Ренди. Жизнь вне времени - Викторова Марина

– Входите. – Я пропустил ее в квартиру и быстро убрал с дивана ворох вещей. – Пожалуйста, садитесь. Может, чаю?

– Нет, спасибо. Я хочу поговорить с вами о Мише. Насколько я поняла, вы имеете на него влияние?

– Относительное. – Мне стало интересно.

– Прошу вас, Джерри, отговорите моего сына идти в армию, – голос Анны дрожал, – он не потянет такой нагрузки. Вы же видели Мишу и знаете, какой он.

– А вы с ним говорили? Чем обосновано такое странное решение? – Теперь мы волновались оба.

– Все дело в учителе истории, Павле Андреевиче. Вместе с ним и другими школьниками Миша ездил искать останки павших в Великой Отечественной войне, ну, знаете, пока последний солдат не похоронен, война не окончена. Сначала я это одобряла, а сейчас выяснилось, что мой сын и еще несколько таких же подростков с подачи своего историка поклялись на крови, что пойдут в армию. Конечно, ему легко рисковать чужими детьми, когда нет своих! Я много раз пыталась говорить с Мишей, но бесполезно!

– А ваш муж?

– Он тоже, но Миша продолжает твердить про свою дурацкую клятву!

– М-да, сложно, – задумался я.

– Вы с ним поговорите? – Надежда в голосе матери не оставила мне выбора.

– Конечно, но я не могу гарантировать результат.

– О, спасибо! – Она крепко схватила меня за руки.

Скоро Анна ушла, оставив меня в глубоких раздумьях. Мы с Мишей стали хорошими приятелями, но я сильно сомневался в том, что он считает меня авторитетом. Тем не менее случай попробовать себя в роли мудрого наставника представился мне уже на следующий вечер, когда, видимо устав от родительских уговоров, Миша заглянул ко мне. Мы поиграли в приставку (я специально дал парню выиграть), поговорили о спорте и девчонках, потом, видя, что мой собеседник в хорошем настроении, я решил перейти к главному вопросу:

– Миш, правда, что после школы ты вместо института собираешься пойти в армию?

– Мама уже нажаловалась? – Парень моментально сник.

– Ты хочешь так сделать назло родителям? – предположил я. – Чтобы показать свою способность принимать самостоятельные решения?

– Ничего ты не понимаешь! – возмутился Миша. – Я поклялся!

– Это вопрос не принципов, а твоего будущего. Думаешь, самое страшное, что тебе грозит, это смерть? А вот и нет! Как насчет унижений, наркотиков, возможно, пыток? Хочешь быть героем? Так будь. Стань учителем, врачом, полицейским, приноси пользу родине, вместо того чтобы пустить свою жизнь под откос из-за пары опрометчиво произнесенных слов. Держу пари, тебе не слишком понравится быть безногим или безруким инвалидом на иждивении родителей. А самое главное, эти увечья ты получишь, не защищая Россию, а во время веселья напившегося старшины.

– Ты же не знаешь…

– Хорошо, есть другой вариант. Предположим, ты подпишешь контракт и отправишься в настоящую «горячую точку», например в Чечню. Сможешь убивать людей? Там ведь разговор короткий – кто кого уничтожит.

– Ты сам был в армии?

– Нет, я учился в ВУЗе с военной кафедрой и получил билет по окончании. Поверь, летние сборы я надолго запомню.

– Значит, ты рассуждаешь о том, чего не знаешь. – Миша резко поднял голову.

– Не обязательно пробовать яд, чтобы понять, что он убивает, – парировал я.

– Пошел ты! – Миша покинул мой дом, громко хлопнув дверью напоследок.

В том, что мои слова заставили парня задуматься, я не сомневался, но еще я был уверен в том, что тот самый боевой учитель истории на следующий день скажет ему совсем другое. В течение недели, когда я пару раз видел Мишу в коридоре, он сразу демонстративно отворачивался. От его матери я узнал, что парень так и не изменил своего решения.

