Ангел из пробирки (СИ) - Стриковская Анна Артуровна

Премьер дал команду не отвечать на нападки почти до самого конца. Поначалу он хотел поступить иначе, но Ариана его убедила. Он хочет получить ответ «да» на все заданные вопросы? Тогда пусть молчит в тряпочку. Она подскажет, когда надо будет выступить и что именно сказать. Так, чтобы это прозвучало как гром среди ясного неба и сыграло правительству на руку, а не наоборот.

Поэтому все министры ушли в тень и при попытках журналистов их поймать и разговорить, давали общие, уклончивые ответы. Основная тяжесть обработки общественного мнения упала на плечи женщин, клонов и учёных, запертых на станции. Они никого к себе не пускали, уверяя, что делают это в целях собственной безопасности. Зато охотно давали интервью посредством коммов, а также показывали свою жизнь на станции и давали пояснения.

У журналистов даже появились любимчики, которые давали интервью чаще других. Живой и весёлый Ланс, который всегда нежно прижимал к себе счастливую Гленду, серьёзный и доброжелательный Алан, уверенный в себе красавец и нахал Дамиан просто не слезали с экранов.

Среди учёных тоже нашлись любимцы публики. Стив Маронго, который до этих событий был весьма уважаем в своём специфическом сообществе, стал просто звездой. Оказалось, у него имелся талант популяризатора науки, который до сих пор лежал без дела. Теперь же домохозяйки, для которых генетика была с одной стороны чем-то обыденным, как прививки или исследование на томографе, а с другой стороны чем-то столь же непонятным, слушали авторитетного учёного, разинув рты.

В общем, дело нашлось всем. Недовольным оставался один Фред Марсдон. Он тоже оказался среди похищенных, его украли, чтобы пресечь утечку информации. Наверное, правильным со стороны освободителей было отправить его с дамочками на Понгому, но Ариана решила иначе. Если люди МакКормака боялись, что Марсдон их выдаст, то теперь этого же испугалась его бывшая жена, поэтому и задержала его на станции. Поначалу Фред терпел и молчал, но когда стало ясно, что они тут застряли надолго, взорвался, как шутиха. Бегал по всей станции, приставал к каждому и жаловался, что ему надо срочно домой. Жена тоскует, дети без отца, бизнес стоит и всё такое.

На эти ламентации все только пожимали плечами: сам виноват. Не бегал бы, как подстреленный заяц, не лез бы в каждую дырку затычкой, глядишь, был бы сейчас дома, с семьёй. Но, если Линда или Гели молча его выслушивали, кивали, хлопали по плечу и уходили, если Василиса сразу заявляла: “мужик, отстань, а то в рожу получишь”, если клоны вообще обходили его по большой дуге, как и жители научного блока, то каждое столкновение с Арианой заканчивалось грандиозным скандалом с обвинениями и криками на всю станцию. Почему-то ни она его, ни он её спокойно выносить не могли.

После третьего по счёту скандала Гелена подошла к бывшему зятю и предложила ему не связываться с Арианой. Комм у него есть? Включён? Ну и замечательно. Пусть пока очное общение с семьёй и сотрудниками ему недоступно, но связь работает, а значит, он может и общаться с женой, и руководить бизнесом. Так что нечего бродить по коридорам и нарываться на скандал, если есть возможность заняться делом.

На ответ Марсдона, что он не может месяцами сидеть в этой дыре и не высовывать носа из собственной каюты, Гели просто не отреагировала. Махнула рукой и ушла. Здесь все были в ненамного лучшем положении.

Сама она предпочла бы безвылазно сидеть у себя и писать, тем более что в ситуации, когда ей даже полюбоваться было не на что, внутри что-то сработало и текст, который раньше приходилось вымучивать, вдруг полился широким потоком. Но журналистам нравилось, как она держалась, кроме того каждый считал своим долгом расспросить знаменитую писательницу о её покойном муже, потому что эта тема неожиданно оказалась чуть ли не самой популярной после страданий мальчиков на базе.

