Творения, том 3, книга 1 - Иоанн Златоуст

2. Это сказал я не в осуждение богатым вообще, и не в похвалу бедным вообще, потому что и ни богатство - не зло, но зло - худое употребление богатства; ни бедность - не добро, но доброе пользование бедностью - добро. Богач, живший при Лазаре, наказан не за то, что был богат, но за то, что был жесток и бесчеловечен. Бедный, почивающей в недрах Авраама, удостоился похвалы не за то, что был беден, но за то, что с благодарением переносил бедность. Из предметов (внимательно выслушайте эти слова, потому что они могут сообщить вам достаточное любомудрие, изгнать всякий развратный помысл, и внушить правильное суждение о вещах), из предметов одни хороши по своему свойству, другие напротив, а иные ни хороши, ни худы, но занимают среднее место. Благочестие хорошо по своему свойству, нечестие худо; добродетель хороша, порок худ; а богатство и бедность сами по себе ни то, ни другое, но по воле пользующихся ими становятся или тем, или другим. Если ты употребляешь богатство на дела человеколюбия, то этот предмет послужил для тебя поводом к добру; а если - на хищение, любостяжание и обиды, то ты обратил употребление его к противному; но не богатство причиною этого, а тот, кто употребил богатство в обиду ближним. То же нужно сказать и о бедности; если ты мужественно переносишь ее, благодаря Господа, то этот предмет послужил для тебя поводом и случаем к получению венцов; а если ты за нее хулишь Создателя и осуждаешь промысл Его, то ты употребил ее во зло. Как там не богатство бывает причиною корыстолюбия, но худо пользующийся богатством, так и здесь не бедность мы будем обвинять в богохульстве, но того, кто не захотел благоразумно переносить ее. Всегда и хвала и ропот зависят от нашей воли и расположения. Богатство хорошо, но не вообще, а для того, кому оно не служит в грех; равным образом и бедность худа, но не вообще, а в устах нечестивого, когда он ропщет, когда богохульствует, когда негодует, когда обвиняет Создателя.

3 Итак, не будем осуждать богатства, не будем порицать и бедности вообще, но - тех, которые не хотят хорошо пользоваться ими, потому что сами по себе они вещи безразличные. Но, как я говорил (хорошо обратиться к прежнему предмету), и богатый и бедный с одинаковой свободой и смелостью пользуются здешними лекарствами, и даже часто бедный - с большим усердием. И не в том только особенность этих лекарств, что они врачуют души, что не портятся от продолжительности времени, что не теряют своей силы от упорства болезни, что польза от них предлагается даром, что это врачевание одинаково доступно и богатым и бедным, но в них есть и нечто другое, не меньшее этих благ. Какое же именно? То, что о приходящих в эту лечебницу мы не разглашаем. Приходящие во внешние лечебницы находят много зрителей их ран, и если врач наперед не откроет раны, то не прилагает врачества; а здесь не так, но, видя множество страждущих, мы незаметным образом совершаем их врачевание. Мы не выводим грешников на средину, чтобы таким образом объявить их грехи, но, предлагая общее для всех учение, предоставляем совести слушателей, чтобы каждый извлекал из сказанного врачество, соответствующее собственной его ране. Слово учения проистекает из уст говорящего, заключая в себе осуждение порока, похвалу добродетели, укоризну разврату, хвалу целомудрию, осуждение гордости, похвалу кротости, как бы различное и разнообразное, составленное из всех видов, лекарство; но взять пригодное и полезное для себя, это - дело каждого из слушателей. Слово проистекает открыто, но, внедряясь в совесть каждого, оно незаметным образом производит свое врачевание, и часто еще прежде, нежели открылась болезнь, оно возвращает здоровье.

4. Вы слышали вчера, как я прославлял силу молитвы, как осуждал тех, которые молятся небрежно, но никого из них я не объявил. Те, которые сознали свое усердие, получили похвалу за молитву и от похвал сделались еще более усердными; а те, которые сознали свою небрежность, получили вразумление и оставили свое нерадение; но ни тех, ни других мы не знаем, и это незнание полезно и тем, и другим, а как это, я скажу. Кто слышал похвалы за молитву и сознал свое усердие, тот впал бы в гордость, если бы имел многих свидетелями похвал; а теперь, незаметно получив похвалу, он далек от всякого тщеславия. Также и тот, кто сознал свою небрежность, выслушав осуждение, сделался от осуждения лучшим, не имея никого из людей свидетелем вразумления; а это принесло ему не малую пользу. В самом деле, дорожа мнением многих, мы, будучи худыми, пока думаем, что нас не знают, стараемся быть лучшими; а когда сделаемся всем известными и потеряем одобрение, происходящее от неизвестности, то становимся более бесстыдными и нерадивыми. И как раны, открытие и часто подвергающиеся влиянию холодного воздуха, делаются более жестокими, так и душа согрешившая становится более бесстыдною, если пред многими обличается в том, в чем она согрешила. Итак, чтобы этого не случилось, слово наше врачевало вас незаметно. А чтобы вы убедились, что это тайное врачевание приносит большую пользу, послушайте, что говорит Христос: "если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его"; не сказал: между тобою и городом, или между тобою и народом, но: "его между тобою и им одним" (Мф.18:15).

