Невидимая битва - Сергей Мальцев

Например, два крупных уфолога Жак Валле и Джон Киль попадают в разряд «сказочников» из-за того, что не хотят обходить молчанием те «неопознанные летающие объекты», которые сами стараются быть опознанными, предстать перед людьми в знакомой и приемлемой форме. Если в небе летит огненный шар или металлический диск с антеннами, иллюминаторами, переливающийся огнями, то это в какой-то мере уже знакомо, тешит надеждой на скорый контакт со сверхразвитой инопланетной цивилизацией и входит в разряд «правильного» уфологического явления. Но если над городами один за другим проплывают дирижабли, и происходит это еще в те времена, когда настоящие — земные — дирижабли только еще учились подниматься в воздух и не могли летать в таком количестве и с такими скоростями, то такой феномен объявляется несуществующим, поскольку не укладывается даже в рамки инопланетной гипотезы: если это не космические корабли, то кто на них летал тогда, когда летать еще никто не должен был?

Тем не менее, это факты, оставившие о себе документальные свидетельства, их можно только отрицать, но нельзя уничтожить. Можно отвлекать от них внимание другими, «правильными», удобными, фактами и строить новые и новые умозрительные гипотезы. Но тогда уфология, руководствуясь критерием «Не может быть», противоречащим непредвзятому научному подходу, рискует стать очередной «научной» идеологией.

Наше исследование сейчас как раз выходит на то, что является неправдоподобным даже для некоторых уфологов, но, в то же время, оно обладает своей скрытой логикой, которая очевидна, если брать историю во всей ее совокупности. Тогда на свет выходят самые незаметные, таинственные ее персонажи.

Многое ли знаем мы о самих себе? Например, о своем научно-техническом прогрессе?

Казалось бы все. Все шаги изобретателей, первооткрывателей расписаны чуть ли не по секундам. Когда, в каком году, кто и как открыл новое физическое явление, закон. В процессе чего было создано то или иное техническое устройство. Это все происходило сравнительно недавно, и поэтому каждое такое событие зафиксировано, освидетельствовано и задокументировано. Технический прогресс, его ход виден как на ладони, стоит только разжать ладонь, рассмотреть линии судьбы, жизни, ума — заглянуть в энциклопедию, учебник, справочник. Там все подробно расписано, понятно и логично. И мы смотрим на это как на данность, само собой разумеющееся явление, как на непрерывный поток, начавшийся когда-то с каменного скребка и получивший странное ускорение полтора-два века назад. Мы воспринимаем это как данность, но, в то же время, в отрыве от той «мифологии», от тех «слухов», «фобий», которые довлели над умами миллионов людей в те времена. < Мальцев С. А., 2003 >

Мы видели, как мифы, идеи приводили в катастрофическое брожение народные массы и сталкивали государства на путь войны. «Жидомасонский заговор», «новые масоны», «новые тамплиеры», «крестовый поход против жидомасонства», «арийские тамплиеры СС»… Идеи и мифы создавали события, давали им направление и темп, передавали войнам свою духовную энергию, которая превращалась в физическую энергию разрушения, и, отдав энергию, идеи уходили в небытие, растворялись в хаосе потрясений, забывались. Забывались так, что потом человечество начинало в поисках причин событий придумывать всевозможные объяснения, от экономических до психиатрических. Мифы, идеи, казалось бы, самые абсурдные, дикие, не стоившие выеденного яйца, не имевшие ничего общего с истиной, создавали и направляли социальные события.

Но могут ли идеи, мифы влиять на научно-технический прогресс?

Есть это нечто, сказочное, невероятное, аномальное, что всегда остается в тени истории из-за своего неправдоподобия и, тем не менее, влияет на нее, творит ее. Оно входит или врывается в жизнь, где-то украдкой, а где-то шокируя, выводя из равновесия. Будит воображение масс, служит толчком к рождению фантастических мечтаний, обостряет их до уровня потребностей. Оно с неумолимой периодичностью прорывается на страницы газет и журналов, заявляет о себе все громче, но не попадает в книги, потому что не поддается обычной проверке, доказательству. Оно ведет свою странную игру, психологическую интригу, для одних оборачивается явью, сверхреальностью, для других остается мифом, но именно в виде массового мифа, как самый мощный инструмент социального влияния, оно внедряет в умы миллионов людей некие формы, идеи и подталкивает ученых к поиску новых научных путей, к созданию новых технических возможностей. Ведь они чутко прислушиваются к потребностям и грезам современников, желая мечты сделать реальностью. Технический прогресс движется. Аппараты тяжелее воздуха, созданные человеком, отрываются от земли, набирают скорость, оснащаются новыми приспособлениями. Совершенствуются со все возрастающей скоростью. Проходит меньше ста лет, и они уже с ревом рассекают воздух, выделывая смертельные петли, прошивая небо тысячами свинцовых пуль и снарядов, веерами пущенных бомб уродуют под собой леса и города. Мертвая техника предлагает себя человеку как средство решения всех вопросов и проблем, и в напряженном удушье войны человек уже не помнит того, как все это начиналось, потому что остается только одна осознанная необходимость — выжить под ударами техники…