Так что стервятники от журналистики как минимум раз в два дня её вытаскивали из-за стола и терзали по часу, а то и больше, придумывая всё новые и новые вопросы. С этих интервью Гели спешила обратно к своему планшету и снова садилась за работу, про себя ругаясь на тех, кто от неё оторвал.

С Ариэлем она виделась теперь только за столом и в постели. Её кудрявый ангел не стал особым любимцем журналистов, зато наконец-то удостоился пристального внимания Герта Мишколена. Знаменитый архитектор вдруг проникся к ученику, особенно после того, как тот стал телезвездой вместе со всеми клонами. Сделать такого парня частью своей команды было для Герта так же важно, как для маститого продюсера заполучить в свою постановку звезду первой величины. Для его мастерской этот рекламный ход мог стать новой ступенькой к галактическому успеху.

Поэтому он стал ежедневно проводить часа два в беседах с Ариэлем на профессиональные темы. Кроме того, он давал юному дарованию задания: прочитать, изучить, нарисовать, начертить, придумать. Опытный манипулятор не забыл и о морковке: пообещал, что к тому времени, когда парень получит гражданские права, Герт пробъёт для него сдачу экзаменов по специальности и получение диплома архитектора без многолетнего обучения.

Если на острове это казалось Ариэлю чем-то вроде игры, тем более что Мишколен не особо стремился с ним общаться, то теперь парень просто вгрызся в материал и работал денно и нощно. Его эскизы копились в их с Гели общей каюте прямо на полу двумя стопками. В одной — зарисовки с натуры, в другой — эскизы архитектурных проектов.

Дело о назначении плебисцита и опубликовании его вопросов тянулось не один месяц. За то время все уже одурели от сидения на станции кроме, пожалуй, парней-клонов. Им такое существование было привычно и они с лёгкостью находили для себя занятия. Учёные тоже не скучали, а вот Ариана тосковала, Василиса злилась, Линда была недовольна тем, что её практика полностью сорвана, а Гленда просто мечтала проехаться по всем своим магазинам и мастерским. Одной Гелене было в принципе всё равно, но и она не отказалась бы от возможности вернуться в нормальный, большой мир.

Хитрые господа из совета министров не раз предлагали им съездить развеяться, но их хитрость не удалась. Если бы хоть одна выбралась со станции, её можно было захватить в качестве заложницы, и тогда уже диктовать остальным свои условия. Это ещё в один из первых дней пребывания им объяснила Линда и все приняли такое условие ради главной цели. В конце концов всё должно было закончиться благополучно: в это верила каждая. Вопрос заключался только в сроках.

Наконец список из трёх вопросов был опубликован, оставалось ждать два месяца до голосования, а затем ещё три дня до объявления результатов. Если бы было решено дать клонам права граждан и пересмотреть закон о клонировании, то первое решение вступало в силу немедленно, а вот с пересмотром дело могло затянуться на пару лет. Но это было бы уже неважно. Всё равно действие закона приостанавливалось и к нарушительницам, прятавшим клонов, никто не стал бы применять никаких мер. Этот срок был назначен для того, чтоб все могли покинуть станцию.

Больше всех переживали научные сотрудники. Они заключили договор, по которому должны были получать полное содержание на борту, в то время как на счета им перечислялись более чем солидные зарплаты. А теперь было неясно, кто должен отвечать по договору и сохранят ли они свои права и жалованье. Хитрая Линда консультировала их и предлагала юридическую помощь, уверяя, что в сложившихся обстоятельствах они могут рассчитывать на очень приличную компенсацию. Надо только не торопиться, дождаться результатов голосования. А пока они и так находятся на полном довольствии.

Ей вроде как верили, выслушивали, кивали и через неделю приходили всё то же самое обсудить по-новой. Линда слушала их с доброжелательным выражением лица, по тысячному разу повторяла свои доводы, а стоило двери закрыться за очередным визитёром, начинала злобно ругаться. Василиса, которая это дело засекла, долго хихикала, а затем спросила: это особенность людей науки или обычное дело?