Меня зовут Виктор Крид (СИ) - Француз Михаил

Я уже рычал от боли и жутчайшего напряжения, от ярости, что какая-то Дзенова срань смеет мне сопротивляться! Ярость поднималась выше и выше, накатывала, словно цунами, разгоралась, словно пожар в Тайге…

Я рычал, я орал. Юи вымело уже к самому входу в склеп, где он стоял уже на четырёх опорах и выгибал спину подобно атакующему коту, разве что не шипел. Или я этого просто не слышал, так как клокотал и орал сам.

А гробы передо мной становились всё более новыми, свежими. Крышки вновь были фанерными. Появился запах свежего лака, который становился сильнее… и наконец, гробы вовсе рассыпались, а тела попадали на пол. Попадали и прямо на глазах восстанавливались, обретая прежнюю целостность.

И вот он момент: мои дети встали на ноги. Живые. А я остановил руку... то, что от неё осталось. Не было у меня руки больше по самое плечо. Символы, цепочки, контуры - всё это висело прямо в воздухе, вокруг ничего.

Я усилием воли погасил контуры и закрыл «Глаз».

Рука не отрастала. Правда и кровь больше из обрубка не хлестала, как в процессе, но ещё сочилась. И обрубок… он не был ровным. Он выглядел так, словно рука взорвалась изнутри. Хотя, может и не «словно», а действительно взорвалась. Просто, я не обратил на этот факт внимания, продолжая толкать и толкать ей что-то нематериальное. И было совершенно плевать, что толкать-то уже нечем.

Вот откуда была боль… Понятно.

Что ж, то что кровотечение остановилось само, без жгутов, прижиганий и прочего – знак хороший. Получается, регенерация-таки работает. Но очень. О-о-о-очень медленно.

Забавный «побочный эффект», о котором в Книге Калиостро не говорилось… или говорилось, но я не понял? Там так-то язык довольно витиеватый. Без косяка хрен вкуришь, что автор имел в виду…

А, плевать. Сама не отрастёт – Старку протез закажу. Ну или ещё что-то придумаю: это ж Марвел, блять!

- Подъём, засони! – дружелюбно рыкнул я, растягивая губы в приветственном оскале. – Нас ждёт охота!

И зеркальные моему оскалы стали появляться на лицах светловолосых парней и девушек, одетых в камуфляж времён Второй Мировой Войны, а на пальцах их рук выползали, прорывая кожу, устрашающие когти…

***

Глава 79

***

Стадион Олимпийский, построенный всего два года назад специально для приёма гостей, прибывших на чрезвычайно нашумевшую в мире «Олимпиаду-80», снова был переполнен. Заняты были не только трибуны, но и само поле, где в разомкнутом строю, ровными рядами, стояли юноши и девушки. Много юношей и девушек. Очень много юношей и девушек.

Стадион, по проекту, рассчитанный на тридцать пять тысяч человек, нынче вместил больше сорока. И всё равно: всем желающим попасть не хватило места. Люди толпились и за пределами стадиона. А ещё, точно так же были заняты и другие спортивные объекты столицы… и не только столицы. Там, на этих объектах были размещены специальные большие экраны, по которым транслировалось происходящее на арене Олимпийского.

Транслировалось посредством телевизионных станций вещания… захваченных вежливыми юношами и девушками несколько часов назад… по всей стране Советов. Эти парни и девушки не мешали работе станций, не вмешивались в программы и производственный процесс. У них было только одно требование: в восемнадцать сорок по Москве, все телевизоры страны должны показывать Олимпийский.

Самое странное было для телевизионщиков, что вызванные ими представители органов обеспечения правопорядка… вежливо и уважительно здоровались с теми юношами и девушками, выслушивали короткую загадочную фразу: «Виктор-Сенсэй будет говорить», восхищённо выдыхали, после чего просили себе местечко, поближе к какому-нибудь экрану на восемнадцать сорок по Московскому времени. Очень вежливо и очень уважительно просили. Как младшие старших, а не как силовики правонарушителей.

Прибывшие чуть позже представители Комитета Государственной Безопасности… получали рапорт о выполнении задачи от этих захватчиков и тоже занимали места у экранов.

