Отверженная невеста - Анатолий Ковалев

— Стало быть, узнала? — едва разжимая губы, спросила виконтесса.

Зинаида молча пятилась до тех пор, пока не натолкнулась на кресло, в которое и опустилась, совершенно обессиленная последними потрясениями.

— Вот так встреча, — прошептала бывшая хозяйка публичного дома, сглатывая слюну, ставшую вдруг горькой, как яд. Ее мысли путались, как в лихорадке. Ясно было одно: нищая, хворая дворяночка, когда-то сбежавшая на улицу, будто канувшая в бездну, вернулась богатой, здоровой и, судя по всему, сильно озлобленной. Ее стоило опасаться, и Зинаида впала в заискивающий тон: — Не ожидала, признаюсь! Только что вы против меня имеете, госпожа графиня? Кажется, я ничем перед вами не виновата?

— Ну и змея, — брезгливо бросила виконтесса, останавливаясь напротив кресла. Алларзон пристроил оба подсвечника на комоде, близко к Зинаиде, очевидно, желая лучше осветить ее лицо. Вслед за тем он встал в дверях, как на страже. — А ведь когда-то я пожалела тебя, — продолжала Елена, — защитила от брата, иначе он убил бы тебя за отступничество…

— Что вы меня жалостью своей попрекаете?! — с нервным смешком воскликнула Зинаида. — Жалость дешева, ничего не стоит. Вот если бы я ваши деньги присвоила, как вы мои! По платью вижу, разбогатели, так не стыдно ли вам бедную женщину грабить, ее последние гроши на вшивых приютских подкидышей раздавать?!

— А не продажей ли моей дочери ты эти гроши нажила?! — Лицо Елены почернело от плохо сдерживаемой ненависти.

— Продажей? — Зинаида перекрестилась. — Господь с вами, графиня. Запамятовали с горя? Это бывает… Померла ведь малютка, царство ей небесное.

— Разве померла? — вмешался Алларзон. — Разве не увезли вы ее живую и здоровую в то же утро на извозчике, опоив предварительно снадобьем ослабшую от родов мать?

— Что вы несете?! Девочка была мертва. Я правда увезла ее на извозчике, только прямо на кладбище! — Зинаида заговорила уверенно и нагло, сообразив наконец, какой старый счет ей пытаются предъявить. Она была убеждена, что эти двое ничего не знают толком и уж конечно ничего не добьются.

— «Мертвая» девочка кричала, а вы ее укачивали. У нас имеются свидетели. Бесполезно отпираться…

— Смех и грех! — Сводня хлопнула себя ладонями по ляжкам. — Свидетели чего?! Что я случайно пару раз тряханула сверток с трупиком?! И что это за свидетели такие, посмотрела бы я на них, послушала…

— Хватит! — хрипло выдавила виконтесса. — Говори, кому продала мою дочь! А не то пойдешь по этапу в Сибирь!

— Вам удавалось скрываться от полиции лишь благодаря мне, — подтвердил сыщик. — Сейчас же назовите фамилию покупателя, и я обещаю, что отпущу вас на все четыре стороны! Иначе…

Чем сильнее волновалась виконтесса, чем напористей становился Алларзон, тем спокойнее держалась Зинаида. Ее глаза сощурились, на губах всплыла недобрая, загадочная улыбка. Казалось, женщина что-то обдумывает.

— Ну, раз уж вы все узнали, отпираться не стану! — неожиданно заявила она своим обвинителям, начинавшим уже терять надежду чего-то от нее добиться. — Скажу вам имя, а еще лучше, вы графиня, сами прочитайте расписку. Она у меня как раз с собой.

Невозмутимо поднявшись с кресла, она взяла с комода потертую бархатную сумку на медной цепочке, с которой давно облезло серебряное покрытие. Внезапно женщина со всей силы швырнула сумку об пол. Послышался громкий треск разбившегося внутри стекла, и в комнате тут же удушливо запахло разлитым керосином. Елена инстинктивно отшатнулась к двери.

