Однажды в Челябинске. Книга первая - Петр Анатольевич Елизаров

стеснение на опухших лицах отца и матери. Временами стыд сменялся яростью: тогда в лицо Андрея летели плевки, маты, посуда, продукты. Так происходило, когда мальчишка пытался в миллионных раз воззвать к здравому смыслу или читал проповеди на прокуренной кухоньке. Либо выливал выпивку в раковину.

Кодирование не помогало, прочие бесполезные примочки и средства тоже должного эффекта не приносили. Андрей пробовал одно и то же десятки раз, снова и снова, ибо мать с отцом старели на глазах, скатывались, плохели. Рано или поздно могло случиться непоправимое, но двое упертых взрослых не хотели этого признавать и лечиться, сыновью заботу не ценили, бросались на него с кулаками, обзывали, потом каялись, просили прощения, а на следующий день все повторялось вновь — так день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Андрей никак не мог вырваться из замкнутого круга, часто забывая о самом себе, оставляя последние силы на работе и дома. Какая уж тут личная жизнь.

Неизменным оставалась уверенность Андрея в собственной правоте и в том, что он добьется результата. Им двигал постулат уважения и заботы по отношению к родителям, какими бы они ни были. Долгое время хотелось бороться, искать решение, не бросать пропащих людей, которые когда-то умудрились подарить тебе жизнь — тяжелую, но все-таки жизнь. Это впечатление из далекого детства — кажется, только на заре всего этого безвылазного бреда — времени, которое уже не вернуть.

Однажды Андрей просто не знал, куда деться от буйных родителей, и просто сбежал, долго шастал по городу и ближе к сумеркам набрел на храм. Мальчишка, встретив внутри батюшку в рясе, расплакался и вывалил ему все наболевшее. Тот оказался человеком светлым и праведным — мальчику глубоко в душу запало его наставление беречь предков и не давать их в обиду. Батюшка, кажется, рассказал какую-то древнюю притчу. Ее центральная мысль — святость родителей, что бы они ни делали. По этой христианской истине вот уже долгие годы наносили сокрушительные удары сами родители Андрея, а также судьба и прочие связанные с ней обстоятельства: большинство окружающих ни во что не ставят Андрея, презирают его, несправедливость вокруг крепчает — сильнейшие в мире орудия стреляют по нему бедами и лишениями без устали. И все из-за того, что он строго следует завету священнослужителя — за что же Господь так карает его?

Просветов не наступало, энергии сопротивляться тискам судьбы не хватало. Долги по коммуналке росли в геометрической прогрессии, на скупке жмотились с зарплатой, в колледже копились прогулы и долги, из всех щелей полезли сотрудники соцслужб, судебные приставы, потом сотрудники каких-то финансовых контор, связанных с займами, а после и коллекторы с участковыми. В квартиру будто выстроилась очередь, а держать удар приходилось Андрею. Ситуация вынуждала его заложить последние трусы. И то этого чудовищно мало, чтобы отсрочить наступление полнейшего мрака, что так явственно маячит впереди. А если еще и опека засобирается их навестить, то вообще капут.

Парень не уподоблялся слепой ненависти, ибо верил, что она только разрушит плоды его труда. Но все чаще он стал задумываться об обратном. Вот ему скоро стукнет 18 лет, а что он, собственно, увидел в жизни? Один день усмиряешь с матерью где-то нажравшегося папашу, что ворвался в квартиру и принялся ее крушить. На другой день совместно с отцом лечишь пьяную мать, чья хандра сменяется острыми болями в животе, а после и сильнейшими нервными припадками, что хоть смирительную рубашку накидывай. И совсем виселица, когда графики заскоков у отца и матери совпадают. И как только они дорогу домой в таком состоянии находят? При этом Андрей очень боялся их смерти где-нибудь в подворотне. Мать сдавала быстрее отца — ей требовалось серьезное лечение. В этой части Андрей постиг все тонкости болячек алкашей при помощи одного врача, с которым мальчишка познакомился, когда прокапывал отца, а позже и мать в больнице неподалеку. Медик советовал, какие лекарства давать и какие меры предпринимать в разных ситуациях. Естественно, просто так в лечебницу родителей не загнать — удерут, хоть ремнями их пристегивай. Родители относились к своим болячкам нейтрально — «полежу и пройдет» — это очень беспокоило Андрея. Тайком от всех он молился, как бы ни случилось непоправимого.

Юноше хотелось пожить для себя, освободиться от забот, расслабиться, начать уже строить собственную жизнь. От нынешней пока что хотелось только сесть и выпить, не закусывая. Он ведь света белого не видит, как птица в клетке мучается и не может расправить крылья, пока его сверстники вкушают плоды подростковой беспечности и вседозволенности. Кажется, Вика может помочь ему все это наверстать, но…

Андрей решил действовать после одного, на первый взгляд, заурядного случая, который довел молодого человека до неистовства. Отец после тяжелого дня на работе внезапно заявил, что больше не вернется «в эту преисподнюю», вытащив флакон из-за пазухи и принявшись лакать из него. Андрюха запротестовал, забрал бутылку у отца и хотел было вылить ее содержимое в раковину, как батя, словно копивший силы все эти годы, зарядил отпрыску наотмашь по лицу. У парня хлынула кровь из носа. Мать вскочила и запричитала, хотя сама слабо стояла на ногах. Инстинкты захлестнули ее, и женщина кинулась защищать сына от бесновавшегося отца, ищущего в горячке, чем бы тяжелым огреть отбившегося от рук парнишку, залившего кровью всю столешницу.

Вот тут Андрей впервые не посмотрел на то, что перед ним родной отец. Мужик реально взбесился и не мог решить, что научит сына уважать старших лучше: нож, скалка, сковородка или разделочная доска. Паренек мгновенно кинулся на отца, повалил его на пол — сил у того хватило только на то, чтобы расквасить сыну нос. Андрей осерчал: принялся со всей силы бить нерадивого прародителя — вымещал всю накопленную годами злость. Провокатор толком не мог защититься, будто рассохшаяся боксерская груша, от которой несло перегаром за версту.

Мать тщетно пыталась остановить теперь уже сына. Он неловко оттолкнул ее — женщина рухнула на пол, разбив голову об батарею и тихо всхлипнув. Громко рыдая, она неуклюже поползла по коридору к входной двери:

— Помогите!!! Убивают!!!

Понимая, что крики матери могут выставить ситуацию слегка не в том свете, что закончится плачевно в первую очередь для родителей, Андрей опомнился и прекратил избиение бати, увидев перед собой окровавленного, опухшего и бессознательно раскрывшего рот мужика. «Что же я натворил?» — спросил сам себя Андрей, принявшись приводить папашу в чувство. В противном случае за свой срыв он мог оказаться в местах не столь отдаленных.

Тем временем