Зоопарк доктора Менгеле - Герт Нюгордсхауг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И вот еще что, – продолжил он, обводя водную гладь таким взглядом, словно перед ним стояла его собственная непобедимая флотилия, – возможно, произойдут еще бо́льшие чудеса. Если мир и дальше будет сходить с ума, мы рискуем оказаться героями.
Затем он подпрыгнул на камне, на котором стоял, перевернулся в воздухе и нырнул в воду. На поверхность поднялись зеленые пузыри.
Мино покачал головой и посмотрел на Ховину и Ильдебранду. Они кивнули.
– Мы не шутим, – сказала Ховина. – Мы совершенно серьезно обдумали наше решение об индейцах. Все получится. Если мы успокоимся по поводу того, что совершили. Если все было не зря.
Ильдебранда разделила волосы на две толстые косы. Она поймала взгляд Мино.
– Я помню, как увидела тебя в первый раз, – сказала она. – На вечеринке Орландо, где мы ели свинину. Уже тогда я поняла, что вы двое перевернете мир, если захотите. Ты сиял там и источал энергию, словно электростанция, от тебя исходили настоящие электрические волны, и в то же время ты был неуловимым силуэтом, который обрел плоть и кровь только после того, как я тебя потрогала. Иногда мне все еще кажется, что ты лишь дух. Когда я была одна, когда мне предстояло убить кого-то, я все время думала, что ты действительно дух. И поэтому все будет хорошо. И так и случилось.
– Я не понимаю, – сказал Мино. – Я что, выгляжу как дух?
Он посмотрел на свое отражение в воде.
Ильдебранда и Ховина рассмеялись.
– Нет, ты не выглядишь как дух. Но ты делаешь много такого, что кажется чистым колдовством. Ты непревзойденный фокусник, ты рассказываешь о богах индейцев и о фантастических существах, ты достаешь золото с морского дна, словно это совершенно обычное дело, ты планируешь совершенно невозможные акции, которые на деле оказываются простыми, как детская игра, – Ховина подняла камень. – И я совсем не удивлюсь, если ты заставишь этот камень взлететь.
Мино опустил глаза. Ему не хотелось смотреть на камень, который держала в руках Ховина. Мельком взглянув на него, Мино почувствовал, как кровь прилила к его щекам. Он был подозрительно похож на тот, который он сам держал в руках совсем недавно. Красный камень с застывшими в нем кристаллами. Он исчез из его руки, когда он сидел, размышляя, на скамейке у университета в Калифорнии. Там, где студенты были детьми.
Ховина бросила камень в воду, и тот с плеском исчез в волнах. Орландо вылез из моря и отряхивался как собака. В руке у него была губка, которую он нашел на морском дне.
– Вот этой губкой, – сказал он гордо, – я буду тереть себе спину после того, как потный и усталый вернусь домой с моего собственного поля с корзиной сверкающих спелых томатов. Или папайи. А может быть, сочных таро.
– Спасибо, – сказал Мино. – Спасибо за то, что ты сказал. Я знаю, что вы действительно так считаете, хотя и не могу этого до конца понять. В последнее время я многого не понимаю. Я с трудом осознаю, почему небо голубое. Точно такое, как и всегда. Я не могу понять даже этого.
– Ерунда, – хмыкнул Орландо. – Если долго вглядываться в небо, увидишь фигуру кондора. Большого кондора. Едва заметные полоски показывают направление его полета. Кондоры возвращаются домой.
Они поплыли обратно. Забрали свою одежду и вернулись по пляжу в пансион. Вечером они сидели, потягивая белую ракы, и смотрели, как красное солнце исчезает в море.
Две семейные пары. В паспортах значилось, что они приехали из Аргентины. Ильдебранда и Орландо были сеньором и сеньорой Гонкалвес. Мино был сеньором Руффино Бегендо, а Ховина – сеньорой Люсией Бегендо. Два молодых инженера вместе с женами в свадебном круизе по Средиземному морю.
Никто ничего не спросил. Турки были вежливыми и ненавязчивыми. Остальные туристы были заняты собой и чудесной природой. Никаких иностранных газет в Олюденизе не было. А то, что писали в турецких газетах, они не понимали. Все равно одно и то же. В доказательствах собственного существования они не нуждались. Они знали, кто они и зачем приехали сюда. Планы были составлены несколько недель назад, когда Мино по совету Ховины изучил деятельность концерна «Nippon Kasamura».
«Nippon Kasamura» – краеугольный камень японской отрасли деревообработки, производства бумаги и целлюлозы. Священное предприятие, которому покровительствовали и Император, и мафия. После того как в свой последний визит Ховина навела беспорядок похлеще мощного муссона среди бесконечного ряда японских роботов, японцы были крайне взбудоражены. Для того чтобы окончательно обратить их в панику, не хватало лишь маленького толчка.
Именно поэтому для своей последней акции группировка «Марипоса» выбрала «Nippon Kasamura».
Мино провел серьезное расследование. Напасть на концерн «Kasamura» в Японии было слишком трудно. Маленькая статья в Financial Times, где обсуждали постоянно падающий курс акций мультинациональных корпораций, занимающихся лесом, называла «Nippon Kasamura» одной из самых мощных компаний на этом рынке и сообщала, что компания планирует в последнюю неделю мая провести конгресс в Стамбуле. Помимо японцев, в конгрессе планировали принять участие представители западных компаний. В статье говорилось, что на эту встречу возлагают очень серьезные надежды.
Серьезные надежды?
Пусть главнокомандующий Турции и созвал в Стамбул всех своих жандармов, пусть сюда съехалась целая орда шпионов, агентов и экспертов-разведчиков со всего мира, концерн «Kasamura» не избежит своей судьбы. Им придется встретиться с ней лицом к лицу.
Они разработали гениальный план. В этот раз идею навеял не лопнувший на поверхности воды пузырь воздуха, а сладкий пар самого океана.
Руффино Бегендо и его супруга заранее забронировали свадебный номер в отеле «Хилтон». Сеньор Гонкалвес, напротив, остановился в дешевом пансионе в районе Кадыкёй. Сеньора Гонкалвес осталась в Олюденизе.
Вот так-то.
Они отдыхали. Посетили руины на острове Святого Николая. Поднимались на вершины гор и завороженно осматривали остатки древних ликийских городов, которые всегда располагались у моря.
Они посетили город-призрак Каякей к западу от Фетхие.
Всего несколько десятилетий назад в Каякее жили несколько тысяч человек. Большинство из них были греками. Во время освободительной войны Ататюрк изгнал жителей из города, а тех, кто не уехал, убил. И Каякей превратился в пустынный город-призрак. Повсюду в руинах можно было найти скелеты и черепа. Предполагалось, что город станет памятником храбрости и решимости, с которой турки сражаются со своими врагами.
От церкви уцелел один алтарь. Ховина подошла
