Ангел из пробирки (СИ) - Стриковская Анна Артуровна

— Неплохо, — ответила адвокатесса, — совсем неплохо, можно сказать, что хорошо. Да ты посмотри в новостях и аналитических программах: везде выступают в защиту наших мальчиков, а правительство ругают.

— Это хорошо или плохо? — не поняла Гели, — Ты ведь, вроде, договорилась с правительством. Вдруг они нам какую-нибудь бяку подложат?

Линда отмахнулась, как он назойливой мухи.

— Ой, вот только не начинай. Там ведь тоже не дураки сидят. Упёртые, ограниченные, самовлюблённые, но точно не идиоты. Есть план, как им вылезти из этой муки не замаравшись. Я его обсуждала с их юристами и специалистами по этим, как их… связям с общественностью. С рекламщиками, короче. В общем, у них все на мази. Пока они только слушают и даже не комментируют, но это только пока. Они обязательно оправдаются и озвучат свою позицию, но ближе к делу, чтобы их не успели обвинить в новых грехах. А это, по прогнозам аналитиков, должно повернуть в нашу пользу голоса тех, кто пока против или не определился.

Гели задумалась. А ведь верно: если не дать журналистам времени объяснить народу, что всё, сказанное, например, премьер-министром — это жалкие уловки, чтобы сохранить своё место и влияние, то сработает! И на вопросы плебисцита люди ответят “да”, и правительство не сковырнут! Ловкачи, однако. Она бы ни за что не додумалась.

— А что именно они собираются сказать людям? — спросила она, поразмыслив, — Про то, что скрывали существование зелёных орков признаются?

— Примерно так, — подтвердила Линда, — ведь, как ты понимаешь, наличие в космосе других разумных рас сразу всё меняет. Ну, не всё, но отношение людей точно. Теперь их есть кем пугать. С другой стороны, контакт — давняя мечта человечества. А зелёненькие ведь не членистоногие какие-нибудь, не ящерицы, такие же теплокровные, как мы сами. Кстати, премьер меня очень благодарил за название “орки”, я его послала благодарить Толкиена.

Гели рассмеялась.

— Ты молодец! К месту вспомнила этакую древность. Хотя… Ты же Толкиена в школе проходила, как и мы?

— Точно! Именно там! — вдруг развеселилась Линда, — Ты тоже училась в элитной школе на одной и центральных планет?

— Такой, в которой список обязательной к прочтению литературы был длиннее Млечного Пути, а математика шла на уровне институтского курса? А как же! Отец других не признавал и мы с Ари мучились там на полном пансионе.

— О, — протянула Линда, — Круто. Моя мама полный пансион не потянула бы. Я ведь из этих, которые стипендиаты, за меня платило благотворительное общество, а оно еду и проживание не оплачивает, только учёбу, да и то если учишься только отлично и не имеешь никаких взысканий.

Гели с изумлением подняла глаза на адвокатессу. Она всегда была такая закрытая, такая сдержанная, что, казалось, родилась уже в деловом костюме с коммом в руках. А тут открылась с совершенно неожиданной стороны. Линда поняла чувства Гелены и усмехнулась:

— Что, не можешь представить меня ребёнком? Это неудивительно, я подчас и сама не могу. Я ведь из тех, у кого в метрике написано: «Отец неизвестен». Хотя он был очень даже хорошо известен. Богатый человек, женатый, глубоко семейный и моя мама. Она у него под началом работала и влюбилась как полная дура. Когда стало ясно, что будет ребёнок, он ей предложил денег за то, чтобы она уехала и оставила младенца ему. У него, кроме детей от жены, таких бастардов было несколько. Вроде как ещё одна девочка для него ситуацию не изменит, а маме будет помехой.

— Странная логика, — заметила Гели, — Обычно дают денег либо на аборт, либо чтобы женщина убралась куда подальше вместе с незапланированным младенцем.

Линда склонила голову к плечу и скорчила рожицу:

— Это тебе кажется, что странная. А мой папаша строил великую империю и желал, чтобы на всех постах в ней сидели его дети. Так сейчас, кстати, и есть. А мама не захотела играть в эти игры. Уехала ещё до родов туда, где отец не смог её найти. А потом мне твердила всю жизнь: «Мы сами пробьёмся!». Работала как вол и меня растила такой же трудовой. Всегда верила, что я лучшая, запихнула в элитную школу, чтобы потом у меня стартовая позиция оказалась повыше. Я старалась её порадовать: уже со второго класса мне отменили плату за учёбу, а с четвёртого стали платить стипендию. А когда мне было всего год до окончания школы, она умерла. Трагически погибла, как любят выражаться журналисты.