— Вот тебе расписка, дворяночка! — крикнула Зинаида, смахивая горящие свечи с комода на пол, туда, где лежала сумка, вокруг которой уже натекла лужица керосина.

Два события произошли одновременно: Алларзон кинулся к Зинаиде, и столб огня, взметнувшегося на его пути, опалил сыщику лицо и волосы. Алларзон с воплем отпрянул, схватившись за глаза, и вдруг, зашатавшись, рухнул прямо в огонь как подкошенный. Зинаида, злорадно оскалившись, отступала к дальней стене, не сводя глаз с Елены, опасаясь, что та, в свою очередь, попытается ее преследовать. Но Елена будто оцепенела, глядя на тело сыщика, объятое огнем. Огонь! С ним у нее были старые неоплаченные счеты. Московский пожар унес жизни самых близких ей людей. Тогда она ничего не смогла сделать для их спасения, ровным счетом ничего. И сейчас виконтесса в трансе смотрела на пламя, безумным остановившимся взглядом.

Трещал паркет, начинали тлеть стулья, в комнате становилось трудно дышать от дыма. Зинаида прижалась к дальней стене. Казалось, она ощупывает обои. Внезапно потянуло сильным сквозняком, будто где-то открыли дверь на улицу. Виконтесса, не веря своим глазам, увидела, что под обоями, разодранными ногтями Зинаиды, скрывается дверь, за которой виднелся задний двор особняка. Сводня собиралась удрать через потайной ход!

В следующий миг Зинаиды уже не было в комнате. Елена рванулась было за нею, но ее приковал к месту вид горящей фигуры. Придя наконец в себя, она сорвала со стены портьеру, накрыла ею сыщика и потащила его в коридор. Тут же подоспела смертельно напуганная Мотька с кувшином воды. Вырвав из ее трясущихся рук кувшин, виконтесса вылила воду на голову Алларзона. Тот испустил долгий стон. Огонь уже рвался из комнаты в коридор. Женщины подхватили раненого подмышки и выволокли его во двор, уложив прямо на землю. Мотька топталась рядом, жалобно приговаривая:

— Кто ж знал, что эта ведьма дом подожжет, ай-ай! А сама-то убежала? Я про ту дверь совсем и забыла, вот ей-богу, не вру, начисто забыла!

— Беги за извозчиком! Вези сюда доктора! Какого найдешь первого, ну! — крикнула виконтесса служанке и опустилась на колени рядом с раненым.

Смотреть на него было страшно. Ни одной знакомой черты не осталось на черном лице, залитом кровью, искаженном гримасой предсмертной муки.

— Сейчас приедет доктор, — пробормотала Елена, хотя для нее было очевидно, что никакой врач, будь он хоть волшебником, Алларзону уже не поможет.

По всей видимости, понимал это и сам раненый. С крайним усилием, превозмогая судороги близкой агонии, он безголосо зашептал:

— Бросьте… Я ничего не вижу… Кончено… Слушайте… Я не успел расследовать до конца, придется вам самой… Но я почти уверен, вашу дочь купил князь Головин… Я следил за этой негодяйкой… Она ездила к нему в дом, вымогала деньги, вещи… И та проститутка, Мария, вспоминала какого-то князя, некую услугу, которую ему оказала хозяйка борделя… Запомните, Головин… Она не подтвердила… Но это может быть он…

Дом уже пылал весь, в окнах лопались, осыпались стекла. От поднявшегося к ночи ветра занялся флигель, где когда-то жили девочки, которыми торговала Зинаида. На улице раздавались истошные крики проснувшихся соседей. В ворота вбегали люди с топорами и лопатами, в исподнем, взъерошенные, босые, с сердитыми испуганными лицами. Завидев Алларзона, над которым склонилась виконтесса, все разом умолкали, пораженные его видом.