Дюна - Фрэнк Герберт

— Граф Фенринг! — выпалил барон.

Хайват запнулся и озадаченно посмотрел на барона.

— Что граф Фенринг?

— На дне рождения моего племянника, несколько лет назад. Этот императорский петух, Фенринг, прибыл к нам в качестве официального наблюдателя и… заодно, чтобы уладить некоторые дела между Императором и мной.

— И что?

— Я… в общем, в одной из наших бесед, я обмолвился о том, что хотел бы сделать из Аракиса планету-тюрьму. Фенринг…

— Что он сказал дословно?

— Дословно? Прошло порядком времени…

— Милорд барон, если вы хотите использовать мои возможности оптимальным образом, нужно давать мне соответствующую информацию. Разговор не был записан?

Лицо барона потемнело от гнева.

— Ты ничуть не лучше Питтера! Мне не нравятся такие…

— Питтера больше нет с вами, милорд. К слову, что на самом деле случилось с Питтером?

— Он стал слишком развязен, стал слишком многого от меня требовать.

— Вы уверяли меня, что не разбрасываетесь полезными людьми. Что же вы разбрасываетесь моим временем, тратя его на пустые угрозы и крики? Мы обсуждали, что вы сказали графу Фенрингу.

Лицо барона постепенно приняло обычное выражение. Ничего, подумал он. Придет время, и я припомню тебе, как ты со мной разговаривал. Да, да. Припомню.

— Минуточку, — сказал он вслух, возвращаясь мысленно к той встрече в огромном зале. Он представил немую зону в нише, где они тогда стояли, и это ему помогло. — Я говорил примерно так: «Император знает, что всегда приходится идти на определенные человеческие жертвы». Я имел в виду потери наших войск. Потом я что-то сказал о возможном решении проблемы Ара-киса, и что императорская планета-тюрьма навела меня на мысль попробовать сделать нечто подобное…

— Проклятие! — воскликнул Хайват. — Ну, и что он ответил?

— Как раз тогда он и начал спрашивать меня о тебе. Хайват откинулся на спинку стула и задумчиво прикрыл глаза.

— Так вот почему они начали приглядывать за Аракисом. Ладно, что сделано, то сделано, — он снова открыл глаза. — На сегодняшний день они наверняка уже наводнили Аракис своими шпионами. Два года!

— Неужели мое невинное предположение, что…

— Для Императора нет невинных предположений! Какие инструкции вы дали Раббану?

— Я просто сказал, что он должен приучить Аракис бояться нас.

Хайват покачал головой.

— Сейчас у вас есть два выхода, барон. Либо перебить всех местных жителей, всех до единого, либо…

— Разбрасываться такой рабочей силой?!

— Вы что, предпочитаете, чтобы Император со сворой преданных ему Великих Домов явились сюда и провели чистку здесь, выскребли бы Гиду Приму, как пустую тыкву?

Барон долго и пытливо смотрел на ментата и наконец ответил:

— Он не посмеет!

— Кто, он?

У барона задрожали губы.

— А второй выход?

— Бросить вашего дорогого племянника, Раббана, на произвол судьбы.

— Бросить… — барон запнулся и посмотрел на Хайвата.

— Не посылайте ему больше ни войск, ни какой-либо другой помощи. На все его запросы отвечайте только одно: вы слышали, как скверно он ведет дела на Аракисе и собираетесь как можно скорее принять меры для исправления ситуации. Я позабочусь, чтобы часть ваших депеш была перехвачена императорскими шпионами.

— А как же пряности, валовый доход, при…

— Контролируйте только вашу баронскую прибыль, но не спускайте с него глаз. Требуйте от Раббана фиксированных сумм. Мы можем…

Барон развел руками.

— Он такой скользкий тип, мой племянник, Я никогда не смогу быть уверен…

— У нас все-таки есть и собственные шпионы на Аракисе. Скажите Раббану, что либо он выдает установленную норму пряностей, либо вы его смещаете.

— Я знаю своего племянника. Это только заставит его еще больше угнетать население.

— Конечно заставит! Нам и не надо, чтобы положение менялось сейчас! Сейчас вам нужно только одно — чтобы ваши руки оставались чистыми. Пусть Раббан подготовит для вас новую Сальюзу Секунду. Нам не потребуется посылать ему никаких узников. У него есть целое население. Если Раббан станет еще больше измываться над людьми, чтобы выбить из них необходимую норму, Император ничего не заподозрит. Это достаточно веская причина, чтобы взять всю планету в ежовые рукавицы. А вы, барон, ни словом, ни делом не будете показывать, что преследуете свои собственные цели.

