История куртизанок - Элизабет Эбботт

У Дэвида такое моральное противоречие отсутствовало. В ходе Гражданской войны он «в ущерб себе» поддерживал конфедератов, снабжая их хлопком, беконом, зерном и крупными суммами денег. В результате состояние семьи Диксонов таяло с каждым днем. В 1863 г. в Джорджию прибыл генерал армии северных штатов Уильям Т. Шерман и оккупировал округ Хэнкок. Хоть он и не разрушил дом Дэвида – якобы потому, что там находилась престарелая Элизабет Диксон, – солдаты Шермана забрали с собой сотни кип хлопка, заготовленное про запас зерно, пятьдесят пять мулов и сельскохозяйственные машины. Плантация Дэвида была разрушена, правда, Джулии удалось спасти столовое серебро Диксонов, которое она закопала до того, как его смогли растащить солдаты.

Двадцатого августа 1865 г. Гражданская война завершилась. Рабы Диксона, включая Джулию, стали свободными людьми, но Джулия осталась с Диксонами. Возможно, принять это решение ее в основном побудило желание находиться рядом с Амандой, которая никогда не оставила бы любимого отца. Кроме того, положение рабыни не казалась Джулии совсем уж плохим, а после войны она, должно быть, считала, что жизнь может стать лучше. Вместе с тем она, видимо, думала, что никогда не сможет найти себе где-нибудь такое же ответственное и престижное (в своем роде) занятие, как работа домоправительницы в хозяйстве Дэвида. К 6 августа 1864 г., когда Элизабет Диксон умерла, Джулия стала подлинной хозяйкой разоренной плантации Диксона.

В возрасте двадцати девяти лет Джулия также готовилась стать бабушкой, потому что Аманда забеременела от своего двоюродного брата Чарльза X. Юбэнкса, белого племянника Дэвида. Из-за суровых законов штата Джорджия, направленных против смешанных браков, Аманда не могла выйти замуж за Чарльза, но они вместе поселились на расположенной неподалеку плантации, которую, не исключено, помог им приобрести Дэвид. Сына они назвали Джулианом, очевидно, в честь его бабушки Джулии.

Дэвид, как всегда решительный и изобретательный, несмотря на разорение, принялся заново создавать состояние. Он попросил прощения у правительства Соединенных Штатов, что было необходимой формальностью для возврата ему имения, и заявил – как и должен был сделать, – что «с рабством покончено навсегда»23. Однако дома он открыто высказывал по этому поводу сожаление, поскольку, как и все бывшие рабовладельцы, после войны столкнулся с катастрофической нехваткой рабочей силы, так как чернокожие мужчины искали более привлекательную работу, чернокожие женщины стали хозяйками в собственных домах, а чернокожие дети обрели право на детство. Несмотря на эти проблемы, Дэвид продолжал упорно работать и добился успеха, производя плуги и «состав Диксона» – удобрение, которое он продавал с приличной прибылью.

В жизни Джулии произошел новый поворот. Вскоре после того, как Аманда родила второго сына, Чарльза, она неожиданно вернулась домой и сказала: «Я хочу жить с тобой, папуля»24. Дэвид принял ее и построил для нее, Джулии и внуков большой дом в трехстах ярдах от собственного скромного жилища. Он сделал так, что они стали юридическими хозяевами дома, оформив договор купи и-продажи, в котором семь восьмых стоимости дома принадлежали Аманде и одна восьмая – Джулии. Впервые с младенчества Аманды Джулия получила возможность жить вместе со старшей дочерью, а ее младшая дочь Джулиана с семьей жила в собственном доме, расположенном неподалеку.

Дэвид совершил еще один поступок, который стал сюрпризом для Джулии. В возрасте шестидесяти двух лет он скоропалительно женился. Его супруга, Клара Харрис, была всего на три года старше Аманды. Брак оказался несчастливым с самого начала, поскольку хорошо образованной и состоятельной красавице-южанке пришлось поселиться в меньшем из двух домов на территории плантации, а в лучшем и большем доме жила цветная любовница ее мужа, его дочь и два внука, которых он любил без памяти. Брат Клары, Генри Харрис, давая позже показания, говорил, что Дэвид был щедр с его сестрой. Он предоставил в ее распоряжение экипаж, который запрягали парой вороных лошадей, и тратил на нее деньги без счета. Он также нанял архитектора, чтобы тот спроектировал особняк стоимостью тридцать тысяч долларов, но, по словам Генри Харриса, когда Клара лучше поняла, как обстоят дела на плантации, она решила, что ничего нового там строить не стоит.

Клара никогда не была счастлива, рассказывал на суде Харрис, но вовсе не потому, что Дэвид к ней плохо относился. Клара с мужем были просто несовместимы: городская девушка, привыкшая к активной социальной жизни, на плантации она чувствовала себя несчастной. Кроме того, у нее оказалось слабое здоровье. Генри не добавил к этому, что Дэвид не скрывал своей привязанности к Джулии, Аманде, Джулиану и Чарльзу и что Клара не могла это перенести, потому что отношения мужа с любовницей, ее дочерью, рожденной от него, и внуками нередко делали ее, законную жену, объектом насмешек.

Джулия, видимо, тоже страдала. Пусть даже не мучилась ревностью, тем не менее она наверняка хотела сохранить положение, которое занимала на плантации, беспокоилась о безопасности собственного будущего – и в любом случае, Джулия не могла не опасаться избалованной и требовательной незваной гостьи. Правда, спустя годы она клялась под присягой в ходе судебного разбирательства, на котором оспаривалось завещание Дэвида, что с некоторого времени до заключения этого брака Дэвид уже не вступал с ней в интимные отношения. «Припоминаю, что мы расстались до того, как он женился или стал подумывать о женитьбе», – сказала Джулия на суде25.

Этот брак оказался непродолжительным, потому что Клара скончалась от воспаления легких, не дожив до третьей годовщины свадьбы. Жизнь Дэвида в браке и тяжесть утраты отняли у него много сил. Джулия немало времени проводила в методистской церкви в Черри-хилл, уделяя большое внимание работавшей при ней школе. В 1874 г. она убедила Дэвида, который не посещал богослужений, продать церкви три акра его земли за пять долларов. Дэвид согласился при одном условии: если земля не будет использоваться для нужд церкви и школы при ней или если дороги придут в негодное состояние, то участок возвращается в его собственность. Это трудно было назвать крупной филантропической акцией, но Дэвид сделал именно то, о чем его просила Джулия.

А в целом жизнь Джулии текла без перемен. Она продолжала оставаться доверенной домоправительницей Дэвида, как и раньше, ездила в близлежащую Спарту закупать необходимые припасы и продавать созданные на плантации продукты. Коммерческая деятельность Джулии нередко приводила ее в дом одного из друзей Дэвида, где она всегда отказывалась от приглашений хозяев присоединиться к их семейной трапезе. Она предпочитала принимать пищу вместе с прислугой в кухне. Джулия заслужила репутацию «неподдельно спокойной, безобидной женщины», которая обслуживала гостей Дэвида и скромно себя вела26.