Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну хорошо, если ты так хочешь, – уступила Сара.
Внезапно ей в голову пришла какая-то мысль – она подбежала к камину.
– Здесь столько бумаги и всякого хлама! – воскликнула она. – Если его поджечь, он вспыхнет и погорит хоть несколько минут. А мы представим себе, что в нём всё время горит настоящий огонь.
Она чиркнула спичкой и подожгла бумагу – яркое пламя осветило всю комнату.
– Когда он потухнет, – сказала Сара, – нам уже будет всё равно, настоящий он или нет.
Она стояла, освещённая пляшущими языками пламени, и улыбалась.
– Правда, всё совсем как настоящее? – произнесла она наконец. – А теперь можно начинать.
Сара двинулась к столу, величественным жестом пригласив Эрменгарду и Бекки следовать за ней. Видение полностью овладело ею.
– Прекрасные дамы, прошу вас занять места, – говорила она счастливым мечтательным голосом. – Отправляясь в дальнюю дорогу, король, мой достопочтенный родитель, наказал мне пригласить вас на ужин. – Она повернула голову и глянула в угол комнаты. – Сюда, музыканты! Играйте на своих виолах и трубах! У принцесс, – торопливо пояснила она Эрменгарде и Бекки, – на пирах всегда играли музыканты. Представьте себе, что в том углу – галерея для музыкантов. Что ж, начнём!
Но только принцесса и фрейлины взяли по куску пирога и собрались поднести их ко рту, как вдруг вскочили, прислушались и побледнели.
Кто-то поднимался по лестнице. Нет, им это не пригрезилось! Они узнали тяжёлую гневную поступь и поняли, что это конец.
– Это… хозяйка! – задыхаясь, прошептала Бекки и уронила на пол кусок пирога.
– Да, – поразилась Сара. Глаза её широко открылись – такие огромные на маленьком бледном личике. – Она узнала про нас!
Одним ударом руки мисс Минчин распахнула дверь. Она тоже была бледна – только от ярости. Она окинула взглядом испуганные лица девочек, пиршественный стол и догоравшую в камине бумагу.
– Я подозревала, что здесь что-то творится, – вскричала она, – но такой дерзости я не ожидала. Лавиния была права!
Значит, это Лавиния догадалась об их тайне и выдала их. Мисс Минчин шагнула к Бекки и отвесила ей вторую пощёчину.
– Наглая девчонка! – прошептала она. – Чтобы утром тебя здесь не было!
Сара не двигалась, лишь ещё больше побледнела; глаза у неё ещё больше расширились. Эрменгарда разразилась слезами.
– Ах, не прогоняйте её, – всхлипывала она. – Это мне тётушка прислала корзинку. Мы… просто… устроили ужин.
– Вижу, – отвечала мисс Минчин уничтожающе. – А во главе стола, конечно, сидела принцесса Сара. – Обернувшись к Саре, она гневно воскликнула: – Это всё ваша затея, я знаю! Эрменгарде такое и в голову бы не пришло. И вы же, конечно, украсили стол… этим хламом. – И, топнув ногой, приказала Бекки: – Ступай к себе в комнату!
Бекки, закрыв лицо фартуком, скользнула в дверь, сотрясаясь от рыданий.
Мисс Минчин снова обернулась к Саре:
– А вами я займусь завтра. Вы у меня завтра останетесь без завтрака, без обеда и без ужина!
– Я и сегодня не обедала и не ужинала, – слабо возразила Сара.
– Тем лучше! В другой раз будете вести себя прилично. Что вы стоите? Сложите всё в корзинку.
И мисс Минчин принялась сама бросать всё в корзинку. Вдруг она заметила новые книги, присланные Эрменгарде.
– Эрменгарда, как вы могли принести свои чудесные новые книжки на этот грязный чердак?! Заберите их и отправляйтесь в постель. Вы останетесь завтра в постели весь день, а я напишу вашему отцу. Что бы он сказал, если бы знал, где вы провели сегодняшний вечер?
Заметив серьёзный, сосредоточенный взгляд Сары, она снова гневно обернулась к ней:
– О чём это вы задумались? Почему вы на меня так смотрите?
– Я думала, – ответила Сара, как когда-то в памятный день в классной комнате.
– О чём это вы думали?
Это и вправду походило на давнюю сцену в классной. Сара и теперь говорила не дерзко, а спокойно и грустно.
– Я думала о том, – проговорила она тихо, – что бы сказал мой папа, если бы знал, где я была сегодня вечером.
Мисс Минчин снова пришла в ярость и снова не стала себя сдерживать. Она бросилась к Саре и, схватив её за плечи, изо всех сил тряхнула.
– Дерзкая, непослушная девчонка! – вскричала она. – Да как вы смеете?! Как вы смеете?!
Она схватила книги, смела со стола в корзину остатки великолепного угощения, сунула корзину Эрменгарде и вытолкнула её за дверь.
– А теперь можете думать, сколько вам будет угодно, – сказала она. – Сию же минуту в постель!
И она захлопнула дверь за собой и за бедной спотыкающейся Эрменгардой. Сара осталась одна.
Прекрасный сон кончился. В камине погасла последняя искра, остался один лишь пепел; стол опустел; золотые тарелки и роскошно вышитые салфетки и гирлянды снова стали старым хламом и рассыпались по полу; музыканты исчезли, виолы и трубы смолкли. Лишь Эмили сидела, глядя прямо перед собой. Сара подошла и подняла её дрожащими руками.
– От званого ужина ничего не осталось, Эмили, – сказала она. – Гости ушли, и принцессы уж больше нет. Остались лишь узники в Бастилии.
Она села и закрыла лицо руками. Не знаю, что бы случилось, если бы она в тот миг глянула в окно. Возможно, эта глава кончилась бы совсем по-другому. Взгляни она в окно, она бы очень удивилась. Она увидела бы то самое тёмное лицо, которое заглядывало в комнату раньше, когда она говорила с Эрменгардой.
Но Сара не поднимала глаз. Долго сидела она, обхватив руками голову. Она всегда так сидела, когда ей было худо. А потом встала и медленно подошла к постели.
– Ничего хорошего я больше не увижу… пока не засну, – сказала она. – Даже и пытаться нечего. Может, если засну, увижу во сне что-нибудь.
Она вдруг почувствовала такую слабость – должно быть, от голода, – что в изнеможении опустилась на кровать.
– Вот если бы в камине горел яркий огонь и язычки пламени так и плясали, – прошептала она, – а перед камином стояло удобное кресло… а возле него – столик с горячим… горячим ужином. А ещё… – и она натянула на себя жиденькое одеяло, – постель была бы такая мягкая… с пушистыми одеялами и большими пуховыми подушками. Вот если бы… если бы…
Тут её окончательно сморила усталость, глаза у неё закрылись, и она уснула.
Сара не знала, как долго она спала. Но за день она так устала, что сон её был крепок. Ничто не могло его нарушить; вздумай даже Мельхиседек выйти из норы со всеми своими чадами и домочадцами и устроить на полу гонки и шумные игры, она бы всё равно не открыла глаз.
Проснулась она внезапно.