Барон не смог сдержать восхищения.

— Ах Хайват, ты просто сущий дьявол! Ну, а как мы дальше раскрутим Аракис и извлечем пользу из всего, что нам приготовит Раббан?

— Ну это проще простого, барон. Если каждый последующий год вы будете устанавливать норму чуть выше, чем в предыдущем, то скоро она достигнет потолка. Производительность труда начнет падать. Тогда вы удалите Раббана и сами заступите на его место… чтобы выровнять положение.

— Отлично! А вдруг я почувствую себя усталым для таких дел и поручу Аракис кому-нибудь другому.

Хайват долго всматривался в круглое, жирное лицо напротив. Наконец старый воин закивал головой.

— Фейд-Роте. Значит, вот в чем причина нынешнего угнетения Аракиса. Вы сами сущий дьявол, барон. Возможно, нам удастся совместить оба плана. Да. Ваш Фейд-Рота может отправиться на Аракис и стать его спасителем. Он может завоевать там популярность. Да.

Барон улыбнулся. И, улыбаясь, подумал: Так, а как же все это стыкуется с личными планами Хайвата?

Хайват, поняв, что его отпускают, встал и вышел из комнаты с красными стенами. И, пока шел, никак не мог отделаться от тревожных ощущений, охватывавших его всякий раз, как он начинал просчитывать связанные с Аракисом варианты. Его беспокоил новый религиозный вождь, про которого его предупреждал скрывающийся у контрабандистов Джерни Халлек, этот Муад-Диб.

Возможно, мне не следовало советовать барону позволить новой религии расцветать всюду, где ей вздумается, даже среди народов долин, говорил он себе Ведь всем известно, что с ростом угнетения религия расцветает. Он вспомнил донесения Халлека о военной тактике вольнаибов. Она чем-то неуловимо напоминала тактику самого Халлека… и Айдахо… и даже Хайвата.

Может быть, Айдахо удалось уцелеть? спрашивал он себя.

Но это был глупый вопрос. Он даже не допускал мысли, чтобы Айдахо или Поль могли остаться в живых. Он знал — барон убежден, что все Атрейдсы мертвы. Его орудием была бен-джессеритка, этого барон не скрывал. А это могло значить только одно — что всем им конец, даже ее собственному сыну.

Какую же лютую ненависть должна была она питать к Атрейдсам, думал он. Что-то вроде той, какую я питаю к барону. Будет ли мой удар таким же окончательным и решающим, как ее?

~ ~ ~

Во всякой вещи есть некий элемент, являющийся частицей нашей Вселенной. Ему свойственны симметрия, изящество, элегантность — все те качества, которые всегда пленяют истинного художника. Вы найдете это в смене времен года, в том, как змеится песок по гребню дюны, как растопырены веточки креозотового куста, в форме его листьев. Мы стараемся подражать этому образцу в нашей жизни и в устройстве нашего общества, отыскиваем его ритмы в наших танцах, ищем в нем покой и утешение. Тем не менее нельзя не замечать опасности, таящейся в стремлении к бесконечному совершенству. Ведь очевидно, что бесконечное совершенство должно во всем опираться само на себя. А поэтому все, стремящееся к подобному совершенству, стремится навстречу собственной смерти.

Поль-Муад-Диб помнил, что ужин был обильно насыщен пряностями. Это воспоминание прочно застряло в мозгу, ибо оно было опорной точкой, исходя из которой он мог заключить, что все, переживаемое им сейчас, всего лишь видение.

Я — театр, где разыгрываются самые разные сюжеты, говорил он себе. Я принесен в жертву собственным провидческим способностям, мировому человеческому разуму и своему ужасному предназначению.

Его не покидал страх, что однажды он не сумеет совладать с этим и потеряет свое место во времени, и тогда настоящее, прошлое и будущее перемешаются без всякого различия между ними. Им овладела провидческая усталость. Он знал, что устал от необходимости всегда держать в памяти будущее, тогда как память по самой своей сути каждое мгновение неразрывно связана с прошлым.

Еду приготовила мне Чейни, сказал он себе.

Но Чейни была далеко на юге — в холодных краях с жарким солнцем — надежно укрыта в одном из новых сичей, там она в безопасности вместе с их сыном Лето Вторым.

Или это еще только должно произойти?