Без свидетелей, говорит, пусть будет обличение, чтобы легко было изменение к лучшему. Таким образом, великое благо делать увещание не всенародное; довольно совести, довольно этого неподкупного судии. Не столько ты укоряешь согрешившего, сколько собственная его совесть, - это более горький обвинитель, - и ты не точнее знаешь его проступки. Не прибавляй же раны к ранам, объявляя согрешившего, но делай увещание без свидетелей. Это и мы делаем теперь, как делал и Павел, без свидетелей устрояя обличение согрешившего между коринфянами. И послушай, как это. Потому, говорить он, "братия, приложил я к себе и Аполлосу" (1Кор.4:6). Не сам он и не Аполлос разделяли народ и производили раскол в церкви; и между тем он неясно высказал обличение и, прикрыв лица виновных своим и Аполлосовым именами, как бы некоторыми масками, дал им возможность освободиться от такого нечестия. И еще: "чтобы опять, когда приду, не уничижил меня у вас Бог мой и чтобы не оплакивать мне многих, которые согрешили прежде и не покаялись в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, какое делали" (2Кор.12:21). Смотри, как и здесь неопределенно говорит он о согрешивших, чтобы, сделав явное обличение, не довести души согрешивших до большего бесстыдства. Поэтому, как мы с такою осторожностью делаем обличения, так и вы, увещеваю вас, со всем усердием принимайте исправление и тщательно внимайте тому, что говорится.

5. Мы говорили вам вчера о силе молитвы. Я показал, как злобный диавол тогда строит козни. Так как он видит, что молитва доставляет нам величайшую пользу, то особенно тогда и нападает, чтобы отнять у нас защиту, чтобы отпустить нас домой с пустыми руками. И как у начальствующих приближенные и находящееся подле самого начальника, взирая враждебно на приходящих к нему, далеко прогоняют их палками, не дозволяя приблизиться, высказать свою скорбь и получить милость, так и диавол, видя приступающих к Судии, далеко прогоняет их, не палкою, а нерадением. Он знает, хорошо знает, что если они приступят бодрственно, и выскажут свои грехи, и возрыдают пламенною душою, то отойдут, получив великое прощение, - потому что человеколюбив Бог; вот он и предупреждает их и отклоняет от собеседования с Богом, чтобы они не получили ничего, в чем нуждаются. Воины начальствующих с насилием отгоняют приходящих, а этот - не делая насилия, но обольщая нас и ввергая в нерадение. Поэтому мы и недостойны прощения, добровольно лишая благ сами себя. Молитва, совершаемая с усердием, есть свет для ума и души, свет неугасаемый и постоянный. Поэтому диавол влагает тысячи нечистых помыслов в наши умы, и о чем мы никогда не думали, то, собрав во время молитвы, вливает в наши души. И как ветры, часто стремясь с противных сторон, погашают своим дуновением зажженный огонь светильника, так и диавол, видя зажженным в нас пламень молитвы, навевает отсюда и оттуда тысячи забот и не отстает до тех пор, пока не погасит света. Но что делают зажигающие те светильники, тоже будем делать и мы. Что же они делают? Когда они видят, что устремляется сильный ветер, то, закрыв пальцем отверстие светильника, заграждают вход ветру. Пока диавол нападает извне, мы будем в состоянии противиться; когда же откроем ему двери души и примем врага внутрь, то уже не сможем нимало противиться ему, но, со всех сторон помрачив нашу память, как бы дымящийся светильник, он оставит только уста - произносить пустые слова. Но как те закрывают пальцем отверстие светильника, так и мы оградим разумом нашу душу, заградим вход злому духу, чтобы он не погасил света нашей молитвы. Помните ли тот и другой пример, - воинов и начальника, и светильника? Для того мы предлагаем вам примеры из предметов, с которыми мы обращаемся, которые близки к нам, чтобы, вышедши отсюда и находясь дома вы возобновляли в памяти сказанное чрез предметы, которые находятся в наших руках. Молитва - великое оружие, великая защита.