Собственно, это полностью успокаивало и устраивало телевизионщиков. В конце концов, они ведь тоже все прекрасно знали, какой именно «Виктор-Сенсэй» будет говорить в девятнадцать часов по Московскому времени. Впервые будет говорить со всей своей Федерацией разом… ну и заодно, как незначительный побочный эффект, со всем Советским Союзом… Так же, телевизионщики были абсолютно уверены, что и за рубежом, в девятнадцать нулей, к экранам телевизоров со страхом и ожиданием прилипнут все главы и ответственные чиновники всех мировых государств. Ведь это же «Виктор-Сенсэй»! Глава Федерации Боевых Искусств, насчитывающей в своём составе больше сорока миллионов «Советских-Суперов»! Сила, которая способна сотворить в пределах этой планеты вообще что угодно, где угодно и с кем угодно. И пару раз уже доказавшая это на деле.

В восемнадцать пятьдесят пять возле спешно возведённой трибуны началось волнение. Собравшиеся люди внезапно, безо всякой команды образовали живой коридор, по которому к этой трибуне двигался человек. Высокий, широкоплечий. В черных тренировочных штанах для занятий Кунг-Фу, подпоясанный белым поясом Мастера, босой. С голым торсом и без правой руки, кторая отсутствовала почти по самое плечо. Место, где тело заканчивалось, не было никак перебинтовано и краснело свежим мясом с обломком кости в середине. Но не кровило. При этом выглядело так, словно рука была не отрублена, не ампутирована, но оторвана или вовсе взорвалась изнутри.

На толстой желтой цепочке с его шеи, к центру груди свисал какой-то крупный медальон с зелёным камнем в центре и замысловатой оправой. И наличие этого медальона на груди этого человека заставляло немногих магов по всему миру, из любопытства решивших тоже посмотреть телевизор, таращить глаза в шоковом состоянии. Они-то знали, ЧТО ЭТО за медальон. Вот только совершенно не понимали, что бы это могло ЗНАЧИТЬ…

Мужчина дошёл до трибуны и легко вспрыгнул на неё с земли без разбега. Хотя, высоты у этого сооружения было никак не меньше трёх метров. Вспрыгнул и прошёл к микрофону. Все камеры, что в достаточно большом количестве присутствовали на поле, тут же сфокусировались на нём.

- Сегодня, в четырнадцать часов, двадцать семь минут, врагами страны был убит товарищ Сталин, - без каких-либо прелюдий заявил он. Сказанное повергло в настоящий шок собравшихся. Точнее, не только их, но и всю Страну Советов. А однорукий человек не стал останавливаться и давать осмыслить сказанное. Он продолжал. – Время: девятнадцать ноль-ноль. Мы начинаем «Спортивно-массовое мероприятие», - сказал он, а по рядам пронёсся легкий ропот. – Да, «Спортивно-массовое мероприятие», - повторил он. – «Выездной семинар»… был в прошлый раз. Не будем повторяться… пока, - легкие смешки прошлись по рядам слушателей, но быстро стихли, так как первая новость к смеху и веселью не располагала.

- Ставлю задачу: к двадцати двум ноль-ноль, по Московскому времени, вы должны захватить город: вокзалы, аэропорты, органы правопорядка, государственного управления, воинские части, телефон, телеграф. Город должен полностью перейти под ваш контроль, - сказал он и замолк. Минуту длилась тишина. Потом всё же из первых рядов раздался выкрик-вопрос. – Город? Какой именно город, Сенсэй?!

- Каждый город, в котором есть отделение Федерации, должен быть взят под ваш полный контроль к двадцати двум ноль-ноль сегодня, - припечатал однорукий, чем поверг в шок население Союза. И в полный энтузиазма восторг молодых людей, юношей и девушек, девчонок и мальчишек, составлявших собой Федерацию.

- Москва должна быть взята через полтора часа, - выждав полминуты, продолжил однорукий. – В двадцать три ноль-ноль должно начаться экстренное заседание Верховного Совета СССР в Кремле, которое определит нового Генерального Секретаря и возложит на него ответственность за будущее страны. Сколько оно продлится, неизвестно. Но, до полного вхождения нового Генерального Секретаря в должность и принятия им дел, ни один выстрел не должен будет раздастся в подконтрольных вам городах. Ни одна боевая ракета не должна взлететь. Никаких бунтов, беспорядков, бесчинств, преступлений не должно произойти. Пресекать подобное немедленно и максимально жестко. Организовать патрулирование совместно с органами правопорядка. Двадцать два ноль-ноль – начало комендантского часа. До шести утра на улицах не должно быть никого, кто непосредственно не исполняет свои должностные обязанности в этом месте и в это время. Задача ясна?