Право на жизнь (СИ) - Сказкина Алена

— Ничего страшного, — успокоила Харатэль. — Дрейна покажет тебе, как создавать фантомы. А ты взамен проведи ее по Храму, расскажи, что у нас есть интересного.

— Правда, научишь? — обрадовалась Скайнэль.

Дрейна заколебалась. Прогулка со сверстницей обещала быть куда увлекательнее, чем заточение в душной комнате наедине с угрюмой теткой по имени Лаанара, которую ей велели слушаться. С другой стороны, эта тетка была единственной, кого девочка теперь знала.

— А можно я Алис с собой возьму? — решилась Дрейна наконец.

Я открыла рот объяснить, что кошка гуляет, где и с кем хочет сама, а сейчас вообще не в настроении, но Спутница, к моему удивлению, неожиданно добровольно запрыгнула к девочке на руки. Судя по ехидному выражению морды, Алис решила временно «поменять» себе хозяйку. Ну и пусть вредничает!

Когда за птенцами захлопнулась дверь, Альтэсса больше не улыбалась.

— Что ты намерена делать с этим ребенком?

— Я еще не решила.

— Так я и думала, — вздохнула сестра. Подняла чашку, повертела в руках и поставила обратно, не отпив ни глотка. — Лиаро непременно заинтересуются дочерью Вестницы, особенно теперь, когда ее мать мертва.

— Ты уверена?

— В смерти Матери-Спасительницы? Да. Я сама видела тело. Леди Юнаэтра тиа Иньлэрт покончила с собой.

Точнее, наконец-то сдалась силе, которой всю жизнь служила проводником. При мысли, что среброкосой больше нет, я почувствовала облегчение и… как ни странно, сожаление. Вестница была жестокой, лживой тварью, но одновременно ей хватило смелости и гордости, чтобы разбить цепи предназначения и бросить вызов всем тем, кто заигрался с запретной магией и надеялся превратить «меч» в бессловесную игрушку. Селена права, подобной решимостью можно было только восхищаться.

— Возвращаясь к озвученному мной ранее вопросу, что ты собираешься делать с этим ребенком? — напомнила Харатэль.

— Я не отдам ее хранителям памяти.

— Тогда единственное, что нам остается, убить ее, — озвучила Альтэсса самое очевидное и разумное решение. — Дар Вестницы слишком опасен, чтобы слепо играть с черным пламенем. Ради спокойствия Южного Храма и остальных Пределов девочке лучше исчезнуть.

Разумное и… неприемлемое.

— Нет. Я поклялась защищать этого ребенка.

— Неужели? — удивленно приподняла бровь сестра.

— Угу, — подтвердила. — Но дело даже не в клятве. Точнее, не в ней одной, — я взяла паузу, собираясь с мыслями. — Наверно, из меня никогда не получится хорошей эссы. Я понимаю, что запретная магия, тем более магия смерти, обладает великим соблазном, и найдется немало глупцов, кто захочет использовать ее ради выгоды. Понимаю, что появление новой Вестницы в будущем может привести к катастрофе. Но она же еще ничего не сделала! А убить ребенка из-за того, что существует риск… для меня подобное неприемлемо!

Я невесело усмехнулась, вновь подумала о Юнаэтре. Связь, созданная ей, работала в обе стороны, и как я узнала больше о прошлом той, которую считала врагом, так и Вестница изучила меня достаточно, чтобы понимать: я не позволю причинить вред невинному дитю, пусть даже ее дочери.

— Большой риск, Лана, — справедливо заметила Альтэсса. — Волчонок однажды вырастет и станет волком. Не невинной овечкой, как нам бы хотелось, а сильным матерым хищником, который рвет скот потому, что инстинктивная жажда крови заложена в него природой,

— Все равно я верю в возможность другого пути. Моя сила… какой от нее прок, если я не могу спасти одну маленькую девочку! Она заслуживает, чтобы ей дали шанс. Ведь и волк приносит пользу — режет заболевших и слабых животных, обновляя стадо.

Я говорила и осознавала, что сама начинаю верить в собственные слова: каждый в этом мире для чего-то нужен, каждый, неважно, кем он был рожден, имеет право на жизнь.

— Я буду присматривать за Дрейной, как вы присматривали за мной: контролировать, воспитывать, учить. А если ничего не выйдет, всегда существует крайний способ — Печать!

