнанный в ловушку невыносимыми жизненными обстоятельствами, забросил мяч далеко за облака. Мяч так и не упал на землю, он никогда больше не вернется. И только я, Бен и Джонни запомнили этот случай навсегда.

Сжав ладонь в кулак, я опустил руку.

Отсюда был хорошо виден Поултер-Хилл.

Холм тоже уступил разрушительной силе времени. Между надгробиями пробивалась трава, нигде не было видно свежих цветов, словно туда давно никто не заглядывал. «Какая досада!» — подумал я, потому что именно там лежал подлинный Зефир.

Мне не хотелось бродить среди могильных камней. Вернувшись из своего путешествия на поезде, я простился с Дэви Рэем, а он со мной. Мне больше нечего было там делать.

Повернувшись спиной к смерти, я отправился к живущим.

— Вот моя школа, — сказал я жене и дочери, остановившись рядом с площадкой для игр.

Тут уже все выбрались из машины, и Сэнди шла бок о бок со мной, пока мои ботинки вздымали пыль школьного двора. Наше «подрастающее поколение» принялось носиться по площадке все более и более широкими кругами, словно пони, выпущенный на волю после долгого пребывания в стойле.

— Осторожно! — предупредила Сэнди дочь, заметив разбитую бутылку.

Беспокойство столь свойственно матерям.

Я обнял Сэнди за талию, и ее рука притянула меня к себе. Та часть школьного здания, где раньше занимались младшие классы, сейчас стояла пустой и заброшенной, несколько стекол было разбито. Там, где когда-то визжало и голосило множество детей, стояла оглушительная тишина. Я взглянул на место около забора, где когда-то сцепились Гота Брэнлин и Джонни. Я посмотрел на ворота, сквозь которые пронесся на своей Ракете, спасаясь от Гордо, препровождая его на справедливый суд Люцифера. Я увидел…

— Эй, папа, смотри, что я нашла!

Наше «подрастающее поколение» трусцой возвращалось назад.

— Я нашла его вон там! Классная штука!

Глянув на маленькую раскрытую ладонь, я невольно улыбнулся.

То был черный наконечник стрелы, идеальной формы и совершенно гладкий. На поверхности не было заметно ни единой царапины. Он был сделан человеком, привыкшим гордиться своим трудом. Вероятнее всего, вождем племени.

— Можно, я оставлю его себе? — спросила моя дочурка.

Ее зовут Скай. В январе ей исполнилось двенадцать. Она сейчас переживает период, который Сэнди называет стадией мальчишества. Скай предпочитает носить бейсболку задом наперед, любит бегать, заразительно смеясь, по пыльным улицам. Она уже не играет с куклами и мечтает сходить на концерт «New Kids on the Block»[41]. Все придет к ней в свое время, я нисколько в этом не сомневаюсь. Сейчас же Скай просто очаровательна.

— Думаю, что ты вполне имеешь на это право, — заверил я ее.

Скай поспешно запрятала наконечник в кармашек джинсов, словно какое-то заветное сокровище.

Как видите, это часть жизни и девчонок тоже, не только мальчишек.

Мы покатили вдоль Мерчантс-стрит к центру города, к его остановившемуся сердцу.

На улице трудно было отыскать хотя бы одну открытую дверь. Закрыта была парикмахерская мистера Доллара, «Пигли-Вигли», кафе «Яркая звезда», магазин скобяных товаров, «Лирик» — всё-всё. Только витрины «Вулворта» чисто вымыты. Стремительный рост числа магазинов, квартир и торговых пассажей в Юнион-Тауне загубил дух коммерции в Зефире, как когда-то открытие «Кладовой Большого Пола» сделало ненужной развозку молока. Жизнь не стоит на месте, но можно ли назвать это прогрессом?