«Первые сообщения о странных светящихся сигарообразных объектах пришли из Калифорнии, причем мэры Окленда и Сан-Франциско заявили, что видели эти объекты сами.

Блестящие многоцветные огни, танцующие в воздухе подобно ярмарочным прыгунам, наблюдались жителями Сакраменто. Над Оклендом был замечен яйцеобразный воздушный корабль длиной примерно 150 футов с четырьмя, вероятно посадочными, стойками. Мощный источник света, смонтированный в нижней части корабля, ярко освещал пространство под ним. Некий Уильям Балл Мик из города Комптонвиля (штат Калифорния) также объявил корреспондентам о дирижабле, совершившем посадку недалеко от его дома, после чего он имел короткую, но очень приятную беседу с пилотами — бородатыми парнями, признавшимися ему, что корабль прилетел с «гор Монтецумы».[249]

Это был конец 1896 года. Эра дирижаблестроения началась за сорок с лишним лет до того. В 1852 году французский инженер Анри Джифард создал первый в мире управляемый летательный аппарат — дирижабль. Паровой двигатель позволял ему обогнать пешехода и достичь скорости семи миль в час. Через двадцать лет, в 1872 году, в Германии был построен более совершенный дирижабль, его создатель, немец Пауль Геляйн, оснастил свое детище газовым двигателем. А в 1896 году, в начале ноября, как раз перед тем, как над Калифорнией начали курсировать огромные летательные аппараты с мощными прожекторами, к адвокату Джорджу Коллинзу в Сан-Франциско явился почтенного вида джентльмен для того, чтобы тот оказал ему помощь в получении патента на изобретение нового совершенного летательного аппарата, приводимого в движение сжатым воздухом. < Мальцев С. А., 2003 >

Чертеж произвел на адвоката большое впечатление, впрочем, как и сам изобретатель, интеллигентный, прекрасно одетый, смуглый, черноглазый человек лет пятидесяти. Весь его вид, манеры, речь и научная аргументация располагали к тому, чтобы доверять ему и его опыту. Это была первая их встреча, как казалось, многообещающая, но она была и последней.

Через несколько дней после визита инженера Джордж Коллинз увидел в сан-францисских газетах первое сообщение о наблюдавшемся в небе полете неизвестного дирижабля. Репортеры терялись в догадках относительно того, откуда он мог прилететь, и адвокат поспешил рассеять эту тайну. Он заявил им, что лично знаком с изобретателем этого аппарата и знает о нем все. Однако, этого знания оказалось недостаточно для того, чтобы журналисты смогли разыскать этого нового воздухоплавателя. Сам же изобретатель вскоре посетил еще более известного адвоката Уильяма Генри Гаррисона Хата, бывшего министра юстиции. И когда по страницам газет пошла еще более мощная волна сообщений о таинственном дирижабле, курсирующем над всей Калифорнией, Хат сделал заявление для сан-францисского журнала «Колл», которое было опубликовано 29 ноября 1896 года. Подписанное Хатом сообщение для общественности гласило:

«Я не видел самого дирижабля, но несколько часов беседовал с человеком, который утверждал, что является изобретателем этого воздушного корабля. Он показал мне чертежи своего изобретения, и я считаю, что это были первые толковые чертежи дирижабля, которые я когда-либо видел, имея дело с изобретателями… Я спросил этого джентльмена, желает ли он получить патент и основать дело, на что тот ответил, что в деньгах не нуждается, а равно не просит никаких вкладов в его мероприятие. Он не гражданин Калифорнии и прибыл сюда, чтобы закончить постройку корабля и испытать его. Я хочу заметить, что в моей практике это первый случай, когда пришедший ко мне изобретатель отказывался от денежных вкладов в свое изобретение».