Харатэль не стала напоминать, что любую Печать можно разрушить, вместо этого с усмешкой спросила:

— Интересно, заступалась бы ты за нее также, не будь она дочерью одного темноглазого демона?

Я промолчала: этот вопрос не нуждался в ответе.

— Ты по-прежнему стремишься видеть в людях хорошее, — вздохнула сестра. — Это трудный путь. Ступив на него, ты сама закуешь себя в кандалы, которые придется нести всю жизнь. И даже дольше.

— Разве когда-то бывало по-другому? Мы все отвечаем за сделанный однажды выбор: и Повелители Небес, и обычные люди.

— Хорошо, Лана, я тебя услышала.

— Значит, ты согласна?

— Значит, я подумаю.

***

— Прошу за мной, сиятельный лорд, — раздалось прямо за дверью. Приглашение звучало безукоризненно вежливо, а оттого лишь сильнее напоминало издевку. — Тут мы ее и содержим.

«Подальше от приличного общества», — само собой напросилось окончание фразы. Интересно, перед кем это Крис опять паясничает? Спустя секунду, когда драконы вошли в комнату, я узнала ответ.

— Исхард?

Я растерянно отложила шитье, которым пыталась занять если не разум, то хотя бы руки. Выглядел северный командор непривычно официально: перетянутый широким поясом светлый китель с агатовыми пуговицами, начищенные до блеска кавалерийские сапоги…позабытый холод в глазах.

— Давно не виделись, Солнце.

Приветствовал меня эсса даже еще более сдержанно, чем обычно. А потом внезапно сорвался с места, преодолел разделяющее нас расстояние и схватил в охапку, прижимая к груди. Наверно, следовало ответить на нежность — поцелуем, взглядом, жестом. Я же словно окаменела и просто позволяла обнимать. Как мне себя вести после всего случившегося? Что ему сказать?

Мужчина все сильнее стискивал руки. Еще чуть-чуть, и ребра треснут.

— Ис, ты меня сломаешь.

— Я боялся, что ты исчезнешь, — перебил эсса. — Глупое упрямое Солнце, почему ты стремишься все сделать сама? Почему не позволяешь мне быть твоим защитником? Надеяться на других — это так тяжело.

Крис кашлянул, напоминая, что у трогательной сцены воссоединения есть невольный свидетель. Исхард одумался, выпустил, позволяя мне вздохнуть и выдавить первые слова вежливости, пришедшие на ум.

— Рада тебя видеть.

За эту мысль я и уцепилась, назначила ее главной. С другом все в порядке, и сон о трагедии предновогодней ночи так и остался несбыточным кошмаром. Разве не наглость — желать большего?

— А я-то как рад, — иронично откликнулся северный эсса. — Надеюсь, в следующий раз ты найдешь время на пару прощальных слов прежде, чем нырять в схлопывающийся портал?

— Прости. Так было надо…

К счастью, от неудобных вопросов меня спасло появление нового действующего лица. В комнату пестрым вихрем влетела Галактия и с присущей ей непосредственностью бросилась мне на шею, распахнув руки так широко, что, казалось, собиралась либо взлететь, либо обнять всех, кто находился рядом. Исхард решил не рисковать и отступил, опасаясь быть сбитым ураганом.

— Ланка! Живая, подруга! Ух, как ты меня напугала, когда в реку бухнула! Течение же в горах, да ночью, да в грозу… убиться можно! Даже те упыри нырять не осмелились! Хорошо, все обошлось! Я так счастлива, что ты в порядке!

В комнате сразу стало тесно и шумно.

— А я? — шутливо раскрыл Крис объятия, когда охотница отвлеклась от моего удушения.

— Свинья! — вздернула нос Галка, шлепая ее по руке. — Между прочим, ты меня здорово подставил. Я же из-за тебя, дурака, в плен попала! Да и вообще предлагать такое замужним дамам попросту неприлично!

Девушка триумфально улыбнулась, наслаждаясь всеобщим замешательством: нас с Крисом ошеломила новость, Исхарда — непосредственность и голосистость охотницы. Похоже, до этого подруга вела себя «прилично».

— Ты… Когда ты успела?!

Крис опомнился первым. Галактия кашлянула, выразительно помахала рукой, изображая веер.

— Тут так жарко, в горле пересохло. Злые драконы, у вас не найдется стакана воды для бедной охотницы?