В субботу мне пришлось работать целый день, а в воскресенье я поехал навестить папу. В тот день Ксюша, моя сводная сестра, привезла знакомиться своего бойфренда. Ее парень Макс на всех произвел хорошее впечатление: ответственный, вежливый, не лишенный чувства юмора. «Бьюсь об заклад, они поженятся, – подумал я, – в противном случае я публично признаю, что ничего не понимаю в жизни». Ксюшу сложно было назвать послушной девочкой, но и оторвой она тоже не была. Ее мама Ирина, жена моего папы, ради дочки готова была отправиться в огонь и в воду. За время учебы в институте Ксюша несколько раз оказывалась на грани отчисления, но Ирина уговорила проректора оставить дочку учиться. После института Ксюше ни разу не пришлось писать резюме, так как, к своей большой удаче, она закончила тот же ВУЗ, что и мой папа, и он не только устроил ее на работу, но и предоставил несколько мест на выбор. «Можно быть безрассудной, когда есть кому спасать», – понял я, наблюдая за сводной сестрой.

К учебе, к работе и к жизни я был вынужден относиться намного серьезнее, чем Ксюша, потому что в случае неприятностей меня бы вытягивать из них никто не стал, не потому что не любили, а из-за отсутствия соответствующих возможностей и связей. Глядя на нее, я все больше осознавал свою ошибку: после школы, вместо того чтобы пойти по стопам папы и, подобно Ксюше, не иметь проблем с работой, я по глупости решил всего добиваться самостоятельно, хотя меня к этому не принуждали. После института, расплачиваясь за свой подростковый максимализм, я научился писать резюме, проходить несколько этапов собеседований, на своей шкуре узнал, что такое дискриминация новичков, в то время как Ксюше все подводные камни доходчиво разъяснял мой папа. При этом отец искренне хотел помочь и мне, но не мог, так как работал в совершенно другой сфере. Вот так у легкомысленной Ксюши жизнь складывалась гладко и правильно, а на моей дороге то и дело встречались кочки. «Вовремя начала делать карьеру, вовремя выйдет замуж, вовремя родит ребенка, – предположил я, глядя на Ксюшу и Макса. – Счастья тебе, сестра! Получи все то, чего я лишил себя сам».

Во вторник я решил поощрить себя выходным за проведенную в трудах субботу и на работу не пошел. Утром, которое для меня началось в двенадцать дня, Ренди разбудил меня поцелуем и подал кофе в постель.

– Когда ты пришел? – Я лениво приподнялся, одновременно притягивая к себе любимого.

– Недавно. – Ренди трепал мои волосы. – Прогуливаешь работу?

– Я пахал все выходные и понедельник, дай отдохнуть.

– Особенно в воскресенье у папы за бокалом вина и картами, – поддел Ренди.

– Между прочим, мне в тот вечер совершенно не шла карта, и, чтобы выиграть, потребовалось приложить немало усилий, – заметил я тем же шутливым тоном.

– Чувствую, ты хочешь мне что-то рассказать.

– Есть одно не дающее мне покоя дело. Помнишь парня, Мишу, с которым мы еще на картинге катались. Он дал клятву после школы пойти в армию под влиянием своего учителя истории, бывшего военного… – Тут я в подробностях рассказал Ренди о разговорах с мамой Миши и с ним самим.

– Непростая задача, – согласился мой любимый, – но я уверен, учитель истории смог бы отговорить Мишу.

– Если захочет, – пробурчал я.

– А ты пробовал просить его о помощи?

– Проще Эверест сдвинуть, – упорствовал я.

– Откуда ты знаешь, если не пробовал?

– Интуиция, – ответил я с сарказмом в голосе.

– Может, тебе просто лень, как крестьянину, который хотел стать деревенским старостой.

– И что же с ним случилось? – Я начал раздражаться.

– Кахтан был крестьянином и выращивал овощи. – Ренди говорил легко и непринужденно. – После сбора урожая он, подобно многим, ездил на городской рынок продавать овощи и фрукты. Путь лежал неблизкий, но посередине располагался небольшой оазис, дающий путникам передышку. На обратной дороге Кахтан, как обычно, распряг везущего телегу осла, которому давно пора было на пенсию, как следует его напоил и уселся под пальмой, вытирая пот.

– Горбатишься, а все впустую, – проворчал Кахтан. – Наш деревенский староста – отпетый мошенник, который у всех забирает часть выручки. Ах, как несправедлива жизнь! Вот если бы я был старостой, я бы установил в деревне справедливые правила, и все были бы довольны и счастливы. Я бы вырыл каналы, построил хорошую дорогу, помог бы каждому купить лошадь. Но как зла судьба! Старый плут занял место, которое должно быть моим!