Гелена, которая слушала Линду затаив дыхание, взволнованно схватила её за руку.

— Не переживай, подруга, всё в прошлом, — вздохнула Линда, — Хотя тогда, конечно, пришлось нелегко. Она зафрахтовалась на полгода куда-то на дальнюю планету, а там случился какой-то природный катаклизм, до сих пор точно неизвестно какой. По-моему, вулкан проснулся. Конечно, она была застрахована: мама бы никогда не оставила меня без средств к существованию. Но выбить из страховой компании деньги… Пришлось буквально костьми лечь, самой вникнуть в каждую буковку договора и доказать, что они не правы, отказывая в выплатах. А я тогда ещё в школе училась. Ну, и решила, чтобы опыт зря не пропадал, податься в юристы.

— У тебя здорово получилось, — искренне сказал Гели, — Не зря твоя мама считала тебя лучшей. Так оно и есть.

Линда махнула рукой:

— А, какое это теперь имеет значение. Ты мне лучше скажи: ты уже выбрала, кого возьмёшь? Я имею в виду детей.

— А ты? — вернула вопрос Гелена.

Она за это время заходила к детям всего несколько раз, да и оставалась недолго. Было страшно: вот так выберешь, привяжешься, прикипишь душой, а потом окажется, что взять именно этого малыша ты не сможешь. Или вообще не разрешат: она всё же одинокая вдова, а отдавать на усыновления стараются в полные семьи.

Примерно это она ответила Линде.

— Ну и зря, — отозвалась та, — Если в принципе решила, сходи, присмотрись и выбери. Женщине из семьи Ригел не откажут, это во-первых, а во-вторых… Если мы своего добьёмся, оформишь брак с Ариэлем и никаких проблем. Вы же оба доказанно бесплодные, с диагнозом, имеете приоритетное право.

Выходит, она уже всё предусмотрела и продумала. Для других — ясно, а для себя?

— А ты? — осторожно спросила Гелена.

— Мы с Ирвином уже выбрали. Он хотел обязательно девочку, так что одна уже занята. Я назвала её Пилар в честь моей матери. Натали знает, какая, так что уточни у неё, когда будешь присматриваться. Или ты хочешь мальчика?

— Без разницы, — вздохнула Гели, — Я бы и двоих взяла, мальчика и девочку, но боюсь. Понимаешь: нанять нянек денег хватит хоть для десятерых, но хочется же растить самой, а мне уже не двадцать.

— Понимаю, — согласилась Линда, — сама об этом думаю. Но ты всё же сходи, выбери малыша, пока не поздно, и начинай к нему привыкать.

— А ты мне поможешь с усыновлением? — с надеждой спросила Гели и услышала:

— Ну, наконец-то догадалась, к чем у я веду разговор. Помогу, и тебе помогу, и всем остальным. Ведь есть в юриспруденции что-то более важное, чем споры хозяйствующих субъектов.

После такого разговора Гели поспешила к Ариэлю и с порога заявила:

— Эль, ты в курсе, что я собираюсь усыновить одного из здешних малышей?

Её друг в этот момент вычерчивал что-то в своём планшете, поэтому отреагировал не сразу. Зато потом ответил вопросом на вопрос:

— Усыновить? Ты сказала “усыновить?” Надо ли это понимать так, что ты хочешь взять маленького мальчика, а не девочку?

Его интерес показался Гели странным и она тоже не стала отвечать прямо. Уточнила:

— А ты бы предпочёл, чтобы это была девочка? Мне по большому счёту всё равно, но детей нужно пристроить всех, а мальчиков больше, чем девочек.

Он наконец закончил чертёж, встал и повернулся к Гелене.

— Гели, по-моему, мы сейчас обсуждаем очень важный вопрос и не стоит делать это впопыхах. Конечно, я тоже думаю, что мы должны забрать отсюда как минимум одного ребёнка. Кого именно — решать тебе. Но… я ходил на них смотреть и разговаривал с доктором Стивом… За ними нужно будет специальное наблюдение, а за девочками особенно. Опыт улучшения генетики после рождения у мальчиков зафиксирован, а у девочек утрачен. Вот он и хотел тебя просить, чтобы ты взяла себе девочку. По его словам хоть наблюдения будут вестись как должно.